Заседание правительства на крыше строящегося отеля Kempinski, 2009 г.
С каждым таким инвестором я говорил лично. Я их развлекал, водил на концерты, угощал обедами. Разве что к женщинам их не водил, остальное все делал. Со многими подружился семьями. Главный принцип – никогда ничего у них не брать. Все были предупреждены, что нам не принято дарить даже маленькие подарки. Многие думают: инвестор вкладывает 150 миллионов долларов, почему бы не взять у него еще пару миллионов. Как только кто-то начинает на эту тему намекать, все на этом заканчивается. Большинство богатых людей очень не любят вступать в такие отношения. Это касается и грузин, и украинцев, и русских, это касается арабов – всех.
В Европу и Америку уехало в девяностые годы из Грузии миллион человек. Не так много в абсолютных цифрах, но очень много для маленькой страны. Эта диаспора еще не успела разбогатеть.
Очень интересная грузинская диаспора в Иране. В XVI веке персидский шах депортировал из Грузии 400 000 грузин. Вместо них шах привез 200 000 туркмен – укреплять иранское влияние. Их потомками являются грузинские азербайджанцы, которые, кстати, тоже достаточно хорошо интегрировались в жизнь Грузии.
Иранские грузины продолжают ощущать себя грузинами. Их около полутора миллионов. Они живут компактно, преимущественно в сельской местности на западе Ирана, но их можно встретить и на улицах старой иранской столицы Исфахана. Они говорят на грузинском языке XVI века, но его можно понять. Когда при президенте Хатами в Иране установился сравнительно либеральный режим, мне разрешили посетить регион, где живут этнические грузины. Обычно иранское правительство никогда на это не шло. Там я встретил десятки тысяч грузин. Часть из них собрали в большом спортивном комплексе на 3000 человек. В зале висели лозунги на грузинском "Смерть Америке", "Смерть Израилю". Потом местные грузины мне объяснили, что не имеют к этим лозунгам никакого отношения, их привезли агитаторы из Тегерана. Сначала по традиции выступал мулла. Его освистали – это было удивительное зрелище. Потом выступал губернатор, грузин по происхождению. Его не освистали, но и не аплодировали. Когда выступал я, зал захлестнуло просто море эмоций. Я был первым грузинским лидером, которого они видели в жизни. Это была настоящая истерика, я такого в жизни не видел. Тысячи людей то плакали, то аплодировали. Когда мы вышли на улицу, нас подхватили и понесли на руках, там уже были десятки тысяч человек, получилась большая демонстрация. Многие из них вместе с родными переехали потом в Грузию.
Мы приняли закон, упрощающий процедуру предоставления двойного гражданства. В результате около 78 000 грузин, живущих за границей, получили из рук президента второе грузинское гражданство. Не-грузинам мы тоже давали гражданство, но по другой процедуре, и это было больше связано с инвестициями. Очень жалею, что мы не выдали гораздо больше паспортов. Мы должны были выдать минимум миллион. Помешала бюрократия.
Служба контрразведки дала очень негативное заключение этому законопроекту. Я допустил большую ошибку, что их послушался. Если бы мы дали грузинское гражданство тем туркам, которые говорят по-грузински и ощущают себя грузинскими патриотами, это бы очень усилило наше присутствие в Турции, потому что в демократических странах такие вещи очень хорошо работают, и это было бы очень полезно для нашего экономического развития.
Когда у Эрдогана были выборы, он попросил меня принять участие в его предвыборной кампании в регионе, населенном грузинами. На митинг, на который он меня привез, пришло тысяч 20 грузин. Это уникальный, конечно, случай, чтобы турки попросили иностранного лидера помочь в избирательной кампании.
Эрдоган тогда впервые победил в этом регионе.
[▪]
Я всегда рассматривал диаспору как кадровый резерв.
Тут у нас были и успехи, и неудачи.
До того как мы назначили Саломе Зурабишвили министром иностранных дел, она была послом Франции в Грузии. Очень красивая, аристократичная женщина, внучка Нико Николадзе – выдающегося грузинского деятеля конца XIX века. Он построил первую в Грузии железную дорогу и порт Поти. Дети его после революции, естественно, оказались на Западе.
