Евдокия замолкает и, выдержав паузу, сердито переспрашивает:
- Не можешь?
- Не могу!
- А что ты мужу обещал, когда он на фронт уходил? Забыл, что ли? Может, напомнить тебе? - Подражает голосу Коротеева. - "О семье не беспокойся". А сейчас сына его без дела оставляешь? Да ещё руку хотел на него поднять… Кнутом замахнулся.
Растерянный Коротеев неловко пожимает плечами:
- Да… Это я так… сгоряча, Евдокия, как сына родного, ему же на пользу.
- "Как сына родного", "на пользу", - не унимается Бровкина, передразнивая Коротеева.
Тот, пытаясь успокоить Евдокию Макаровну, меняет тон и, наливая в стакан воду, говорит:
- Не кричи! Не кричи, Евдокия, неудобно! Люди услышат… Выпей воды.
- Сам пей сбою воду. Раньше доведёшь человека, а потом хочешь водой откупиться, - сквозь слёзы отвечает она.
- Ну, ладно, ладно? Что-нибудь придумаю для твоего Вани, - подходя к открытому окну, продолжает Коротеев и выплёскивает воду из стакана на…
…Любашу и Ваню, которые сидят на скамеечке под окном и о чём-то оживленно шепчутся. Любаша от неожиданности вскрикнула. Коротеев смотрит из окна и видит дочку с Ваней. Багровея от злости, он бежит к выходу, но в дверях сталкивается с Самохваловым.
- Уходите, Тимофей Кондратьевич? - спрашивает бухгалтер.
- Нет, - растерянно отвечает Коротеев, - никуда я не ухожу. - Он подходит к окну и захлопывает его.
- Значит, обещаешь, Тимофей Кондратьевич? - снова говорит Евдокия.
- Обещаю! - грозно говорит председатель и, ударив кулаком по столу, продолжает: - Обещаю. Или я, или твой непутёвый. Вдвоем нам с ним в одном колхозе не ужиться.
- Опять сначала? Да за что ты на него так нападаешь? Ума не приложу.
- За сломанный забор, за потоптанный огород, за убытки, - отвечает Самохвалов.
- А ты не лезь, не с тобой говорю! - сердито наступает на Самохвалова Евдокия и поворачивается к Коротееву. - Обещаешь ты мне сына на работу послать? Последний раз спрашиваю: пошлёшь или нет?
Коротеев, увидев через окно бегущую к дому Любашу, горько качает головой и нехотя отвечает:
- Ну ладно! Ладно! Иди!
- Значит, пошлёшь? - допытывается Евдокия Макаровна.
- Пошлю, только уходи… пока не передумал, - говорит Коротеев и, обмякнув, садится в кресло.
- Ухожу, ухожу, Тимофей Кондратьевич. Спасибо тебе, милый, помоги вдове воспитать сына… Он ведь у меня одна опора в жизни, - щебечет довольная Бровкина и выходит из комнаты.
- Хороша опора! - с усмешкой говорит Самохвалов.
Коротеев сердито смотрит в сторону окна и, соображая вслух, говорит:
- Куда бы его послать?
- Моё мнение такое… - начинает философствовать Самохвалов.
- А мне неинтересно твоё мнение, - перебивает его Коротеев.
Обиженно поджав губы, Самохвалов замолкает.
- Ага! Придумал, - оживился Коротеев. - Пошлю его в гараж мойщиком! К Захару Силычу. Тот ему покажет…
Из гаража выходит Захар Силыч, за ним - три шофёра.
В ряд стоят три колхозных грузовика. Вокруг них со шлангом в руке бегает весь мокрый Ваня; он старается одной струей мыть все три машины сразу, прицеливаясь шлангом, как из ружья.
- Ну и рационализатор! Все машины сразу мыть хочет, - иронически говорит один из шофёров.
Смеются шофёры, но хмурится Захар Силыч.
- Да, работничка тебе прислали, Захар Силыч, - издевается над ним шофёр.
- Наказание мне с ним, да и только, - сердито бросает Захар Силыч и окликает Ваню: - Эй, Бровкин!
