Толстяк снова перевел дыхание, словно готовясь к самой главной части своей обличительной речи.
- Изумляйтесь, осуждайте, бейте, плюйте, смейтесь, сострадайте! Жертвуйте на лечение алкоголиков!
"Шерифы"! Сами вы трусливые трепачи! Скоро дорога к нашему скверу и к этой стене станет для вас адской.
Лучше поднимайте лапки кверху и убирайтесь из нашей жизни!
"Мстители джунглей".
" Сами убирайтесь из нашей жизни! В четверг разберемся, для кого станет адской дорога к нашему скверу и стене. Готовьтесь к худшему. Не забудьте попрощаться со своими стариками.
"Шерифы"
"Вы - самый настоящий волшебник и чародей!
Кто может из смертных пожелать и через несколько часов оказаться в Пекине, Афинах, Дамаске, Токио?
А вы это можете! Позвоните нам - и авиакомпания "Ти-Даблъю-Эй" поможет совершить это волшебство".
"То другая была…"
Эта песня всюду преследовала меня в последние дни: звучала с экрана телевизора, с эстрады ресторана, где я ужинал, доносилась из магазинов и кинотеатров. Она залетала в мой гостиничный номер откуда-то с улицы, а может, из соседнего номера:
"Что теперь мне воды глубина?
Все так ясно и пусто вокруг.
То другая была… Этой не существует…"
Какой навязчивый мотив и слова… Приятель, отвозивший меня в нью-йоркский аэропорт, включил приемник:
"Что теперь мне воды глубина?
Все так ясно и пусто вокруг…"
" Что, струсили, "Шерифы "? Мы ждали в четверг до девяти, и никто из ваших не появился. Если еще не померли от страха, приходите в сквер после бейсбольного матча.
" Мстители джунглей "".
И настало индейское лето
Пришли холодные лунные ночи.
А по утрам вместе с солнцем снова возвращалось летнее тепло. И днем столбик термометра поднимался до 25 градусов по Цельсию.
Первым из соседей тети Анны по утрам поднимался старина Пит. Его дом был напротив через дорогу.
Это был великий труженик. Мне никогда не приходилось видеть его без дела. Он ковырялся в машине, колдовал над какими-то железками, сметал в кучу опавшие листья, подметал тротуар, мыл окна своего дома. Притом он всегда что-то напевал и изредка пощелкивал ярко-красными подтяжками.
В первое утро в Америке я тоже проснулся рано. Осторожно, чтобы не разбудить тетю Анну, вышел на крыльцо.
Освещенные мягким багряным светом, шепотом приветствовали меня клены: "Вот и свиделись через десять лет. Свиделись… свиделись…"
Пит заметил меня и улыбнулся, как давнему другу. Потом он подставил лицо солнечным лучам и доверительно произнес:
- Вот и настало индейское лето…
Много лет назад мой нью-йоркский приятель Анкл подарил мне книгу Торо и надписал: "Мир становится яснее, шире и доступнее, когда постигаешь, как легко ошибаются люди в оценке друг друга.
Все путешествия и странствия - это поиск дороги к выживанию, к себе самому или от себя самого. А великий исход - поиск возможности сближения человека с человеком или отдаления друг от друга…"
Теперь они в безвозвратном
Вечером, когда уехали гости, тетя Анна устало опустилась в кресло-качалку. Несколько секунд она как-то странно смотрела на меня, словно раздумывала: говорить - не говорить?
Все-таки решилась.
- Я не сообщала тебе в письмах… - она сделала многозначительную паузу. - В общем, год назад при загадочных обстоятельствах погиб твой приятель Би…
- Би Дональдсон?! О, черт! Как это случилось? Это связано с его работами о терроризме?
- Не знаю, - тихо остановила меня тетя. - В штате Вермонт, в лесу, была найдена его машина. Полицейские собаки не смогли взять след. А спустя несколько недель там же, в лесу, обнаружили останки Дональдсона…
- И все же, отчего он погиб?
- Полиция помалкивает. Не знает или не хочет говорить…
Потом тетя достала альбом, и мы молча разглядывали фотографии, сделанные в мой прошлый приезд, десять лет назад. Не было в живых многих: Би Дональдсона, Генри Уинстона, Ричарда Бейла, Антона Рефрежье… Исчез Анкл - "дядя американских дорог"…
В тот вечер я еще не знал, что больше не встречусь с Ар-том Шилдсом. Несколько месяцев он не дожил до своего столетия. Умер в Москве. Так и не успел вернуться из поездки по России и бросить прощальный взгляд на свой Нью-Йорк.
А на фотографиях все были веселыми… Так хорошо знакомые мне люди… И новое поколение уже не узнает, как они любили и страдали, веселились и грустили, наслаждались и мечтали.
Теперь они в безвозвратном.
