Следующие три формы функциональных защит – а именно проекцию, реактивное образование и смещение - удобно сгруппировать вместе. Однако не потому, что они осуществляют одни и те же функции или принадлежат к одной стадии развития, а потому, что в отличие от регрессии, когда катексисы осуществляют центростремительное движение, и от реального вытеснения, когда основным динамическим фактором является отнятие катексиса, данные три механизма вместе демонстрируют различные распределения контркатексиса, следующие обычно в центробежном направлении. Их действие можно наблюдать в сновидениях, в образовании симптомов, в повседневной жизни, и в той мере, в которой они при обычных обстоятельствах служат гармоничной адаптации, их трудно ослабить с помощью анализа, хотя, с точки зрения аналитика, безусловно, легко обнаружить. Проекцию, которая изначально активно действовала еще до формирования тестирования реальности, чрезвычайно трудно донести до осознания пациентов, например, в случаях явной паранойи. Реактивное образование, являющееся, по сути, фиксированной формой контркатексиса, действующего против конкретных форм вытесненного инстинкта, легче понять интеллектуально, чем эмоционально. Смещение, хотя и распознается и понимается пациентом сравнительно легко, действует в повседневной жизни настолько постоянно, что его патологические и защитные формы могут быть тщательно скрыты.
Данные механизмы столь известны, что их едва ли нужно подробно иллюстрировать. Самые непосредственные проявления смещения будут рассмотрены далее вместе с переносом. В определенном смысле то же можно сказать и о проекции, и о реактивном образовании. Идентификация аналитика с членами семьи в детстве способствует смещению в анализе и в то же время делает возможной проекцию различных инстинктивных и эмоциональных констелляций на образ (imago) аналитика. Как мы увидим, составной частью данных систем защиты является использование рационализации. При трудных начальных стадиях анализа система проекции действует зачастую очень активно, а в случаях, переходящих из легкой в трудную стадию, вся сила защиты может направляться по каналам проекции. Не будучи преодоленной с помощью интерпретации, такая ситуация быстро заходит в тупик. Осуществляя параноидную проекцию, пациент приходит к убеждению в правильности своих оценок аналитика и анализа, и если он не прекращает лечение, то тратит почти всю свою аналитическую энергию, чтобы стать занозой в теле аналитика, чье моральное состояние он пытается подорвать любыми имеющимися у него средствами. Пациент приходит к убеждению, что его аналитик относится к нему с постоянным обесцениванием и критикой, и если его собственные садо-мазохистические устремления остаются нераскрытыми, то он будет пребывать в таком убеждении не только на протяжении всего анализа, но и многие годы после него. Интригующий профессиональный пример такой ситуации может быть найден в тренинговом анализе. Если в своих аналитических отношениях обучающийся аналитик зашел в тупик, то он может скрывать это за фальшивой дружелюбной идентификацией, которая может сохраняться какое-то время и после завершения тренингового анализа. Это обычно принимает форму угодливой имитации и поддержки взглядов и методов аналитика. Конечно, скрытая цель такой имитации – высмеивание своего аналитика и желание сделать из него посмешище. Однако рано или поздно он оказывается в молчаливом, но активном противостоянии. Конечно, в случае "бесконечных тренинговых анализов" такое происходит не столь часто: чем дольше анализ, тем меньше возможности у кандидата позволить протянуть несколько лет в состоянии застоя. В таком случае защитное использование реактивного образования и смещения тоже может быть хорошо проиллюстрировано в ходе тренинговых анализов. Перфекционистские реакции и ненужный ритуализм в технике очень часто являются профессиональными реактивными образованиями. Аналогичным образом сильное компульсивное – к месту и не к месту навязчивое – смещение интереса на любые вопросы психоаналитического характера скрывает изначальное отвержение аналитического процесса. Любые такие механизмы можно одновременно наблюдать в действии в незначительной психопаталогии обыденной жизни аналитика. Навязчивые аналитические интерпретации в своей личной жизни, т. е. оценка реакций друзей и знакомых, как если бы это были упражнения в интерпретациях, неспособность видеть жизнь иначе, чем в специальных терминах, постоянное оценивание недостатков и ограниченности других аналитиков представляют одновременно и защитную проекцию, и реактивные образования, и смещение, которые хоть и не организованы как симптоматические образования, тем не менее, столь же постоянно используются и так же склонны к распространению во всех направлениях, как параноидные или обсессивные конструкции.
