И, о чудо! Как только ему удалось освоить грамоту, всем учителям стало очевидно, что этот пастух обладает особым даром постижения святых текстов. Его душа была чиста, проста, близка к природе и полна любви, а ум полностью свободен. И он учился, учился много лет подряд, беспрерывно и страстно. Его изголодавшийся по знаниям ум жадно впитывал мудрость древних текстов, раскрывая их тайные смыслы. Он переходил от одного учителя к другому, продвигаясь в своих познаниях семимильными шагами. Так слух о нем разнесся по всей Иудее.
В древних сказаниях есть упоминание о том, что Рахель, чтобы дать возможность своему мужу учиться у самых выдающихся мудрецов поколения, отрезала и продала свои роскошные золотые волосы. Акива очень расстроился, ведь он так любил их и называл "золотой короной". И когда женщина лишилась их, он дал себе обет, что обязательно разбогатеет и подарит своей ненаглядной жене "Золотой Иерусалим" – дорогое украшение из золота в виде изображения святого города.
Он продолжал свое обучение, жил в другом конце страны и виделся с любимой женой лишь несколько раз в году, во время великих праздников, которые все евреи отмечали в Иерусалиме. Так прошло долгих двенадцать лет. Рабби Акива, уже будучи известным и признанным знатоком Торы, наконец-то возвращался к своей возлюбленной.
Подходя к дому, он случайно услышал разговор Рахель с другой женщиной: "Ты так красива и молода, а твой муж бросил тебя одну на столько лет! Как можно терпеть подобное отношение?!" – спросила она. И Рахель ответила, что готова ждать еще двенадцать лет, чтобы её муж выполнил свое обещание и стал Первым Мудрецом Израиля. И тогда Акива понял – это знак, что он еще не в полной мере выполнил обещанное жене. Вскоре он снова ушел учиться… еще на двенадцать лет…
Чем больше времени проходило, тем сильнее любил Рабби Акива свою Рахель. В его глазах она была самим совершенством. Сказание гласит, что когда он возвратился в родной город Великим Мудрецом поколения, его сопровождали двадцать четыре тысячи учеников – достойнейших, образованных мужей, знатоков священных писаний. Он был поистине гениальным Учителем. Все жители города вышли на улицу, чтобы приветствовать его. Среди них была и его скромная жена. Соседи пристыдили ее: "Одолжи у кого-нибудь нарядную одежду, чтобы выглядеть достойно перед Мудрейшим!" Но Рахель ответила: "Мой муж хорошо знает, кто я и как мне живется. Незачем прихорашиваться перед ним". Рахель стала пробиваться сквозь толпу к своему мужу, но ученики, не знавшие, кто она такая, пытались оттолкнуть оборванку от великого Учителя. Рабби Акива почувствовал её приближение и сказал им:
– Пустите её! И знайте: вся моя Тора и вся мудрость, вся ваша Тора и все наши постижения принадлежат ей, ибо всё наше "изобилие и свет" вызваны её духовной жаждой! – и он крепко обнял свою хрупкую Рахель…
Одним из тех, кто рвался встретиться с Рабби Акивой, был отец Рахель. Он и предположить не мог, что сей почтенный муж, великий ученый, мудрейший из мудрейших, – и есть его отвергнутый зять. И сейчас он пришел за советом.
– О, великий Рабби, – сказал он, – много лет назад моя дочь вышла замуж за бедного безграмотного пастуха вопреки моей воле. В гневе я отрекся от нее и поклялся перед Всевышним, что никогда не прощу ей этого. Теперь я раскаиваюсь и очень хочу найти дочь, помириться. Больше всего на свете я хочу быть вместе с ней и моими внуками. Что же мне делать?
И Рабби Акива сказал:
– Сначала ответь мне, что послужило причиной твоего обета – бедность этого человека или его невежество?
– Конечно его невежество! Ведь он не знал даже алфавита! – ответил старик.
– В таком случае освободи себя от данного обета, ведь твой зять стал большим знатоком Торы!
После чего признался изумленному старику, что он и есть Акива – его зять. Разрыдавшись, отец Рахели бросился целовать руки мудреца и поспешил обнять свою дочь.
– Я отдам вам половину своего состояния, чтобы Великий Рабби Акива смог всё свое время посвящать учению, – сказал он…
Замысел Всевышнего и заветная мечта Рахель осуществились, и ставший величайшим мудрецом Рабби Акива возвестил всем женщинам на все времена наиважнейшее послание: "Моя Тора, вся моя мудрость, и ваша Тора – её заслуга!"
И не удивительно, что бóльшая часть наследия мудрецов древнего Израиля, фундаментальные духовные труды, которые лежат в основе культуры еврейского народа и которые мы имеем счастье читать и постигать сегодня, дошли до нас сквозь века именно благодаря ученикам Рабби Акивы. Один из них – легендарный Рабби Шимон, написавший великую книгу всех времен "ЗОАР".
