Характерной особенностью астафьевского повествования является то, что фабульную основу большинства глав определяет ситуация испытания. Причем победа или поражение героя в схватке с природой, в том числе и с ее "злыми" силами (один из ее ликов – "мачеха"), становится своеобразным семиотическим "кодом", выявляющим авторское отношение к герою. Если Игнатьич "испытывается" схваткой с царь-рыбой, символизирующей собою природу, то Коля с напарниками, отправившиеся на Таймыр промышлять песца (глава "Бойе"), Аким, Эля и Гога Герцев, оказавшиеся в тайге в соответствии со своей целью каждый ("Сон о белых горах"), "испытываются" сибирской природой. "Северный человек" Аким выдерживает те испытания, которые выпали на долю Коли и Игнатьича. И сцена схватки с медведем (глава "Поминки") противостоит поединку человека с рыбой (глава "Царь-рыба"), Медведь – достойный противник, что особенно важно в контексте мифопоэтической традиции. Многие северные народы долгое время с особым почтением относились к медведю, культ которого возник "вследствие страха перед зверем, страха перед хозяином тайги, наказывавшим за нарушение традиций" (Прокофьева 1976: 150). У Астафьева есть несколько рассказов, в которых описывается "встреча" героя с медведем, заканчивавшаяся по-разному. Аким в схватке с медведем не струсил и не спасовал: он "мстил" за убитого медведем Петруню и вышел победителем из поединка с "хозяином тайги". Противостояние двух поединков – с царь-рыбой и "хозяином тайги" – подчеркивается и местоположением глав: они расположены симметрично по отношению друг к другу. Глава "Царь-рыба" занимает второе место от конца первой части, глава "Поминки" – следует второй во второй части.
Ситуация "испытания" в предпоследней главе "Сон о белых горах" реализуется в изнурительном походе Акима и Эли к людям, который требовал сверхчеловеческих усилий, выносливости и выдержки, физического и духовного напряжения. Внутреннее состояние героев во время перехода раскрывается и с помощью хронотопа: огромное, беспредельное пространство, которому нет конца и края, преодолевается героями скачкообразно: движение, стоянка, снова движение. Дискретное время психологически оправдано по сравнению с "тягучим", "засасывающим" временем пребывания их в замкнутом пространстве избушки. Время путников лихорадочно и импульсивно, оно измеряется не столько сменой дня и ночи, сколько перерывами в движении. Дискретному времени соответствует прерывистое изображение пространства: впереди – позади, впереди – позади. Такой прием изображения способствует созданию зрительной и психологически точной картины напряженного пути Акима и Эли, передаче их неимоверной усталости. "Страх, ни с чем не сравнимый страх" охватывает Элю, когда они с Акимом безуспешно пытаются выбраться из зимней тайги. "Ощущение нескончаемости пути, пустоты, беспредельности тайги подавило не только мысль, но и всякое желание". Ей кажется, что им уже не спастись, и бессмысленно сопротивляться. "…Все равно никуда не придешь, вернее, придешь, куда все в конце концов приходят…" (Астафьев 1981: 365–366).
Круг мучительного похода Эли и Акима замкнулся, когда они вышли к своей избушке, из которой двинулись в путь. И все их усилия были потрачены впустую. Помощь им приходит извне: костер их был замечен, и Элю с Акимом спасают. В то же время им необходимо было как-то выдержать в снежном плену, в котором они оказались. И если бы не Аким, то Эля погибла бы. Выжить им удается благодаря Акиму и способности жить в природе, "согласуясь" с ее законами, благодаря знаниям и навыкам северного человека. Это испытание заставляет Акима и Элю по-новому взглянуть на жизнь и смерть, понять простую истину: человек должен быть с людьми. Страшно оказаться один на один со "слепыми" силами природы, еще страшнее вступить с ними в единоборство. Эта ситуация возвращает многим понятиям их подлинный смысл.
Философия природы В. Астафьева в "Царь-рыбе" выглядела бы односторонней, если бы не было в ней размышлений о жизни и смерти. "Потеряв веру в бессмертие, не потеряли ль они (люди. – А.С.) вместе с нею себя" (Астафьев 1981: 359), – передоверяет Акиму свои мысли автор. В произведении речь идет о том, что человек может затеряться и в "людской тайге", которая занята собой, будничными заботами, и смерть "собрата" по стае (люди сравниваются с птицами) остается почти незамеченной. "Смерть у всех одна, ко всем одинакова, и освободиться от нее никому не дано. И пока она, смерть, подстерегает тебя в неизвестном месте, с неизбежной мукой, и существует в тебе страх от нее, никакой ты не герой…" (Астафьев 1981:
294). Испытанием для многих героев "Царь-рыбы" становится пребывание в тайге, выявляющее несоотносимость человеческих усилий и природной мощи, с которой человек не может соперничать.