Все это естественным образом приводит к рассмотрению защитной ценности позитивных или негативных интроекций и идентификаций. Совершенно ясно, что в нормальном объеме интроекции и идентификации осуществляют защитные функции, необходимые для нормального развития, но, как и любой другой защитный механизм, в избытке или при искажении они могут приводить к характерологическим нарушениям. Когда ребенок начинает понимать степень своей зависимости от других членов семьи, он начинает страдать от слабости Эго. На данном этапе позитивная идентификация с одним из родителей является источником силы. Если слабость Эго еще более усиливается критической фрустрацией, ведущей к отказу от катексисов раннего объекта, то последующая интроекция служит тому, чтобы предотвратить возрождение катексиса, который может лишь повторить болезненное напряжение подвергшегося проклятию либидо; она контролирует также враждебные реакции, которые иначе последовали бы за либидостазом. Даже когда интроекция или идентификация основывается на враждебном оценивании или враждебном отношении к родительскому образу, они также могут служить целям защиты, повышая строгость контролирующей системы – хотя данный тип защиты предположительно чреват опасностью и зачастую провоцирует образование симптомов.
Мы можем видеть, таким образом, что анализ идентификации и раскрытие интроекций следует считать не просто анализом Эго, а необходимым шагом к уменьшению защит. Мы можем видеть также, что процесс интерпретации не просто заключается в обнаружении бессознательных презентаций инстинктивного влечения, но и требует анализа эго-провокаторов защит. Другими словами, чтобы анализ либидо и анализ Эго был эффективным, он должны проводиться одновременно или в непосредственной последовательности. Недостаточно обнаружить, что представление было вытеснено – мы должны знать, почему оно было вытеснено. Мы также должны уметь различать, когда защита Эго следует нормальному курсу, а когда она используется для защиты от самого анализа. Актуальное использование идентификаций в аналитической ситуации в качестве средства защиты можно легко наблюдать ближе к окончанию начальной стадии. Пациент, который вначале с готовностью принимал интерпретации бессознательных фантазий, возбуждавших чувства вины или тревоги, и который на самом деле получал большое облегчение от объяснения бессознательных установок Эго, отвечавших за такую тревогу или вину, может в последующем начать выражать определенную неудовлетворенность такими интерпретациями, что создает впечатление, что он бессознательно надеется на определенную степень неудовольствия со стороны аналитика. Он может обвинять аналитика в том, что тот занимает нейтральную позицию по любым этическим вопросам, использовать любую возможность, чтобы осудить аналитика с моральной точки зрения и так или иначе "протестировать" его на наличие у него предубеждений. Такие ситуации обычно наблюдаются при истериях и обсессиях, и за ними обычно следует легкое усиление симптомов. Пациент, чье собственное Эго оказывается перед дилеммой, ослабляет на время статус Супер-Эго аналитика и усиливает активность своего Супер-Эго. Когда такая позиция интерпретируется, происходит движение в прошлое. Симптомы несколько ослабевают, и аналитик вновь помещается на позицию Супер-Эго. Однако без подкрепления дальнейшими интерпретациями за таким улучшением следует новое усиление симптомов по причине того, что данное движение назад в прошлое заходит слишком далеко, оставляя Эго пациента в состоянии слишком большой тревоги или вины; не говоря о том, что такой откат назад, если он не контролируется соответствующей интерпретацией, может сделать аналитическую ситуацию чрезвычайно трудной. Идентификация с (реальным или воображаемым) Супер-Эго аналитика перерастает в настоящую интроекцию и постепенно начинает демонстрировать неподатливость, свойственную любым интроекциям. В этом заключается одна из самых распространенных причин застоя в анализе.
Такого рода наблюдения позволяют несколько изменить нашу оценку исходного направления анализа на начальной стадии. При описании этой фазы было отмечено, что порядок появления различных семейных Имаго в аналитическом процессе имеет клиническое значение, выявляя генетическую (в процессе развития) важность членов семьи. Теперь мы понимаем, что такой порядок дает нам определенную информацию о разнообразии эго-защит, которые мы можем ожидать в анализе. Если, например, рано появилось враждебное отношение к отцу, то мы можем ожидать не только, что первое сопротивление в анализе будет основываться на идентификации аналитика с отцовским Супер-Эго, но и что идентификация через аналитика с отцовским Супер-Эго будет основой для симптоматических защит.