Психе
Понятие тонкого тела, или духа-тела, весьма близко к тому, что Юнг обозначил как психе, иногда он даже отождествлял эти понятия. Клинический пример, который привел Юнг, показывает, как болезненный процесс может быть ограничен одной только областью – психе индивида, тогда как его тело или ум остаются в полном здравии.
Пациентом Юнга был интеллигентный, успешный мужчина, одержимый идеей, что у него рак кишечника, при этом анализы не подтверждали этот диагноз. Доктора часто пытались убедить этого мужчину в том, что в физическом плане с ним все в порядке и ему не о чем беспокоится, то есть он не страдает "настоящим" онкологическим заболеванием. Однако эта болезненная идея преследовала его и овладевала им, пока, наконец, вся его жизнь не оказалось поглощена ею – при всем при том, что на рациональном уровне, умом он "понимал", что его раковое заболевание было только плодом его воображения (Jung, 1937b: par. 12). Далее Юнг приводит следующие комментарии:
Боюсь, что привычная нам материалистическая концепция психе вряд ли будет особенно полезной [в этих случаях]. Если бы только душа была наделена тонкой телесной субстанцией, тогда можно было бы, по крайней мере, сказать, что это подобное дыханию или пару тело страдает от вполне реального рака, хотя в некотором смысле неземного происхождения, точно так же, как наше грубое материальное тело может быть подвержено онкологическому заболеванию.
(Там же: par. 13)
Юнг продолжает свои рассуждения, указывая на то, что этот человек был болен, но не физически и не умственно - он знал, что у него нет рака, – однако больной была его психе, в каком-то смысле третья переходная область. В этом пассаже Юнг подчеркивает реальность психе. Он говорит, что болезнь психе настолько же "реальна", как заболевания тела или расстройства ума даже при том, что психологическая реальность тонка и ее трудно уловить. Вот что Юнг однажды сказал о психе:
…согласно лежащей в основе этого представления о психе как о субстанции, наполовину телесной, наполовину духовной, anima media natura, как ее называют алхимики, о существе-гермафродите, соединяющем в себе противоположности, но никогда не достигающем полноты в индивиде, если тот не связан отношениями с другим индивидом. Человеческое существо вне отношений с другими людьми лишено целостности, ибо достичь ее возможно только посредством души, а душа не может существовать без своей противоположной стороны, которую она всегда находит в "Ты". Целостность является комбинацией Я и Ты, представляющих собой части трансцендентного единства, сущность которого может быть передана только символически, как это представлено в символе rotundum, розы, колеса или conjiunctio Solis et Lunai.
(Jung, 1946: par. 454)
Итак, мы помещаем психе в области, которую Винникотт назвал "переходным пространством". Развития патологии, причиной которой является психотравмирующее переживание, повлекшее за собой разрыв связей между умом и телом, может протекать в рамках сферы психе и не затронуть тело или ум. Человек, страдающий от последствий психической травмы, может иметь блестящий "ум". Он может быть весьма одаренным или эффективными в интеллектуальной деятельности (обычно такие люди чувствуют себя в своей тарелке, когда они заняты видами деятельности, требующими абстрактного мышления или принадлежащими области утонченной эстетики, но не в сферах, где необходима личностная вовлеченность). Аналогично индивид, перенесший психическую травму, может обладать здоровым телом. Он может заниматься экстремальными видами спорта, демонстрировать незаурядные физические навыки и чудеса выносливости: участвовать в марафоне, в десятиборье, заниматься бодибилдингом и т. д. Однако при внимательном рассмотрении мы увидим, что в телесных переживаниях этих людей нечто отсутствует, и мы можем дать лишь расплывчатое определение этому недостающему компоненту: личностный дух, ощущение жизненности, интимности, восприимчивости. Эта утрата вызывает навязчивое чувство неудовлетворенности, которое заставляет пускаться на поиски более интенсивной стимуляции. На самом деле эти люди ищут психе, или душу, – место, где ум и тело встречают друг друга и соединяются в любовном союзе. Если человек выдержит это напряжение, то может состояться подлинное рождение личностного духа, однако прежде необходимо обрести психе или душу. Исходя из этих соображений, мы говорим о психопатологии или о психотерапии.
