Гость(в недоумении). Вы что?..
Хозяин. А то, что раскусил я тебя, – вот что. Чтой-то, думаю, он мне целый вечер голову морочит, мозги пудрит, разговоры разговаривает… А, все просто. Сначала сапоги финские предлагает, а потом просто деньги требует. Читали про таких в фельетонах… По номерам шастают… Аферист! Спекулянт!
Гость(вскакивает). Да вы что, в самом деле!
Хозяин. Сидеть! Я вот сейчас милицию вызову. Ишь художник! За такие художества ты у меня срок живо схлопочешь.
Гость. Это еще доказать надо! Доказать! Не те времена! Не докажете! А я докажу. Что я художник. Прямо сейчас докажу. (Быстро вынимает из своих широких карманов карандаш, блокнот и начинает, поглядывая на Хозяина, набрасывать его портрет.)
Хозяин. Ну-ка, брось! Не смей! Перестань хулиганить! Слышишь? Я сейчас на помощь крикну.
Гость. Я вас не трогаю. Сижу рисую.
Хозяин. Интересно! Вперся в чужой номер, да еще над хозяином издевается. (Бросается к Гостю.) Отдай карандаш, отдай, слышишь!.. (Вырывает из рук Гостя карандаш, ломает его пополам.) Вот! Рисуй теперь!
Гость невозмутимо вынимает из бокового кармана ручку и продолжает рисовать.
Вот как ты заговорил! Ну держись! (Снова бросается на Гостя, вырывает у него авторучку и каблуком раздавливает ее.) Посмотрим, чем ты теперь порисуешь.
Гость(теперь он взрывается). Жлоб! Тупой жлоб! Ты даже не понимаешь, что художнику, настоящему художнику, не нужны ни карандаши, ни кисти.
Хозяин. А чем же ты малевать будешь, чем?
Гость. Пока в моих жилах течет кровь…
Хозяин. Вот-вот – ею и малюй, красненькой.
Гость(вдруг сникнув). Не сейчас… Это я приберегу совсем для другой работы, для моей самой большой работы…
Хозяин. Что ты там нарисуешь?.. В тебе всего один стакан крови.
Гость(горячо). А этого хватит, хватит!.. Не хватит другого.
Хозяин. Чего?
Гость. Времени. Смотрите, вот я стал перед мольбертом, вскрыл вену, хлынула кровь, и мне надо спешить, спешить, чтобы не упасть до конца работы…
Хозяин. Представляю эту картину!
Гость. Нет-нет! Я вам расскажу.
Хозяин. Да я и слушать о такой гадости не желаю!
Гость. Постойте! Погодите! Я вам все простил. Я вас люблю. Только дайте мне рассказать про мою последнюю работу. Я быстро, ведь я вскрыл вену, мне надо спешить. Представьте картину – деревья, небо, трава… На траве стоит мать, к ней бежит ребенок, она раскрыла ему объятья. За деревом спрятался отец, он целится в большую птицу, птица камнем падает на ребенка. Все красное. Жизнь и смерть одного цвета.
Хозяин делает движение в сторону Гостя.
Стойте! Не подходите ко мне, у меня в руках бритва.
Хозяин. Опасный тип…
Гость. Кровь уже течет. Я начинаю рисовать. Первыми штрихами, пока рука моя тверда, я набрасываю деревья, облака, траву. Природу надо писать четко, она самое определенное в жизни, она всегда есть. Унесет ли птица ребенка, убьет ли отец птицу, деревья, небо, трава останутся… Затем я принимаюсь за отца. Он застыл, колоссальное напряжение, ему нельзя промахнуться, от него все зависит в этой картине. Его тоже надо хорошо выписать. Потом птицу. Летящий комок перьев и мускулов. А когда рука моя начнет слабеть и в голову просочится сладкий туман, я напишу мать. Она и должна быть дрожащей. Вот я уже падаю, падаю, и, перед тем как упасть, последние капли своей крови я употреблю на малыша. На холсте он будет выглядеть слабым розовым пятном. Вы его не отличаете от травы. И так тоже должно быть. Он еще почти ничто и в любой момент готов превратиться совсем в ничто. Он – это я.
Произнося свой монолог, Гость так входит в роль, так натурально изображает угасание жизни, что Хозяин смотрит на эту сцену словно загипнотизированный. Последние слова как бы с трудом прорываются сквозь предсмертные хрипы. Наконец, сотрясаемый конвульсиями, Гость падает в кресло и затихает.
Хозяин выходит из транса, бросается к Гостю, трясет его за плечо.
Хозяин. Ты что?! Что ты?! Эй?!. Теперь отвечай за него… Свидетелей нет. Уважаемый, уважаемый, очнитесь… (Трясет Гостя.) Не надо… Я вам верю… Мы вам верим… Верим, что вы умеете рисовать… вы большой художник. Слышите? Только не надо… здесь… тут… Я же не виноват! Мы же беседовали тихо… Уважаемый!..