Ваня поворачивается и, не выпуская из рук шланга, нечаянно окатывает с ног до головы Захара Силыча. Громко хохочут разбежавшиеся шофёры.
Перепуганный Ваня спускает шланг книзу и снова обдает Захара Силыча водой, смешанной с грязью.
Взбешённый Захар Силыч подходит к Ване и, схватив его за воротник, притягивает к себе:
- Ты что это, сукин сын, издеваться надо мной вздумал?
- Что вы, Захар Силыч… Это я нечаянно… - бормочет Ваня.
- "Нечаянно"… - недоверчиво повторяет Захар Силыч, отпуская Ваню. - Я тебе покажу "нечаянно"… Век помнить будешь…
Во время разговора Захара Силыча с Ваней шофёры быстро заводят машины и выезжают со двора.
Ваня бежит к крану, закрывает воду и, усталый, садится на скамейку.
К гаражу подходит Коротеев и, увидев мокрого с ног до головы и грязного Захара Силыча, иронически спрашивает:
- Ты что, моряк, так во всём обмундировании и купался?
- От такого ученика не то что купаться - утопиться впору, - отвечает Захар Силыч, зло скосив глаза на Ваню.
- Ну, как он? Помогает? - с усмешкой спрашивает председатель.
- Да что ты, Тимофей Кондратьевич, горе, чистое горе! Уберите его из гаража, иначе я за себя не ручаюсь! - взревел Захар Силыч.
- Ну уж нет, Захар Силыч, терпи! - смеётся председатель. - На тебя вся надежда. Ты, так сказать, последняя инстанция.
Говоря это, Коротеев садится в стоящую во дворе гаража машину и уезжает.
Захар смотрит вслед машине и, повернувшись к Ване, сердито цедит сквозь зубы:
- Ну ладно, раз я последняя инстанция, придется тебя исправить… Всю жизнь будешь помнить! - и, надвинув фуражку на лоб, вразвалку, походкой моряка, направляется к деревне.
Ваня тяжело вздыхает и, понурив голову, медленно идёт к гаражу.
…Он вытащил из груды старых покрышек свою заветную гармонь и, усевшись, растягивает меха. Перебирая ряды, он как бы жалуется ей на свою судьбу.
За стойкой - толстая, румяная буфетчица с круглым, как луна, лицом. Входит Захар Силыч.
- Моё нижайшее! Товарищ Полина… Полина… - он замялся, забыв отчество.
Полина, расплываясь в радостной улыбке, напоминает:
- Кузьминична, Захар Силыч!
Захар оглядывается и, видя, что поблизости никого нет, ласково берёт за подбородок Полину.
- Ах ты сдобная моя! Крошка моя!
- Ну, что вы! Какая я крошка, - жеманно говорит Полина, отмахиваясь от Захара.
- Потому и люблю тебя, что крошка, - настаивает Захар и тянется, чтобы поцеловать её.
- Что вы, Захар Силыч! Нельзя! Я при исполнении служебных обязанностей, - испуганно говорит Полина. - Что выпьете? Боржому или лимонаду?
- Нет, совсем не то… Дай-ка мне… грамм… двести с прицепчиком.
- В рабочее время? Что вы, Захар Силыч! - удивляется Полина.
- Да-да, в рабочее время! Я должен человека исправить.
Полина ставит на прилавок стакан водки и кружку пива.
Ваня всё в той же позе задумчиво играет свою любимую песню.
К гаражу подходит Захар Силыч. Он, видимо, на что-то решился. Размахивая руками, разговаривает сам с собой:
- Не извольте беспокоиться, товарищ председатель. Сейчас же займемся исправлением его в последней инстанции. Поставим на путь истинный… Только не судите меня!
Он подходит к дверям гаража.
Ваня, не замечая его, с увлечением играет на гармошке и тихо напевает песню, которую мы слышали в начале фильма.
Захар Силыч на цыпочках подходит к машине и, облокотившись на радиатор, как зачарованный, слушает.
Ваня с увлечением играет.