* * *
Айше хозяйничает в квартире Де-Форреста. Сняв с дивана сиденье, она устраивает его на полу, стелет ковры и шкуру медведя, создавая уют в монгольском стиле.
Подойдя к столу, она с благоговением прислушивается к размеренному тиканью часов и, догадливо прикладывает руку к груди.
- В них есть сердце, как и у Айше. Они знают, когда придет хозяин… Когда этот пальчик покажет здесь, тогда придет он… Однако скоро… И девушка расставляет на крышке круглого столика чайный сервиз и бисквиты.
Звонок. Айше, открывая дверь, встречает Де-Форреста радостной улыбкой.
- Айше, одень новое платье, - протягивает он сверток.
Девушка убегает в свою комнату, а Де-Форрест, закуривая. оглядывает приготовленный для чаепития столик.
- Однако она, чего доброго, переделает меня в монгола, - добродушно произносит он.
Проходит минута и Де-Форрест осматривает свою гостью в шелковом кимоно…
- Настоящая японка! - улыбается американец, всматриваясь в светящееся искренней радостью, изумительное лицо.
- Пить чай! - улыбается Айше и протягивает ему чашку дымящегося чая.
- Садись пить чай, Гейша! Понимаешь?
- Я - Айше! - улыбается девушка, усаживаясь на ковер с особенной восточной грацией. Де-Форрест, в свою очередь, предлагает ей чай.
Низко поклонившись и приложив руку к груди, она берет протянутую чашку.
Де-Форрест сидя на корточках с наслаждением пьет крепкий чай и созерцает неподвижно сидящую Айще. Она кажется отлитой из бронзы статуэткой.
- Какая благодарная натура!… Ты знаешь, Айше, я когда-то занимался скульптурой и создам твой образ. Образ монгольской Мадонны. Он будет лучшим подарком, привезенным из этой холодной страны. Я им украшу свою комнату… Ах, да… ты ведь не понимаешь всего… - шепчет Де-Форрест, созерцая широко раскрытые монгольские глаза.
Молчит Айше, будто бронза, принесшая из седины веков смутную загадку Тамерлана.
* * *
Рука скульптора с длинными пальцами костяной палочкой сглаживает мягкий воск. С каждым движением все яснее вырисовывается очертание, сидящей на корточках восточной Мадонны.
Айше терпеливо позирует. Охваченный творческим энтузиазмом Де-Форрест посвящает все свободное время этому занятию. Творя, он становится фантастом и мечтателем, Ему кажется, что эта маленькая монгольская маска кинематографическим наплывом затемняет образы женщин; веселых, улыбающихся, серьезных и в слезах - курчавых блондинок, брюнеток…
Де-Форрест долго и неподвижно глядит на пламя камина. В него уходят будто тени прозрачные женские лица и все яснее вырисовывается образ Айше - ее изумительный лоб, черные блестящие косы и агатовые, монгольские глаза…
За окном буря. Грохочет гром.
- Мне страшно! - шепчет Айше, инстинктивно прижимаясь к Де-Форресту.
Они вдвоем смотрят на скульптуру.
- Я украшу ею большую красивую комнату. Тысячи людей будут приходить любоваться тобой, Айше, и я им расскажу историю твоего маленького, забытого племени…
- А… Айше… снова останется в лесу? - испуганно спрашивает девушка.
- Нет, нет… Айше тоже поедет со мной в большую заморскую страну.
Она доверчиво склоняет голову на грудь инженера. Де-Форрест страстно обнимает свою живую монгольскую Мадонну.
34. Испанская серенада
- Я выполнила задание! - рапортует Зеркалова, протягивая чекисту кассету с пленкой.
- Что здесь?
- Заснята рукопись, находящаяся в сейфе "младенца".
- О, наконец! Хорошо! Теперь мы узнаем, что там написано. Нет таких крепостей, которых большевики не могли бы взять! - доволен Арбузов.
- И сейфов, которых не смогла бы открыть наша разведка, - улыбаясь добавляет Зеркалова.
- Хотя особые задания требуют даже некоторых жертв, - двусмысленно ухмыляется Арбузов…
- Раз этого требуют интересы революции - приносятся любые жертвы… Знаешь, товарищ Арбузов… Я не дрогнув послала на расстрел собственного отца.
- За что он впал в немилость?
- Он скрыл, что был белым офицером!
- Молодец Анна! - восхищен Арбузов. - Вот это я понимаю…
Выпьем с тобой. Кстати, мой друг привез прекрасное вино из Испании. Он там руководил революционным движением… - говорит чекист, наливая в рюмки золотистую малагу.
- О, это интересно… Испанцы! Не плохо было бы, что бы они стали одной из наших республик! Тогда бы они показали бой быков и спели серенаду на Красной площади во время первомайского парада.
