(Царь читает.) "Егу. Пыч. Ору. Матер". (Левше.) Нехорошо, нехорошо! Чего же вы слова-то этакие пишете? Матер... Нехорошо!
ЛЕВША. Вот ведь необразованные! Эх вы... "матер"! Мастер.
ЦАРЬ. Гляди сам: матер.
ЛЕВША. Да это вроде для скорости – скоропись – нешто не понимаете? "Оружейный Мастер Егупыч". Это подпись его.
ЦАРЬ. Так это он там еще и расписался, значит? Ах, нечистая сила! Ах-ах-ах! Глядите, пожалуйста! Ну, и стервецы!
Все кидаются глядеть.
ПЛАТОВ (кричит). Пус-сти! Пусти, р-расшибу! (Расшвыривает всех и, растопырив локти, впивается в мелкоскоп. Потом бежит к Левше.) Ну, брат... (Колотит себя в грудь, слов не хватает, с обожанием смотрит на Левшу.) Эх! (Вынимает из кармана стаканчик, подставляет Полшкиперу, чтоб налил, чокается с Левшой.) Ну... ах, чтоб тебе! Ну, ладно, живи, так и быть! Пес с тобой! Прощаю! Все прощаю!
ЦАРЬ (Платову). Ну-ка, где твои англичане? Давай их сюда.
Платов бежит за англичанами.
ХИМИК-МЕХАНИК (сбросив колпак и очки Лекаря, подходит к Царю). А вот я – аглицкий Химик-механик, а это мои дорогие товарищи, которые в одно мгновение могут произвести блоху и прочие удивления.
ЦАРЬ. Ну-ка, ну-ка, погляди, какая есть наша тульская техника напротив вашей научной блохи?
МАСТЕР (глядит). Под... под... Подковали, а? Да это черт-те что!
ХИМИК-МЕХАНИК (глядит). Н-дда-а! Это – не народ, это какие-то варвары!
ЦАРЬ (доволен). Ха-ха-ха-ха-ха!
ЛЕВША (Химику-механику). Что, гололобые, съели? (Показывает ему фигу.)
ХИМИК-МЕХАНИК. Это еще поглядим, кто съел, а кто и подавился. Ты вот ее заведи, попробуй.
ЛЕВША. А что ж такое? И за... и заведу. Очень даже просто... (Заводит.)
Музыка начинает: "Дрынь-дрынь" – и обрывается.
Это... это что же? Постой... Это она... знычть... вроде, не мо... не может больше?
ХИМИК-МЕХАНИК. Танцовать-то? Не может.
ЛЕВША (в ужасе). Из... из... изгадили, знычть? Мы? Я?
ХИМИК-МЕХАНИК. Ты. Что я тебе про арифметику-то говорил – помнишь? Оно самое.
ЛЕВША (стучит себя мослаком по лбу). Кобель! Рукосуй! Дьявол! (Шевелит блоху. В отчаянии.) Не... не танцует! (На Химика-механика – с кулаками.) Ты – ты... зачем мне сказал? Уйди... Уйди, окаянный! Уйди от греха!
Химик-механик уходит.
ПОЛШКИПЕР (Левше). Плю... плюнь, камрад!
ЛЕВША. Не танцует... Конец мне, братишка! По... понимаешь ты, не танцует!
ПОЛШКИПЕР. На... на! Пей скорей... Соси, милай... (Наливает Левше.)
ЛЕВША (стуча зубами, пьет). Эх... Жизнь наша – копейка, судьба – индейка! Ну, пропадать – так с музыкой! (Заводит на гармошке.)
КИСЕЛЬВРОДЕ и ГЕНЕРАЛЫ (кидаются к Левше). Ш-ш-ш! – Что ты? – Рехнулся?
ЦАРЬ (оборачивается к Левше). Да он еще тут? А я и забыл про него! (Подходит к нему.) Ну, брат, вот что: утешил ты меня – по сих пор. Спасибо. (Обнимает его, лобызает.) Проси, Левша, чего твоя душа хочет. Вот хочешь – полным генералом в отставке тебя сейчас произведу?
ЛЕВША (показывает пальцем на Генералов). Это вот лы-лы-лысые-то которые? (Цыркает сквозь зубы.) Нету моего согласия, чтоб в лысые. Что меня Машка тогда не... не... не будет обожать – поэтому. Только она одна у мене и осталась.