Глава "Сон о белых горах", которую критика сразу же после публикации "Царь-рыбы" определила как "роман в романе" (А. Марченко), занимает в произведении особое место. В ней получает завершенное раскрытие натурфилософская концепция произведения. Антиподом Акима в главе предстает Гога Герцев. На протяжении главы автор последовательно их противопоставляет, начиная с того, что Гога, отправившийся в тайгу с Элей, не только сам нашел в ней свою гибель, но и обрек Элю на смерть. Герои противостоят друг другу по тем жизненным ценностям, которые исповедуют. Философия, определившая образ жизни Герцева, философия индивидуалиста и себялюбца. И "испытывается" Гога одиночеством, к которому так стремится. Тема одиночества занимает в повествовании важное место и противостоит другой, любимой автором, теме "коллективистского" образа жизни (отсюда понятия "связчики", "артель" и пр.). Одинок в "Царь-рыбе" герой первой главы "Бойе" Коля, одинок Командор, который "в одиночестве и в горе не прильнул к семье", еще больше отдалился после гибели от рук "сухопутного браконьера" любимой дочери Тайки. Он стремился "как можно реже и меньше бывать на людях", но для этого у него свои причины: "неприязнь к ним, злоба на них заполнили все в нем". В одиночку рыбачит Игнатьич ("он везде и всюду обходился своими силами"), И каждый из героев за свое одиночество расплачивается по-своему.
К одиночеству стремится Гога Герцев, потому что для него оно связано с представлением о свободе личности. Гога принадлежит к числу тех людей, которые уже "с пеленок" возвысили себя над прочим "людом". В связи с образом Герцева автор раскрывает социальное явление отчуждения, порожденное развитием цивилизации в XX веке. Герой Астафьева искусственно изолирует себя от общества.
Контрастность образов Акима и Гоги последовательно выявляется в тексте благодаря описанию их жизненной позиции, восприятия природы, отношения к одним и тем же явлениям, людям. Аким повсюду носит с собой стихотворение одного своего "дружка". Это произведение "безвестного сочинителя", написанное Астафьевым. Это – гимн жизни, оно пронизано светлой верой и романтически возвышенной мечтой о том, что наступит время, когда землянин поймет песнь птицы, в которой пелось о любви "ко всякому живому существу". По эмоциональному тону оно контрастирует с "упадническими" стихами из дневников Гоги Герцева. Ему присущ "туристский" взгляд на жизнь. Сама эта тема нашла отражение и в других главах, но во "Сне о белых горах" она стала одной из главных. Не случайно главу предваряет эпиграф из Уолтера Мэккина об отношении к туристам в прошлые времена.
Автор, несмотря на использование публицистических средств в раскрытии образа Герцева, стремится к пластической объемности характера. Гога не лишен ума, начитан и образован, спортивен и физически закален. Однако он лишен главного, чем в избытке наделен Аким: душевной щедрости, отзывчивости, чувства сострадания и готовности прийти на помощь другому, способности воспринимать природный мир во всей его красоте. Антитетичность героев выявляется и через сравнение их отношения к природе. "Естественный человек" Аким, выросший среди северной природы, знает ее законы и приспосабливается к ним. Он, несмотря на отсутствие, как у Гоги, университетского образования, глубоко и тонко чувствует природу, неустанно думает о ней и не перестает удивляться ее органике и красоте. Герцев воспринимает природу потребительски и в тайгу отправляется с целью проверить свои физические возможности, вступая с нею в своего рода соперничество, закончившееся для него случайной, нелепой, смертью. Природа для него мертва, поэтому ему близка мысль Блаженного Августина о том, что "природа – более мачеха", мысль, записанная в его дневнике. И нет у Гоги того "сыновнего" отношения к ней, как у Акима, для которого природа – мать, кормилица. "Люди, как черви, копошатся на трупе земли", – еще одна сентенция из дневника Герцева. Аким же видит в природе источник жизни, он одухотворяет природу. Особую роль в раскрытии характера Акима играет образ белых гор. "И приснились ему белые горы. Будто шел он к ним, шел и никак не мог дойти. Аким вздохнул сладко от неясной тоски и непонятного умиления, и ему подумалось, все его давнее томление, мечты о чем-то волнующем, необъяснимом: об иной ли жизни, о любви если не разрешатся там, среди белых гор, то как-то объяснятся; он станет спокойнее, не будет криушать по земле, обретет душевную, а может быть, и житейскую пристань" (Астафьев 1981: 275). Акима притягивают к себе "небесно-чистые горы", от которых веет "сквозной свежестью, мягкой прелью мхов и чем-то необъяснимо манящим". Семантика образа белых гор у Астафьева перекликается с символическим наполнением того же образа в повести Л.Н. Толстого "Казаки", для героев которой "цепь девственно чистых гор с их ослепительными снеговыми вершинами становится мерилом нравственных ценностей" (Бычков 1954: 99).