- Испанскую серенаду? К сожалению, она спета для нас не совсем удачно, - кисло произносит чекист.
- Придет время, мы заполучим и серенаду…
- Вот закончим разгром врагов… На этом можно сделать хорошую карьеру. Мне Петере предлагает поступить в школу иностранной разведки… Ты бы тоже очень подошла потому что знаешь языки. Кроме того у тебя шикарный, заграничный вид… Тогда бы мы поехали за границу для ответственной работы.
- Я напишу об этом Петерсу, - говорит она, чокаясь рюмкой.
- За нашу удачу! - смеется Арбузов.
- Прекрасное вино, - отвечает Анна, - налей еще. У меня сегодня настроение школьницы. Хочется напиться и… наделать глупостей.
Арбузов наливая вино, целует Зеркалову.
* * *
Массивные бронзовые часы медленно и торжественно бьют двенадцать. Мак Рэд чем-то удручен. Он взволнованно ходит по кабинету, устланному огромной бурой шкурой. Нервным шагом он задевает шкуру и инженеру кажется, что голова притаившегося медведя глядит на него искрящимися желтыми глазами.
- Где же она может быть? - произносит он наливая из сифона сода-виски. Приподняв голову с пригубленным стаканом, он видит висящие на стене огромные рога оленя.
- Но где же Анна? До сих пор она никогда не приходила так поздно! Может быть, произошел несчастный случай?
Мак Рэд подходит к телефону, но у входной двери раздается звонок. В комнату входит Зеркалова.
- Анна? - удивленно спрашивает он.
- Я знаю… Ты снова со своими правами… Я была на партийном собрании… Ревнуешь? Ха, ха, ха!
- На собрании? Однако, что с тобой, Анна? - разглядывает ее Мак Рэд.
- Ха, ха, ха… - неудержимо смеется она и снимая горностаевый жакет кружится по комнате. - Какой обед нам подавали, каким вином нас угощали! А я пьяна, пьяна… ха, ха, ха, - поет Зеркалова арию из "Периколы". Мак Рэд сосредоточенно молча, наблюдает супругу.
- Ха, ха, ха… милый, ты… дурачок, глупышка… а я пьяна, пьяна… дай я тебя поцелую… в твою глупую мордочку… Да… да… да… а потом я тебя… расстреляю… ха, ха, ха…
- Что с тобой, Анна?
- Xа, ха, ха! - неудержимо смеется она.
35. Сфинкс и потомки Чингизхана
Воодушевленное и сосредоточенное лицо скульптора склонилось над своим произведением.
Легкий ветер, ворвавшись в открытую форточку, волнует ажурные занавеси.
- Ветер с банановым запахом! Запоздавшая сибирская весна приносит такие контрастные и пьянящие запахи, - мечтательно произносит Де-Форрест, взглянув на модель.
Она, сидя на корточках, играет на узенькой туземной мандолине грустную и тихую, как шум степного ковыля, мелодию. Айше подымает лицо. В ее глазах светится любовь нежная и скромная, как черемуха, цветущая за окном.
* * *
- Теперь осталось снять с воска формы и отлить бронзу… Нет… бронза дешева… Золото? Банально… Я знал одного дегустатора, он смешивая вина, творил новые чудесные сорта… Я металлург… и создам совершенно новый оригинальный сплав… Но, как назвать скульптурную группу? Ей нужно имя… "Таинственный восток"… нет… это слишком по газетному. "Монгольская Мадонна"… Это старо и неинтересно… но название придет. Оно не может не прийти, - рассуждает в муках творчества Де-Форрест.
* * *
В маленькой художественной мастерской, заваленной хламом и гипсовыми формами, бородатый мастер рассказывает Де-Форресту и Ирине:
- Были времена, хорошие вещи делали. Наше литье славилось на всю округу. Вот, - протягивает он бронзовое распятие чудной тонкой работы, - а теперь… один социальный заказ остался, - пренебрежительно добавляет он, кивнув в сторону многочисленных и аляповатых бюстов вождя.
Де-Форрест сосредоточенно рассматривает распятие.
Тем временем мастер заканчивает отделку гипсовой формы. Лицо Де-Форреста, освещенное контрастными бликами у пылающей печи, напоминает средневекового алхимика. Он бросает в тигель куски бронзы, серебра, и развязав кожаный кошель, добавляет еще несколько горстей золотых монет.
Отблеск пламени освещает бородатое лицо старого литейщика, пробующего монету на зуб.
- Червонное золото! - одобрительно улыбается он.
Каскад искр и ослепительная струя расплавленного металла льется из тигля в гипсовую форму. Взгляд скульптора целеустремлен на форму.
- Отлив наславу. Ни одного свища! - радостно говорит мастер, рассматривая скульптуру сквозь лупу.
Де-Форрест, взглянув на свое ослепительно сверкающее произведение, ревниво покрывает его куском материи.