ПОЛШКИПЕР (навеселе изрядно, мотает головой). В-вер-но, камрад!
ЦАРЬ. Ну, коли так, жалую тебе с придворного певчего парадный кафтан. Давай сюда кафтан. Эй! Живо!
Приносят кафтан, напяливают его на Левшу. Кафтан на нем – как на вешалке.
(торжественно.) Граф Кисельвроде! Объявляю тебе народно: денег ему, мошеннику, дай сколько хочет. Сыпь – не жалей! (Всем.) Ну, я – на боковую. Эй, музыка – расходный марш мне!
Под "расходный марш" – Царь и Генералы отбывают.
КИСЕЛЬВРОДЕ (подходит к Левше). Слыхал? Ну, проси, да не запрашивай, милый.
ЛЕВША (еле лыко вяжет). Гля... гля... Машки... жалаю... червонцев на сто рублей, да серебра на т-тридцать, да бумажками пуд и три ччер... ччерти! Т-только она у меня и... и танцует...
КИСЕЛЬВРОДЕ. Ну, это, дружочек, завтра прошение подашь. А сейчас Царь жалует тебе двугривенный, как говорится, с своего плеча. Ну, иди, иди, нечего!
ЛЕВША (глядит на двугривенный). Эх, жись наша индейская! Не... не видать мне Машки моей! (Полшкиперу.) Пойдем отсюдова, друг любезный.
Выходят.
(на приступках Левша растягивает гармошку.) Т-Тула-Тула перевернула...
ОКОЛОДОЧНЫЙ (вырастает на приступках около Левши). Это-то что такое? С-сстрого не разрешается!
ЛЕВША (перестает, тычет себя в грудь). У меня... может... все печенки вну... внутре сейчас полыхают – потому я испортил... А он мне: "Не разрешается..." Эх, гуляй! (Снова – на гармошке.) Тула-Тула-Тула-я, Тула родина моя!
ОКОЛОДОЧНЫЙ. Др-р-р! (Свистит.)
Выскакивают ГОРОДОВЫЕ и ДВОРНИК.
ЛЕВША (Полшкиперу). Вот, брат, у вас это за деньги, а у нас... фр-фр-фараоны бесплатно... вроде... И-эх, Тула-Тула первернула, ко дну козырем пошла...
ОКОЛОДОЧНЫЙ (Городовым). Тузи!
ЛЕВША. Не трожь... кафтан... каф... каф... (Затихает.)
Городовые, окружив густо, бьют Левшу.
ПОЛШКИПЕР (мечется кругом, кричит). Стой, стой! Нельзя! Душу... Душу-то! Стой!
ОКОЛОДОЧНЫЙ. Так. В хобот. В хряпало. В загривок.
Городовые сбрасывают куда-то уже недвижимого Левшу. Дворник заметает метлою следы. Уходят.
ПОЛШКИПЕР (бежит к рампе). Ой, батюшки, убили! Утоп! Ой, батюшки! (Убегает, последние слова слышны уже издали.)
Тотчас же на сцене темнеет. На просцениуме появляются Халдеи.
ХАЛДЕЙ ДЕВКА МАШКА (причитает). Ой, да голубь ты сизый мо-о-ой! Да на кого ж ты меня споки-и-инул...
1-Й ХАЛДЕЙ. Ну что, что? Вот дуры бабы! Ну, чего нюни распустила?
ДЕВКА МАШКА. Левшу больно жалко! Не видать мне его, голубчика, до кончины до моей!
1-Й ХАЛДЕЙ. А я-то на что же! Гляди!
Свистит в два пальца. На сцене свет. Из печки вываливается ЛЕВША с гармошкой. Встает, подбегает к Халдейке.
ЛЕВША. Машка! Никак ты?
ДЕВКА МАШКА. Левша, красавчик ты мой!
ЛЕВША. Машка! А Машка!
МАШКА. Что?
ЛЕВША. Пойдем обожаться!
Медленно уходят. Левша играет на гармошке.
ХИМИК-МЕХАНИК (публике). С благополучным вас окончанием и затем до скорого свидания. Просим честной народ не забывать нас и вперед!
Занавес