7. Все части целого, утверждаю я, которые включает в себя мир, неизбежно должны разрушаться. Пусть это будет сказано в смысле изменения [а не окончательной гибели]. Если же, утверждаю я, в этом заключается для них зло и неизбежность, то целое, пожалуй, поступило нехорошо, если части его подвергаются изменению и предназначены к разрушению различными способами. Но сама ли природа стремилась испортить свои части и сделать их подверженными злу и по необходимости впадающими во зло, или это случилось без ее ведома? Как то, так и другое невероятно. Если бы кто-нибудь вывел это, оставив в стороне природу, на основании [только] естественного происхождения, то и в этом случае было бы смешно говорить, что для частей целого естественно превращаться, и в то же время удивляться чему-то как происшедшему вопреки природе или как-нибудь иначе выражать недовольство, и это притом что распадение происходит на те части, из которых каждая вещь составлена. Ведь [имеет место] либо рассеяние первочастиц, из которых была образована вещь, либо видоизменение, например, плотной части в земляную, дыхательной – в воздушную, так что эти последние принимаются в разум целого, которое или воспламеняется через определенное время, или обновляется в результате вечного чередования. Не думай, однако, что плотное и дыхательное существуют в тебе с рождения. Ведь все это вчера или позавчера влилось в тебя через пищу и втянутый воздух. Поэтому превращается то, что вошло [недавно], а не то, что дала при рождении мать. А если допустишь другое, это предположение слишком связывает тебя с частными твоими свойствами, не являющимися ничем рядом с тем, о чем сейчас речь.
8. Положив себе эти имена: добрый, скромный, правдивый, рассудительный, мыслящий в согласии с целым, высокоумный, – будь к ним внимателен, никогда не изменяй и не искажай этих имен и быстро до них возвышайся [если вдруг исказишь]. Помни, что "рассудительностью" ты хотел обозначить точно разграничивающее каждый предмет исследование и напряженное внимание; "согласным мышлением" – добровольное приятие того, что уделяет общая природа; "высокоумием" – возвышенное положение мыслящей части над плавным или резким движением в плоти, над жалкой славой и смертью и всем прочим такого рода. Итак, если сохранишь себя достойным этих имен, станешь другим и вступишь в новую жизнь. Ведь быть и дальше таким, каким ты был до сих пор, терзаться и мараться об такую жизнь свойственно человеку бесчувственному и цепляющемуся за жизнь и тому, кто похож на наполовину растерзанных бойцов со зверьми, которые, сплошь израненные и окровавленные, просят все-таки сохранить им жизнь до завтра, чтобы быть завтра брошенными в таком вот виде в те же самые когти и пасти [ "укусы"]. Итак, возвысь себя самого до немногих этих имен. И если сможешь остаться при них, оставайся, как будто ты переселился на какие-то острова блаженных. Если ж почувствуешь, что уступаешь и терпишь поражение, удались с твердостью в какой-нибудь уголок земли, где сможешь держаться, или даже вовсе уйди из жизни, но не гневаясь, а просто, благородно и скромно, сделав по крайней мере хотя бы одно это дело в жизни: уйдя вот так из нее. А помнить эти имена тебе очень сильно поможет мысль о богах и о том, что хотят они не лести себе, а того, чтобы все разумные существа уподоблялись им и чтобы смоковница делала дело смоковницы, собака – собаки, пчела – пчелы, человек – человека.
9. Мимический спектакль, война, страх, вялость, рабские чувства ежедневно будут стирать в тебе те священные основоположения, которые ты выработал, не вдаваясь в объяснения природы, а теперь пренебрегаешь. Нужно все рассматривать и делать таким образом, чтобы и с окружающими обстоятельствами справляться, и вместе с тем созерцательную способность приводить в действие и тайно лелеять гордость собой, возникающую из знания, охватывающего любую частность, однако не хоронить в себе эту гордость целиком. Когда узнаешь ты простоту? Когда – достоинство? Когда – знание в каждом отдельном случае, чтоґ это такое по своему естеству, и какое место занимает в мире, и сколько времени назначено природой ему существовать, и из чего состоит и каким силам может быть подвластно, и какие силы могут производить это и устранять.
10. Паучок горд тем, что изловил муху, иной – тем, что зайца, третий – тем, что сетью сардину, четвертый – кабана, пятый – медведя, шестой – сарматов. А если исследовать то, что в основе их действий, – не разбойники ли они все?
11. Приобрети созерцательный способ познания, как все превращается друг в друга, и постоянно наблюдай и упражняйся по этой части, потому что ничто так, как это, не возвышает душу. Высвободился из тела и тот, кто, осознав, что совсем скоро будет он вынужден, уйдя от людей, оставить все это, всецело отдался в тех поступках, которые зависят от него, справедливости, а в остальном, что случается, – природе целого. А то, что о нем будет говорить, или судить, или делать против него кто-нибудь другой, он не будет брать в голову, довольствуясь двумя этими вещами: если сам он в том, что делает в данный момент, поступает по справедливости и если доволен тем, что в данный момент уделяется ему [природой целого], все же другие работы и стремления оставив. И ничего не хочется ему, как только шествовать прямо по пути закона и, шествуя прямо, следовать таким образом богу.
12. Какая нужда смотреть с подозрением, когда можно рассмотреть, что нужно делать, и если увидишь нужное, неуклонно идти по этому пути, если же не увидишь, воздержаться и воспользоваться самыми лучшими советами, а если что-нибудь другое воспрепятствует этому, продвигаться, используя наличные средства, обдуманно, придерживаясь того, что кажется справедливым? Ведь самое лучшее – достигать успеха в этом деле [следования справедливости], так как причина неудачи – в отклонении от этого. Тот, кто следует во всем разуму, представляет собой нечто спокойное и вместе с тем подвижное, радостное и вместе с тем стойкое.
13. Пробудившись от сна, тотчас спрашивать себя: неужели не будет тебе безразлично, если то, что справедливо и хорошо, порицается другим? Будет безразлично. Разве забыл ты, каковы на ложе, каковы за столом эти люди, гордо расточающие похвалы и порицания другим, что они делают, чего избегают, за чем гонятся, что воруют тайно, что грабят явно – не руками и ногами [делая все это], а ценнейшей частью своего существа, в которой рождаются, если она того хочет, верность, стыд, правда, справедливость, добрый демон?
14. Воспитанный и скромный говорит природе, дающей все и все забирающей: "Дай то, что хочешь, забери то, что хочешь". Говорит же он это не с вызовом, а только повинуясь и благоволя ей.
15. Невелик этот остаток твоей жизни. Живи, как будто ты в дороге. Ведь нет никакой разницы, там ли, здесь ли остановился человек, если человек повсюду в мире, как в [родном] городе. Пусть увидят, пусть узнают люди настоящего, живущего в согласии с природой человека. Если они не выносят его, пусть убьют, ведь это лучше, чем жить так [как сейчас].
16. Вообще не рассуждать больше, каким должен быть хороший человек, но быть таковым.
17. Настойчиво представлять всю вечность и все естество, и то, что всякая отдельная часть мира по сравнению с всем естеством – фиговое зернышко, по сравнению же с бесконечным временем – [мгновенный] поворот сверла.
18. Останавливая внимание на каждом отдельном предмете, воображать его уже в состоянии распада и превращения и каков он станет при гниении и рассеянии или думать о том, что каждая вещь создана как бы для умирания.