— А не пробовала позвонить… Сейчас, подожди минутку.
Было слышно, как Хаттон обсуждает с Отри важный вопрос: как отнесутся вегетарианцы к жареному быку?
— А в ее агентство ты не звонила? — спросил он наконец.
— Она не появлялась там уже целую неделю.
— А с ее личным агентом ты говорила?
— Да.
— Тогда может быть…
Хаттон снова отвлекся.
— Извини, — сказал он через минуту, — тут у нас сумасшедший дом!
— Ты разве не беспокоишься о Джо-Джо?
Хаттон на минуту замолчал, затем рассмеялся:
— Это что, шутка?
— Нет.
— Крошка, Джо уже не маленькая, ей тридцать лет. Джо уезжает и возвращается когда ей заблагорассудится. И я тоже.
— А тебе она не говорит, куда направляется?
— Если хочет. А если нет, то, как говорится, ищи ветра в поле.
По твердой уверенности, звучавшей в голосе Хаттона, Кристи поняла, что у него с Джо-Джо уже было несколько крупных разговоров по поводу ее внезапных исчезновений. Судя по всему, ему пришлось смириться.
— Разве не она будет манекенщицей на сегодняшнем показе? — удивленно спросила Кристи.
— Нет. Это неофициальный показ, и будут выступать обычные девочки.
— А на показе для прессы, который будет завтра вечером?
— Если… Не вешай трубку, Отри, я сам с ним поговорю… Кристи, извини, я должен бежать. Ты придешь вечером?
— Не знаю. Но завтра я, конечно, буду.
Кристи еще не закончила фразу, а в трубке уже раздались короткие гудки.
Несколько минут Кристи тупо глядела на телефон. Нервы ее были напряжены до предела. Конечно, Джо-Джо и раньше любила манипулировать, людьми, внезапно исчезая. Но сейчас…
«Откликнись, откликнись, где бы ты ни была…»
Но Джо-Джо не откликнется. Пока сама не захочет. Кристи принялась ходить по комнате, пытаясь успокоиться. Но волнение не проходило.
Уж лучше убить время на вечеринке в Ксанаду, чем сидеть здесь в четырех стенах, ожидая звонка, которого скорее всего не будет.
Кристи приняла душ, надела черные шелковые лосины, черный просторный свитер и черные же туфли без каблука. Уж если ходить, то лучше по огромным просторам Ксанаду, чем взад и вперед по гостиничному номеру.
Кристи оглядела себя в зеркало: дама в черном. Красиво, но требует украшений. Бабушкино ожерелье смотрелось бы на черном очень эффектно. Но ожерелья нет, а ничего другого она не привезла.
Кристи сначала хотела отправиться в Ксанаду на своей машине, но перспектива долгих объяснений с охраной у ворот ее остановила. «Лучше поеду в автобусе с другими гостями Хаттона», — решила она.
Кристи вышла из гостиницы и остановилась в ожидании автобуса. Вечерний воздух был прохладен. Из-за гор медленно поднималась луна, заливая все вокруг мягким серебряным светом. Вскоре появился автобус. Из окна кабины высунулся водитель в ковбойской шляпе:
— Кому в Ксанаду?
Кроме Кристи, в Ксанаду отправились еще три пары. Они устроились на задних местах, а Кристи села рядом с водителем. Ей ни с кем не хотелось общаться. Однако за время поездки она успела многое узнать о своих спутниках. Самым шумным из всей группы оказался богатый нейрохирург из Сиэтла, жена которого была увлечена искусством ана-сазей. Был среди гостей Хаттона и владелец галереи искусства первобытных народов из Хьюстона. По их разговорам Кристи поняла, что это настоящие коллекционеры, отдающиеся своему увлечению с истинной страстью.
— На выставке в Таксоне он заплатил двадцать девять тысяч за горшок, в который я бы даже. не стал мочиться.
— Это еще что! Герман на аукционе торговался за вазу, цена которой дошла до пятидесяти трех.
— И кому она досталась?
— Ему, кому же еще. Он всегда получает то, что хочет.