Зурабишвили родилась и выросла во Франции. С тяжелым французским акцентом, но говорила по-грузински. Она была очень успешным французским дипломатом, послом Франции в Кении, заместителем посла в Европейском Союзе. Когда я с ней познакомился, она все время молчала и улыбалась, но выглядела сногсшибательно. Я с ней поговорил и во время официального визита во Францию попросил у Жака Ширака разрешения назначить ее министром иностранных дел Грузии. Естественно, я использовал свое право президента давать гражданство. Ширак напутствовал ее так: главное, ты должна иметь хорошие отношения с Россией.
Первое время Зурабишвили была немножко странная. Потом очень странная. Она начала выгонять из министерства сотрудников, чьи фамилии ей не нравились. Человек с такой фамилией, объясняла она, расстрелял моих родственников в двадцатых годах. Какое это отношение имеет к 2004 году, было не совсем понятно. Потом она потребовала от меня, чтобы я уволил посла в Москве. Я спрашиваю почему? "Он пытался меня отравить, подсыпал что-то в кофе, когда я была с официальным визитом". Это был один из основателей нашей партии, порядочный, солидный человек. Дикая совершенно ситуация.
Она пробыла министром чуть больше года. Со временем странности Зурабишвили заметили все, парламент поднял против нее бунт и ее уволили. Потом она и на уличных акциях отличалась изрядной эксцентричностью.
Зато нам повезло с Бендукидзе. Он был недавний эмигрант, в конце 1970-х уехал в Москву в аспирантуру.
Мы привезли много других недавних эмигрантов. Часто очень молодых. Вот характерный пример. Зимой 2010 года я прилетел на Олимпиаду в Ванкувере. Пограничник в аэропорту, увидев мой паспорт, сказал, что всегда покупает грузинский хлеб. В городе нас сопровождал местный волонтер. Оказалось, он тоже покупает грузинский хлеб. А потом я встречался с диаспорой, пришло человек сто, и одна девушка провела очень эффектную презентацию, в которой рассказала, как они с отцом начали производить хлеб. За два года они продали два миллиона штук, это мегауспех, потому что хлеб – не такой уж эксклюзивный продукт.
Девушку звали Вера Кобалия. Ей было 28 лет, и меня это просто поразило. За семь минут она сделала презентацию, какую я мечтал делать для всех инвесторов. Я предложил ей пост министра экономики. Она была очень успешна. Ее запоминающаяся внешность открывала ей двери, и она привлекла много инвесторов. Свое министерство она полностью реорганизовала. Я несколько раз в нем бывал, оно выглядело как суперсовременное японское или южнокорейское министерство.
Грузинских израильтян, эмигрировавших в 1970-80-х, мы привлекли, когда восстанавливали оборонные заводы.
Единственная прослойка из диаспоры, которая была всегда против нас, – это грузинские воры в законе.
Иоланда Какабадзе работала в Эквадоре министром природных ресурсов и экологии. Она убедила президента Эквадора, который очень дружил с Уго Чавесом, не признавать Абхазию и Южную Осетию. Сейчас она директор Всемирного фонда дикой природы.
Нам очень помогали грузинские музыканты. На мою первую инаугурацию приехали грузинские звезды со всего мира. Самая известная балерина России Нино Ананиашвили бросила все и переехала в Тбилиси, чтобы воссоздать грузинскую балетную школу. Говорю "воссоздать", потому что создателем этой школы можно считать Джорджа Баланчина. До отъезда на Запад он носил фамилию Баланчивадзе. Михаил Барышников рассказывал мне, что, умирая, Джордж посылал его за сациви в грузинский ресторан на Брайтон-бич. Барышников до этого никогда не думал, что Баланчин связан с Грузией. Есть сациви Баланчину уже было нельзя, ему просто смазывали губы соусом, чтобы он почувствовал вкус родины.
Лиза Батиашвили, как многие считают, первая скрипка мира, и Хатия Буниатишвили, одна из лучших пианисток, участвовали в наших избирательных компаниях. Хатия выступила с пламенной речью на съезде "Национального движения". Она очень радикальная грузинская патриотка. А Лиза, узнав, что мы можем проиграть выборы, впервые в жизни открыто высказала свои политические симпатии. Она прервала свою концертную программу, чтобы сыграть на нашем митинге. На меня это произвело неизгладимое впечатление.