В марте 2006-го Россия ввела, по сути, эмбарго на импорт вина из Грузии. По их расчетам, в России продавалось около 120 млн бутылок грузинского вина. На самом деле, грузинские виноделы поставляли от силы 40 млн бутылок, все остальное было контрафактом. Москва исходила из неверных данных и переоценила свою способность причинить нам ущерб.
В июне я встречался с Путиным в Санкт-Петербурге. Когда наши журналисты оказались в буфете Константиновского дворца, им в качестве жеста доброй воли предложили хорошее грузинское вино. Разумеется, контрабандное. Как я слышал, вскорости на своем дне рождении угощал гостей грузинским вином и сам Путин.
В результате российского эмбарго грузинское вино, которое лично я не мог пить до 2005 года, считая его некачественным, стало намного лучше, а география его экспорта резко расширилась. После того как в результате переговоров по ВТО мы добились открытия российского рынка, его доля в экспорте грузинского вина больше никогда не превышала 40 %.
Когда Россия ввела эмбарго на минеральные воды, мы к этому уже были готовы и быстро переориентировались на другие рынки.
Осенью российская агентура резко активизировалась. У каждой из наших военных частей они выставили наблюдателей, которые демонстративно фотографировали въезжающие и выезжающие машины. Точно так же демонстративно они стали вербовать граждан для устройства массовых беспорядков. После некоторого выжидания мы всех арестовали. Причем сделали это публично, потому что история с российским подполковником ГРУ была не только не оценена Путиным, наоборот, он ее воспринял как признак нашей слабости.
Аресты вызвали истерику в России и раздражение на Западе. К нам приехал министр иностранных дел Бельгии Карл де Гюхт – Бельгия тогда председательствовала в ОБСЕ. Он настаивал на том, чтобы мы немедленно передали арестованных россиян Москве. Запад считал, что мы не вправе такими, с их точки зрения, провокациями омрачать его отношения с Россией. То, что у нас есть свои интересы, что у нас проблемы с безопасностью, их мало волновало. Главное – чтобы мы не возникали.
Европейцы были против того, чтобы мы оставались в зоне влияния России, но хотели, чтобы наша интеграция в Запад происходила безболезненно. Платить за это какую-то цену они были совершенно не готовы. В конце ноября 2006-го на саммите СНГ в Минске у меня состоялся разговор тет-а-тет с Путиным. Он специально меня вывел из общего зала и, когда мы оказались в отдельной комнате, без обиняков пригрозил нам войной, сказав, что устроит нам Северный Кипр. По словам Илларионова, который работал в Кремле до конца 2005 года, Путин начал активно готовиться к вторжению в Грузию.
Одновременно на нас были опробованы все методы того, что сейчас в мире называется "гибридной войной", и главный из них – создание пропагандистских клише. Так, уже в 2004 году на российском телевидении стали циркулировать заключения неких международных экспертов психиатрии, где меня признали "психопатом" – это старый советский метод, но в отличие от советского периода, тиражируемый в интернете и по многим телеканалам. Уже в 2005 году сняли и выпустили на НТВ эротический фильм про "секс" между мной и премьер-министром Юлией Тимошенко, и в целом массово тиражировали небылицы про мои "сексуальные приключения". Затем вбросили тему, гласившую, что, поскольку я выгляжу слишком энергичным и много работаю, значит, нюхаю кокаин. И хотя я в жизни не пробовал наркотики, эту тему все время продолжают поднимать. Причем начиналось все в российских источниках, а потом эти клише брали на вооружение наши грузинские оппоненты. Атаки коснулись и членов моей семьи. Поскольку Сандра начала работать медсестрой, то у "авторов" из ФСБ разыгралась фантазия на эту тему, и появилась новая история о том, что она у пациентов вырезает органы для трансплантации, и не только у них, но и устроила тайный цех в морге больницы. Позже эту историю приспособили к Украине. В новой серии сплетен Сандра вырезает органы у погибших солдат на Донбассе.
[▪]
Бухарестский саммит НАТО в апреле 2008 года должен был стать переломной точкой в истории грузинской дипломатии. На этом саммите решался вопрос, получат ли Украина и Грузия статус кандидатов на вступление в Североатлантический альянс.
В январе 2008 года я победил на досрочных президентских выборах, а в феврале по приглашению Буша прилетел в Вашингтон. Наша встреча была назначена на 10 утра, а в восемь мне позвонила Меркель.
