В проповеди аббата Мартина накануне четвертого крестового похода говорилось: "Увы! Там, где когда-то святые пророки предсказали пришествие сына Божиего во плоти, там, где Он родился и, будучи мал, захотел представиться в храме, там, где Он проповедовал и учил, часто демонстрировал добродетели и знаки, установил таинство своего наисвятейшего тела и крови, ужиная со своими учениками, пострадал, умер и, погребенный, по прошествии трех дней воскрес, на глазах своих учеников был взят на небо и на десятый день пролил на них Святой Дух в виде огненных языков, там теперь властвует варварство нечестивого народа". В письме королю Филиппу Августу (1223) папа Гонорий III призывает воспрянуть и освободить землю, в которой "сам Спаситель совершил спасение рода человеческого" (Exurgas et libérés terram illam, in qua salutem humani generis operatus est personaliter ipse Salvator). В первой проповеди Жака де Витри говорится о необходимости отвоевания места, "в котором Господь телесно обитал, как в отечестве" (in quo scilicet loco Dominus tamquam in patria sua corporaliter habitavit). Папа Григорий IX в письме духовенству с предписанием проповеди крестового похода (1231) говорит о "Святой земле, посвященной кровью Христа, откуда, как известно, берет начало наша жизнь, спасение и искупление" (Terram Sanctam Christi sanguine consecratam, ubi vita, salus et redemptio nostra noscuntur ori-ginem habuisse. Он же в письме всем верующим Англии (1234) пишет о том, как Святая земля увядает под гнетом "мерзких нечистот и позорных пороков" (spurcitiis detestabilibus et ignominiosis vitiis introductis). Предписывая францисканцам проповедь очередного похода (1245), папа
Иннокентий IV сокрушается, как же верующие должны печалиться, когда место, "освященное присутствием Христа, оскверняется присутствием богохульствующих" (О quam dolendum a fidelibus omnibus, quod locus Christi sanctificatus presentia blasphemantium ipsum residentia prophanatur). Наконец, тщетно стараясь спасти остатки Иерусалимского королевства, в письме всем верующим (1290) папа Николай IV начинает с заявления о "многих нуждах достойной сожаления Святой земли" (necessitates miserabilis terre sancte multipliees) .
Имеется еще множество других примеров.
Таким образом, мы наблюдаем определенный постоянный элемент в пропаганде крестовых походов. Пропагандисты все время подчеркивали значимость освобождения и удержания Иерусалима и Святой земли в целом, и это всегда оставалось высшей ценностью. Как и следовало ожидать, Святая земля и Иерусалим были прежде всего ценны своей связью с земной жизнью Иисуса Христа. Впрочем, для читателя это, наверное, довольно ожидаемо. Именно поэтому я не буду задерживаться на этом долго и перейду к новому элементу конца XII в., который уже не столь ожидаем на первый взгляд.
Со временем в пропаганде крестовых походов добавился акцент, который лишь в незначительной мере присутствовал на начальном этапе крестоносного движения. Если с самого начала пропаганда подчеркивала важность Святой земли как таковой, безотносительно кого-либо, то со временем паству начинают все более убеждать в ее особой значимости лично для Бога. Это изменение выразилось в одновременном появлении и распространении сразу нескольких аргументов.
1.2. Смещение акцента: Святая земля лично важна для Бога
Если кратко представить основные аргументы, составляющие глобальную идею личной значимости Святой земли для Бога, картина получится следующая. Святая земля лично важна для Бога потому, что это Его наследие, hereditas. Соответственно, пришествие сарацинов в Святую землю является нечем иным, как личным оскорблением, нанесенным Всевышнему. Из личной важности для Бога Святой земли следует и личная важность для Него крестового похода, нацеленного на ее освобождение, и с этим связаны, в свою очередь, еще два аргумента. Во-первых, Бог лично зовет нас в крестовый поход, а во-вторых, Бог не просто зовет нас, а зовет взять крест и последовать за Ним, следуя предписаниям, обозначенным в Евангелии. Плюс к тому для лучшего убеждения паствы пропаганда изобрела еще два аргумента, отвечающих на вопрос, почему каждый просто обязан выступить на защиту интересов Бога в Святой земле. Во-первых, мы все связаны с Богом вассальными узами, а во-вторых, мы в долгу перед Ним за то, что Он сделал для нашего спасения, будучи распят за наши грехи. Теперь же самое время этот долг вернуть.
Все эти аргументы получают распространение более-менее синхронно, и потому могут считаться единой тенденцией.
Можно возразить: но ведь некоторые из этих аргументов возникают с самого начала крестовых походов! Вместе с тем распространение они получают лишь в конце XII – начале XIII вв. Так, идея о том, что Святая земля является наследием Бога, встречается в источниках первого крестового похода и на протяжении XII в., однако начинает активно использоваться лишь в конце столетия. Идея оскорбления, нанесенного Богу пришествием сарацинов, встречается на протяжении XII в., однако попадает в пропаганду опять же лишь в конце столетия. Аргумент о том, что Бог лично зовет в крестовый поход и, более того, зовет последовать за Ним с крестом, встречается в некоторых вариантах клермонской речи папы, однако регулярно присутствует в пропагандистских источниках лишь с начала XIII в. Остальные из названных аргументов датируются концом XII–XIII вв. и в более ранних источниках обнаружены не были.
Крен пропагандистов в сторону постановки акцента на личную значимость Святой земли и крестового похода лично для Бога впервые отметила в своей монографии У. Шверин. Она писала, что постепенно пропаганда крестовых походов смещает акцент от значимости Святой земли к личной значимости экспедиции для Христа. Она же указывает, что четко это обозначилось при Иннокентии III (In den Schreiben ans dem Pontifikat Innocenz III. hat sich diese Accentverschiebung am klarsten ausgeprdgt). Дальше, правда, она не стала развивать эту тему, не дала точных хронологических ориентиров существования идеи и не прокомментировала причины явления.
Со времен У. Шверин изучение этой смены акцентов в пропаганде крестовых походов было заброшено, фактически не успев состояться.
Лишь в недавней монографии А. Бистед смещение акцента от защиты интересов христианства к защите интересов лично Бога было вскользь отмечено и правильно датировано концом XII в.
Перед тем как перейти к деталям истории аргументов, построенных вокруг идеи об особой значимости крестового похода для Бога, стоит задуматься: с чем это изменение могло быть связано?
Уверенно предполагать, почему оно произошло и произошло именно тогда, а не в другое время, довольно сложно. Впрочем, можно рискнуть связать это с фундаментальными изменениями в западном мировоззрении, произошедшими в конце XI–XII вв. Именно тогда Запад начинает проявлять больший интерес к земной жизни Христа и делает идеалом ее подражание, равно как и подражание образу жизни апостолов. Андрэ Вошэ называет это "открытием исторического Христа" (la découverte du Christ historique), a наступившие времена – "веком Христа" (l’âge du Christ).