Подумать только, все эти сокровища мы обрели благодаря любви, желанию и воле одной хрупкой Женщины…
Однажды на занятиях Рабби Акивы кто-то из учеников задал вопрос:
– Кого можно считать поистине богатым?
Один ответил:
– Того, у кого есть множество виноградников и слуг.
Другой сказал:
– Того, кто довольствуется тем, что имеет.
Рабби Акива же ответил:
– Того, у кого хорошая жена… История о чужом пироге
Неотъемлемая часть разноцветной "культурной мозаики" Израиля – обычаи и предания йеменитов (йеменских евреев). Мне посчастливилось познакомиться с одним из представителей их самобытного мира – хранителем древних традиций рода, основателем Музея йеменской иудейской культуры, мастером-ювелиром в восьмом поколении, Бен Ционом Давидом. Это знакомство распахнуло дверь в "сокровищницу" новых смыслов, где у меня появилась возможность посмотреть на привычные понятия в совершенно ином свете…
Мастер часто выражает свое восхищение и любовь к Женщине как к чуду мироздания, венцу творения, он говорит, что все его изделия – это плоды служения её мудрости и красоте.
Однажды в нашей дискуссии на эту тему я сказала, что, конечно, о Женщине как глобальном и возвышенном явлении говорить несложно: многие поэты и художники воспевали её. И спросила Бенци: "Что для тебя твоя Женщина, не абстрактная, а живая, которая рядом, которая из плоти и крови?"
"Моя Женщина – продолжение меня самого, – сказал он тихо. – Она как моя рука или сердце. Ей больно – мне больно. Она страдает – я страдаю. Она радуется – я радуюсь. Её счастье – мое счастье. Думаю, что истинные отношения должны быть именно такими.
Конечно, это настоящее везение, если женщина чувствует так же и хочет того же. Хотя я заметил, что в современном мире людей пугает такая степень близости. Однако уверен, что без нее невозможно построить полноценные отношения, про которые мудрецы древности говорили: "Мужчина и женщина, и Творец между ними". Если это не так, то любовь рано или поздно умирает. Мой отец, например, до последнего дня именно так относился к маме: если ей что-то надо, он готов был перевернуть весь мир вверх дном, но дать то, что она хочет.
Для меня еще очень важна кровная связь: в таких отношениях нужны дети, продолжение рода. Это необходимо для того, чтобы передать полученные знания и опыт, но не только. Если отношения столь близки и супруги живут "душа в душу", то любви всё время становится больше. А если так, то для того, чтобы выражать её, уже недостаточно женщины, одной спутнице этого слишком много. Дети естественным образом расширяют возможности для реализации любви".
Всё, что я услышала от Бенци, показалось мне простым и естественным, но, в то же время, несколько чуждым для современного мира, в котором всё меньше и меньше душевной близости, где постепенно разрушается институт семьи, а отношения в парах становятся всё более поверхностными. И я попросила Бенци рассказать об истоках такого мировоззрения, о законах и традициях его древнего рода.
У далеких предков мастера, веками проживавших на территории Йемена до их иммиграции в Израиль, было особое представление о браке и любви, которое сильно отличалось от современного европейского взгляда. В те времена у них не было привычных для нас форм развлечений, они не ходили в кафе и бары, много трудились, а развлекаться и знакомиться молодым людям было некогда. Потому заботу об этом брали на себя отец и мать. Просьба о женитьбе по традиции исходила от отца жениха. Он выбирал дом, откуда хотел взять невесту для своего сына, и отправлялся беседовать с её родителями. Их "общение" продолжалось несколько часов. Они сидели, пили чай, кушали, обсуждали, что да как. Наконец, отец жениха объявлял, что хочет соединить с сыном их дочь узами брака. По традиции отец невесты должен был взять несколько минут на раздумья. Затем, если считал кандидата достойным руки своей дочери, говорил, что он не возражает. И хотя окончательное решение принимал именно он, всё же, необходимо было получить согласие матери и самой будущей невесты. Девушку приводили и задавали вопрос, готова ли она выйти замуж за сына этого человека. В большинстве случаев она отвечала, что готова поступить так, как они хотят.
После принятия окончательного решения жених выкупал невесту у её родителей, и назначался день свадьбы. За каждую девушку была своя цена, и зависела она от того, какая у девушки родословная, насколько праведен, чист и богат её отец. Естественно, родители жениха выбирали невесту, учитывая свои возможности и положение.
Когда я узнала о такой традиции предков Бен Циона, то высказала свое предположение о том, что браков по любви в Йемене, похоже, вообще не существовало. Однако он заверил меня, что совсем наоборот, там было много крепких, счастливых браков. И, всё же, я не понимала, как? Ведь будущие молодожены до самой свадьбы даже не были знакомы друг с другом!