Во-первых, сократить количество и ставки налогов. Во-вторых, упростить правила: Налоговый кодекс в Украине – 1000 с чем-то страниц, а в Грузии был немногим больше 100. В-третьих, поставить крупные и мелкие предприятия в одинаковые условия. Как только ты создаешь искусственные привилегии для малого бизнеса, все корпорации вдруг оказываются малым бизнесом – это естественно. Привилегии нужно убрать, чтобы все работали в одинаковых хороших условиях.
Наконец, необходимо полностью заменить налоговиков, обросших коррупционными связями, новыми кадрами с нормальными зарплатами. В Грузии налоговики и антикоррупционные следователи были первыми, кому мы повысили зарплаты.
На первых порах у нас не было средств для того, чтобы платить госслужащим. Еще до инаугурации Джордж Сорос пригласил меня в Давос, где познакомил с главой Агентства ООН по развитию (UNDP) Малкольмом Брауном. Мне очень повезло, что Сорос организовал эту встречу. Браун не был классическим бюрократом, он действительно хотел что-то менять. Сорос спросил Брауна, как они могут нам помочь с зарплатой для служащих. Я сразу сказал, что нам не нужны иностранные эксперты, потому что тогда все деньги достанутся им. Сорос предложил создать фонд: он внесет два миллиона долларов, а остальное – Агентство ООН. Браун согласился. Они долго думали, как это оформить юридически, потому что ничего подобного раньше не делалось, но в итоге нашли какое-то решение. В результате у нас появилось достаточно денег, 30–40 млн долларов, чтобы платить нескольким десяткам налоговиков и следователей, полиции, министрам и их заместителям, а также группе, работавшей над реформами.
По мере расширения налоговой базы все дополнительные доходы мы сначала направляли на зарплаты. Это было главным приоритетом. Мы действовали по принципу "новый сотрудник – новая зарплата", то есть не нанимали новых людей на долгосрочной основе, если у них не было новой зарплаты.
Увольняя правоохранителей, налоговиков и судей, мы создавали силу, которая нам противодействовала. В итоге мы получили в центре Тбилиси протестную группу, которая в полуторамиллионном городе в любой момент могла вывести на улицу 50 000-60 000 недовольных.
В Украине провести полное кадровое обновление гораздо проще. В Грузии доля госслужащих в общем составе населения была гораздо выше, чем в Украине. В Грузии почти все они жили в Тбилиси, тогда как в Украине разбросаны по всей стране. Пока мы не перевели парламент в Кутаиси, подальше от старой номенклатуры, управление Грузией было полностью сконцентрировано в одном месте. Это неправильно. Чтобы двигаться вперед, даже маленькой стране нужна децентрализация.
Здесь, в Украине, если кого-то уволишь, то можешь больше никогда в жизни его не встретить. А в Грузии этот человек мог оказаться твоим соседом по лестничной площадке. Жил в нашем подъезде госслужащий, он был главой целого агентства. Дни напролет он сидел во дворе и играл в нарды. Он ездил на дорогих машинах, отдыхал в престижных местах, при этом он был хороший дядька, всегда детей угощал конфетами. Мы с ним с самого детства дружили. А его агентство упразднили! Естественно, он возненавидел нас всех, а его семья исправно голосовала против нас. Но с этим ничего не поделаешь.
Так было не только с госслужбой. Мы начали максимально рационализировать бюджет: упразднили многие НИИ, а их руководители тоже все жили в центре Тбилиси. Они давно ничем не занимались. Академия Наук осталась, и это была наша ошибка, она реально ничего не делала. Мы собирались и ее закрыть, но Иванишвили сказал, что зарплату академикам будет платить сам. Ну хочешь содержать бездельников, пожалуйста. Когда пришло время, он использовал это против нас.
Грузинская таможня считается самой быстрой в мире. Как мы этого добились?
Изначально наша таможня была очень коррумпированной. Несколько раз я приходил, видел очереди, некомфортные условия для пассажиров, для перевозчиков. Я устраивал разносы, дважды уволил весь персонал таможенного пункта, уволил главу таможни, а когда премьер-министр приехал его защищать, чуть не уволил премьер-министра. В общем: мы их увольняли, приходили новые – и ничего не менялось.
Тогда мы обнулили тарифы на большинство импортных товаров. Нас пугали, что наш рынок разрушится. Как и все такие страшилки, эта оказалась совершенно ни на чем не основанной. Унификация тарифов серьезно сократила коррупцию.
Мы внедрили ООНовскую систему оценки риска (АСИКУДА). Она применяется с 1981 года и хорошо себя зарекомендовала. Мы устроили большие, прозрачные таможенные пункты. Груз заезжает, компьютер оценивает риски, проверяются не больше 5 % грузов. Проверка за счет таможни. Хочешь досматривать – пожалуйста. Открывай, залезай, копайся, но если ничего не нашел – плати компенсацию. На проверку дается час. Если это время превышено, в кабинете министра финансов моментально загорается лампочка. Сколько есть в стране больших таможенных пунктов – все на экранах в кабинете министра финансов.
В Украине, наверное, раз в пять больше таможенников, но их тоже можно поменять. И взять абсолютно новых людей, которые ничего общего не имели с таможней. Таможенники, по большому счету, мало что должны решать. Дать чиновнику возможность что-то решать – это всегда ущерб государству. Он всегда решит в свою пользу.
Бороться с контрабандой, как выяснилось, очень просто. Мы создали централизованную систему учета и повсеместно внедрили кассовые аппараты. Мы обеспечили бизнес кассовыми аппаратами и сделали так, чтобы сами покупатели стремились все контролировать по чекам. Правительство организовало лотерею. Любой покупатель мог по кассовому чеку выиграть, например, автомобиль. И тогда все начали требовать чеки. А если покупатели требуют чеки, то и продажа идет только через кассовый аппарат. Информация о каждой покупке сразу поступает в систему учета. Эта система работает очень четко. Хочешь открыть, например, магазин – пожалуйста. Загрузи компьютерную программу, и тогда налоговая служба уже будет знать все, что у тебя происходит на уровне каждой единицы товара. Если ты обманул, задекларировал, что везешь товар на экспорт в Батуми, а сам продал в Тбилиси в несколько раз дороже, то об этом моментально становится известно. Поскольку таможенная и налоговая система имеют общую базу, все такие проделки сразу видны. Штраф, который ты заплатишь за свою махинацию, будет многократно превышать экономию, которую ты попытался получить на таможне. Мы создали экономические стимулы не врать, вести дела честно. Но для этого нужна единая система, нужно, чтобы на ней никто не получал левых доходов. Современные технология могут практически полностью исключить коррупцию.
С контрабандой в частных грузах бороться сложнее, но и это решаемая задача. Главное – быть строгими и последовательными. Женщины из Батуми переходили в Турцию и обратно, надев на себя по 30–40 платьев. Это было массовое явление. Приходилось их каждый раз останавливать.
В Одессе мы наняли 125 новых сотрудников для центрального таможенного терминала. Там нет ни одного старого таможенника, ни одного выпускника Налоговой академии в Днепропетровске. Это уже прорыв. Совершенно другие люди. Если им дать нормальную зарплату и перевести на компьютерные программы, это будет совершенно другая таможня. То же самое будет с обслуживанием граждан. Нужно только привести новых людей. Новые люди – вот ключ к успеху.