И мы, оставшиеся по эту сторону света и тьмы, можем лишь в своей памяти воскрешать, какими они были, и поминать добрым словом.
"Мы можем дать вам самое ценное - совет. Мудрый доброжелательный совет, и вы добьетесь в жизни всего, что пожелаете.
Смотрите нашу телепередачу, и вскоре ваши беды останутся в прошлом.
Оставайтесь всегда с нами, и вас никто не свернет с пути процветания!"
Без тебя
Тот же пруд, где отражалась твоя печаль, -
чист и глубок.
Тот же берег, где мы мечтали, - безлюден и тих.
Те же травы, где мы сидели, - зелены и несмяты.
То же индейское лето, в которое мы убегали
из шумных будней…
Без тебя… Без тебя, Джейн…
Таинственно мерцала бирюзовая гладь пруда. В травах веселились стрекозы. Под их слюдяное потрескивание забывалось, что уже конец сентября, и что совсем рядом роща под ветром уже шумит незвонкой медью.
Над самой водой плыли невидимые кораблики. Они угадывались лишь по золотистым прозрачным парусам.
Так в начале индейского лета пускаются в странствия оторванные от ветвей и листьев паутинки. И плывут к другой стороне пруда невидимые кораблики под золотистыми от солнца парусами. А ветер гонит их все дальше и дальше.
Куда? Быть может, в те земли, откуда начался самый первый великий исход человечества… Или туда, откуда начнется новый?
Так было и в то индейское лето…
Мы с Джейн подолгу следили за полетом парусов-паутинок и гадали, куда же занесет их ветер странствий.
"Мстители джунглей"! Не подкатывайте к нашим девчонкам на своих ржавых мотоциклах. Если еще раз пригласите Эст и ЭмДжи на пикник, увидите свои мотоциклы на свалке.
"Шерифы".
Америка преобразилась! Америка бросает курить! Что случилось?
Больше месяца я езжу по стране, бываю среди студентов и политиков, рабочих и журналистов, ветеранов и школьников и встретил лишь трех курильщиков.
Американцы смотрят на меня, как на доисторическое существо. Самому, что ли, бросить курить?
Ночью кто-то вздыхал за окном и испуганно прикасался к стеклу. Я вглядывался в тихую ночную Робсон-стрит. Пусто.
А утром увидел, как медленно опускаются на землю листья клена. Сосед моей тети - старина Пит - долго смотрел на падающие листья. Потом кивнул мне и со вздохом сказал:
- Вот и кончилось индейское лето…
Авария на "Три Майлз Айленд"
Дождик был лишь робким напоминанием, что наступила настоящая осень.
Деревья подступали к самому дому Кэт и Дэвида. И вся веранда была усыпана алыми и лиловыми листьями. Дождь не был виден, и только блеск листьев и особая свежесть выдавали его…
Кэт и Дэвид незаметно переглянулись. Чувствовалось, им не хотелось отвечать на мой вопрос.
Но я настойчиво ждал.
- Да, ты прав, - наконец, решилась Кэт. - Я не зря упоминала аварию на атомной станции "Три Майлз Айленд". Дэвид, расскажи лучше ты… Я ведь не очень разбираюсь в этом…
Дэвид поспешно снял очки, протер их, снова одел и снова снял.
- Причина аварии - неисправность оборудования и ошибка персонала. Отказали насосы вторичного контура системы подачи воды. Давление и температура достигли критического уровня. Предохранительный клапан не открылся, и радиоактивная вода вылилась на пол реакторного корпуса…
- Дэвид, ты отклонился, - перебила Кэт. - Зачем такие подробности?
И Дэвид покорно замолчал. Я уже начал смутно догадываться, к чему затеян разговор об аварии.
Кэт, не глядя мне в глаза, поспешно продолжила.
- Ты знаешь, что отец Джейн участвовал в проектах многих атомных станций… Когда случилась авария, Джейн отправилась на "Три Майлз Айленд", чтобы помочь пострадавшим. А через некоторое время она заболела. Отчего? Точно не известно. Может, радиация, а может, какая-то другая причина… У нее была поражена кожа. Лицо стало неузнаваемым. Джейн запретила друзьям навещать ее в больнице… А вскоре она исчезла.
- Как исчезла?
- Утром ее не оказалось в палате. Врачи думали, что она отправилась погулять в парк. Ждали до ужина. И лишь тогда забили тревогу. Так и не нашли. Джейн не оставила ни письма, ни записки… Врачи предполагают, она покончила с собой…
Прощайте, "Шерифы"! Ваша взяла. Нас почти никого не осталось в Нью-Йорке.
Чико, Одноглазый и Мадейро со своими братьями рванули из дома. Где-то теперь меряют дороги. Кастет, Ян и Дики-Дик надолго загремели в клетку.