Я познакомился с ней в 2006 году на Мюнхенской конференции по безопасности. Я сказал ей, что восхищаюсь тем, что она, выходец из ГДР, стала канцлером Германии, и считаю символичным, что мы встречаемся в Мюнхене, откуда вещало радио "Свобода", из которого мы получали всю информацию. Я не льстил, я действительно так думал. Меня поразила ее реакция: она вся внутренне сжалась. Разговоры об идеалах ее сразу насторожили. Потом она рассказала мне, что еще в студенческие годы побывала в Грузии, где с ней приключилось несколько неприятных историй. Она даже провела какое-то время в райотделе милиции "за нарушение визового режима". Тогда-то, как она мне сказала в Мюнхене, она поняла, что Грузия – хаотичная, коррумпированная страна, которая очень далека от Европы.
Обычно мы с Меркель говорим по-английски, но в тот раз она специально говорила со мной на немецком через грузинского переводчика. Смысл ее слов был такой: ты идешь в Белый дом, и я хочу тебя предупредить, что бы Буш вам ни пообещал, я не допущу, чтобы Грузия в Бухаресте получила членство в НАТО. Потом я узнал, что Меркель была даже готова к тому, чтобы членство в НАТО получила Украина, но не Грузия. Меркель придерживалась странной концепции, что Грузия – это не Европа. Американцы были с ней категорически не согласны и отказались разделять Украину и Грузию.
Когда я пересказал Бушу безапелляционную позицию Меркель, он не придал этому значения. Ты, говорит, занимайся другими делами и не волнуйся, а я займусь этой женщиной. Действительно, до 2008 года не было прецедентов, когда Германия или другая западная страна заблокировала решение США о расширении НАТО. Американцы знали, что Германия может пошуметь, Франция может пошуметь, они могут что-то потребовать взамен, но такого, чтоб намертво заблокировать решение, в истории Альянса никогда не было. Прецедент случился как раз в Бухаресте.
На саммите НАТО. Бухарест, 2008 г.
После встречи с Бушем в Москве проходил неформальный саммит СНГ. Главной международной темой было тогда признание независимости Косово, к которому склонялась Америка. У нас с Путиным состоялся 50-минутный разговор в Новоогарево. Все главное мы сказали друг другу в первые пять минут. Путин сразу заявил: ребята, тут ваши друзья-советники на Западе готовятся признать Косово, нам придется принять ответные меры. Вы, пожалуйста, расслабьтесь, вам будет немножко больно, но это не трагично. Вы должны понять, это не против вас – это реакция на ваших друзей. На это я моментально возразил, что мы хотим решать наши вопросы с Россией и не надо сюда впутывать третьи страны. Давайте говорить о том, что вас волнует. Если вы не хотите, чтобы мы вступили в НАТО, то дайте нам гарантию, что мы восстановим территориальную целостность – и мы не вступим в НАТО. Если вы не хотите, чтобы мы дружили с Америкой, предложите модель, как это можно сделать. На что Путин ответил, что поезд ушел, он с нами не торгуется. Он здесь не для того, чтобы менять нашу геополитическую ориентацию на наши территории, есть национальные интересы России.
Следующие 45 минут он расспрашивал нашего министра иностранных дел Григория Вашадзе, опытного винодела, как делается грузинское вино. Его очень интересовала эта технология, хотя в 2006 году он сам наложил эмбарго на поставку грузинского вина в Россию и вообще особым пристрастием к вину не отличался. Просто надо было поддерживать разговор, вот он и изображал интерес к грузинскому виноделию. А когда мы уже вставали, его последняя фраза была: "Ребята, ваши западные друзья обещают вам много хорошего, но никогда не выполняют, я не обещаю ничего хорошего, но всё, что говорю, выполняю". Это была моя последняя встреча с Путиным.
Я прилетел в Бухарест за два дня до начала саммита. Фонд Маршалла организовал неформальную встречу, которую я расценивал как генеральную репетицию. На ней стало очевидно, что немцы не намерены шутить и будут блокировать расширение Альянса. Главный внешнеполитический советник Меркель Кристофер Хойсген рассказывал журналистам в кулуарах ужасающие истории про то, как я в 2007 году танками размазывал людей по асфальту. Он, конечно, говорил неправду, лишь бы объяснить, почему ни в коем случае нельзя голосовать за Грузию.
Он и сейчас главный внешнеполитический советник Меркель.
Накануне саммита я ужинал с президентом Румынии Бэсеску. Он сказал мне, что дела не очень хороши, но был настроен сражаться. Главным сюрпризом стала не позиция Германии, а то, что ее поддержал президент Франции Саркози, который до этого клялся, что будет на нашей стороне. Бельгия и Голландия стали на сторону Германии, тогда как Италия, Великобритания и все страны Восточной Европы были на нашей стороне. Качиньский и Адамкус пригрозили заблокировать коммюнике саммита и вообще ничего не подписывать. Встреча лидеров Альянса затянулась глубоко за полночь, и стоял только один вопрос – Украина и Грузия.