Гость(внезапно вскакивая). Ап! Ну так нужны мне ваши краски?!
Хозяин. Фу, черт! Напугал… Ну-ка руку покажи. (Рассматривает руку гостя и, естественно, не находит на ней никаких следов.) Симулянт!
Гость. Вы же говорили – спекулянт.
Хозяин. Не путай меня! И то и другое!
Гость. Но убедил я вас, что могу создать картину без красок?
Хозяин. Иди ты к черту! Не нужны мне ни твои краски, ни твоя картина!
Гость. Вы мне, кстати, тоже не нужны.
Хозяин. А зачем в гостиницу приперся?
Гость. Тут иногда и порядочные люди останавливаются. Номер не люкс, но все-таки… В сезон могут иностранца поселить. Да-да, не смейтесь! Если разобраться, то вы здесь у нас человек случайный. Радуйтесь, что пожили в 343-м. Завтра приедет какой-нибудь нигериец, и вас как миленького выселят или, в лучшем случае, переведут в шестиместный номер. Вы еще вспомните о 343-м, о моей картине – там, в шестиместном, вместо нее вам придется любоваться клопами на стене.
Хозяин(взрывается). Ах, нигериец! Его, значит, сюда, меня, значит, в шестиместный!
Гость(заносчиво). Вам здесь не место!
Хозяин. Он, значит, картинками любоваться, а я, значит, клопов давить?!
Гость. Никто не виноват, что вам любоваться не дано.
Хозяин. А ему дано? Ах ты, черная жемчужина! Пусть она тоже на клопов полюбуется! Сейчас, сейчас… мы ему русский сувенир устроим. (С этими словами выхватывает из кармана авторучку, подходит к картине и что-то чиркает на ней.) Вот! Теперь у нигерийца тоже клоп есть. Равенство! У него даже больше настоящего. Клоп величиной с фамилию "Алопатьев"! Вот, можешь поглядеть – всю закрывает. А-ха-ха-ха-ха!..
Гость(подходит к картине). Ну что ж, вы только помогли мне. Вы превратили мою скромную картину в анекдот. Анекдот приносит славу. Теперь я могу быть спокоен. Спасибо.
Хозяин. Спасибо?! Да как ты смеешь мне говорить спасибо? Хам! Тогда я добавлю! (Брызгает чернилами из ручки на картину.) Вот теперь настоящее спасибо! Теперь анекдот – животики надорвешь!
Гость(внимательно разглядывая расположение капель на полотне). Блестяще! Ве-ли-ко-леп-но! И как вам с одного раза удалось расположить пятна на полотне таким гармоническим образом!
Хозяин. Что?!
Гость. У вас определенные способности к ташизму.
Хозяин. Ах ты, вот как заговорил! Сволочь! Гад! Фашистом меня обзывать! Ну за такое!.. Я тебя… Негодяй! С ним как с человеком, а он – фашист! Сам ты фашист! Понял?! Сволочь!!! (В порыве бешенства срывает со стены картину и бьет ею Гостя по голове.)
Картина прорывается. Голова художника нелепо торчит из рамы.
Гость. Вот я и шедевр.
Хозяин(несколько растерявшись). Непрочная вещь… хотел только по голове тебя ударить, а она порвалась…
Гость. Оказывается, вы и поп-артом владеете, коллега.
Хозяин. А ну, вылезай оттуда! (Пытается стащить порванную картину с головы Гостя.)
Гость(упираясь). Не надо… Зачем? Мне так хорошо.
Хозяин. Ты мне сам нарочно башку свою подставил! Башка у тебя чересчур твердая. Это ты, ты картину прорвал! Ты!
Гость. О, если бы я сам смог это сделать! Я бы не приходил к вам сегодня.
Хозяин(не переставая бороться с Гостем). Ага!.. Сознался… Специально пришел… Имуществу вред нанести… (Наконец мощным движением срывает раму с головы Гостя.)
При этом в клочья рвутся остатки холста.
Гость(облегченно). Ну вот, теперь конец. Все.
Хозяин. Ничего не все. (Вешает раму с клочьями холста на гвоздь.) Так ведь висело? А?
Гость(торжествующе). Нет! Не так! Теперь ее не повесить. Все. Конец.
Хозяин. Ничего не конец. (Тщетно пытается соединить остатки холста.) О черт! Не соединяется дыра… Еще платить за порчу придется.
Гость(гордо). Я сам заплачу вам!
Хозяин. Зачем мне? Ты им заплати – и дело с концом. Повеселились…
Гость. Нет. Если кто и достоин вознаграждения, то это вы.
Хозяин. За что?
Гость. За мою свободу. Вы спасли меня.
Хозяин. Перестань издеваться, гад!
Гость. Я? Над вами? Как может быть, как может быть!..