Понимание того, что психе является наполовину телесной и наполовину духовной (или ментальной) сущностью, имеет некоторые следствия для практики психотерапии. Одна из опасностей психотерапии заключается в том, что она может стать слишком "умственной" (словесной), что может привести к нарушению контакта со сферой телесности, что, в свою очередь, влечет за собой также и утрату связи с психе. Однако слишком сильный акцент на работе с телом таит в себе опасность высвобождения слишком большого массива соматической энергии при том, что этот "сырой" аффект остается недоступным умственной переработке, так как отсутствуют соответствующие ему репрезентации в форме образов, слов, которые необходимы для понимания аффекта. Если аффект, переживаемый на уровне только телесных ощущений, не может быть выражен через средства вербальной коммуникации или при помощи символов, то он не может достичь уровня "смысла", области, где обитает психе. По этой причине терапевты, работающие только с телом, могут потерять психе, и если это происходит, то будет утрачена всякая возможность работы по достижению подлинной трансформации.
Расщепление ума, тела и духа при травматическом переживании
В предыдущей главе мы обсуждали причины, по которым система самосохранения ранней психической травмы стремится предотвратить одновременное представление всех элементов целостного переживания, а также ее атаки на связь между ментальными и соматическими компонентами переживания, которые она для этого предпринимает. Так как соматические и ментальные компоненты отличаются друг от друга "по определению", то мы предположили, что защита системы самосохранения использует это несоответствие между умом и телом в целях фрагментации переживания. Аффективные и чувственные компоненты переживания удерживаются в границах телесной сферы, а отщепленная ментальная составляющая репрезентации помещается в "ум". Такой человек не в состоянии позволить своим соматическим ощущениям и телесным состояниям возбуждения стать осознанными, то есть его ум не может выразить телесные импульсы при помощи слов или образов. Вместо этого сообщения, исходящие от тела, направляются по каналам разрядки и поэтому остаются на досимволическом уровне. Индивид не в состоянии использовать слова для описания своих чувств, и это ставит его в чрезвычайно невыгодное положение. Он не может психически переработать чувственный аспект переживания, играя с символическими значениями, и это лишает его переживание чувства реальности и полноты жизни – ужасное состояние, известное как деперсонализация.
Например, опыт постоянного материнского отвержения, которое Линор переживала в детстве, не мог быть "сохранен" как воспоминание, но только как ощущение очень сильного напряжения в области желудка, которое положило начало ее ранней язвенной болезни. Только когда чувства, связанные с опытом раннего отвержения, ожили в отношениях с ее мужем, она смогла восстановить "зависящие от состояния" воспоминания о травме раннего детства, однако необходимыми условиями этого припоминания были образ ее детского я и поддерживающие терапевтические отношения. Юнг однажды сказал, что отреагирование травмы само по себе не является исцеляющим фактором: "переживание должно быть воспроизведено и пересказано в присутствии врача" (Jung, 1928a: par. 269). По-видимому, присутствие свидетеля переживания необходимо для констелляции той самой "инаковости", которая вводит в действие психе в качестве "третьего" фактора.
Обычно психе является тем органом переживания, который создает связи и ассоциации между элементами личности в интересах интеграции, целостности и единства личности. Однако в случае травмы мы видим, что психе уже не связывает, но разъединяет – расщепляет или диссоциирует. Мы могли бы представить диссоциативные защиты психе как "маленького человечка", который следит изнутри за тем самым предохранителем в электрической цепи в доме и разрывает цепь, как только в цепи возникает перегрузка из-за удара молнии. Это обеспечивает личности выживание – в условиях травмы психе заботится не об индивидуаци, а о выживании. Защитное действие психе спасает жизнь, однако позже оно приобретает характер навязчивости, когда психе ошибочно принимает каждую новую "вспышку света" за катастрофический "удар молнии", когда-то пережитый в прошлом, и разрывает цепь. За это приходится платить очень высокую цену – утрату духа. Когда ум и тело разделены, уходит живительное начало психической жизни или то, что мы назвали бы духом.