5
Время реформ
[▪]
Мы пришли к власти, чтобы изменить страну. Это могла сделать только команда единомышленников с общими представлениями о допустимом и недопустимом.
У всех перед глазами был пример Шеварднадзе – квинтэссенция коррупции и кумовства. Все командные высоты были заняты его родственниками, старыми друзьями, подельниками…
Для меня было принципиально важно, чтобы моя семья не была связана с бизнесом. За годы президентства бóльшая часть родственников перестала со мной разговаривать. У нас были семейные и околосемейные драмы, потому что некоторые родственники считали, что я обязан им помогать. Получилось как раз наоборот.
Один мой близкий родственник возглавлял профсоюзы Грузии и, естественно, помогал мне перед Революцией роз. А что такое профсоюзы? Цехá для делания денег. У них было огромное количество зданий, которые они продавали, сдавали в аренду. Частью денег они делились с правительством и правоохранителями. Ровно то же самое происходит сейчас в Украине. Мы национализировали все имущество профсоюзов. Родственник был в истерике, его жена к нам бегала, упрекала: как вам не стыдно, вы оставляете его без дохода, семья будет умирать с голоду.
Практически все медицинские учреждения в Грузии были приватизированы, кроме бальнеологического центра, который возглавлял мой отец. Во многих случаях приватизация проходила в пользу руководителей или трудовых коллективов, а я не мог допустить, чтобы отец что-то приватизировал. Я очень строго всех предупредил, чтобы это учреждение не приватизировали. Естественно, отец тоже был недоволен. Он до сих пор работает директором этого центра, а новое правительство не разрешало ничего приватизировать.
У брата была юридическая фирма. Однажды я узнал, что он выиграл процесс в Верховном суде. Я моментально вызвал министра внутренних дел, прокурора и в их присутствии пригрозил брату, что у него будут крупные-крупные неприятности, если он немедленно не прикроет свою фирму. Ему пришлось так и сделать.
Хорошо, что хотя бы со стороны жены у меня не было родственников в Грузии. Но и тут не обошлось без курьеза. В Тбилиси практически не оставалось общественного транспорта. Денег в казне тоже не было, поэтому мэрия закупила за бесценок старые автобусы в Голландии. Через несколько лет они вышли из строя, мы даже пожалели, что их купили, но на тот момент это было очень здорово, так как в столице наконец появился общественный транспорт. И, естественно, все сказали, что раз автобусы голландские, то их завезла моя жена-голландка. Их прозвали "автобусами Сандры". Никто не мог представить, что бывает иначе.
Я бдительно следил за тем, чтобы никто из моих одноклассников, однокурсников, друзей детства не достиг больших успехов. Речь даже не о том, что они не должны были использовать знакомство со мной к своей выгоде. Родственник, достигший успеха в период твоего президентства, – уже коррупция. Я всех предупреждал, что это наказуемо. Однажды брат пожаловался, что он звонит разным министрам, а те не берут трубку. Что за дела, говорит, я давно их всех знаю, а ни один трубку не берет. Избегают встречи. А я: "Кто ты такой, чтобы они с тобой встречались?". "Ну, я старый знакомый". – "И что? Они министры, служат стране. При чем тут ты, с чего это вдруг ты им звонишь?"
Когда я стал президентом, ко мне стали приходить с разными просьбами. У меня на такие вещи аллергия. Я сразу же понимал, что просителей ни в коем случае нельзя приближать к себе.
Самый первый принцип, когда реформируешь страну, – люди должны чувствовать что их слы-шат, что власть не загораживается от них шеренгой родственников, соседей, одноклассников. Это первый принцип государственного строительства.
Все, кого мы привлекли к работе, были абсолютно разными людьми. Я родился и вырос в Тбилиси в интеллигентной семье, но большинство нашей команды происходило из пригорода или других регионов. Мы не учились в одной школе или одном институте. Наша команда была меритократической. Люди "сделали себя сами" и не тянули массово во власть родственников и знакомых. Кумовство в нашей среде очень не поощрялось. Тех, кто нарушал наши правила, строго наказывали.
Отца моего соратника Гоги Хачидзе арестовали за то, что тот воровал трубы для орошения. Наша сила была в том, что мы пошли на огласку, делали все прозрачно и не прикрывали преступления.
Придя к власти, мы упразднили депутатскую неприкосновенность. Несколько членов парламента были в дальнейшем арестованы. В основном они принадлежали к нашей партии – мы, в отличие от остальных, никогда не покрывали преступников. Член нашей фракции, мой близкий соратник Гецадзе был взят с поличным, когда вымогал деньги у бизнесмена. Его арестовали, и, несмотря на заслуги перед революцией, никаких поблажек ему не сделали.
Ираклий Окруашвили был моим ближайшим соратником и другом. Он работал моим заместителем, когда я был министром юстиции, потом стал одним из лидеров революции. Я комфортно с ним себя чувствовал и очень ему доверял.
После революции Окруашвили работал генпрокурором, министром внутренних дел, министром обороны.
В какой-то момент появилась информация, что он начал "делать деньги". Он ведь был коммерческим юристом и, разумеется, не бедным человеком. В Тбилисском горсовете он сумел сдержаться, но соблазны росли, и он начал вести себя очень обособленно.
Все видели это, поэтому тоже начали его избегать. Я оставался единственным, кто с ним еще разговаривал. Прокуратура начала расследование по делу руководителя телекоммуникационного регулятора, который был близок к Окруашвили и вместе с ним прокручивал махинации. В какой-то момент они стали переводить миллионы долларов за границу. А я в это время летел в Америку с официальным визитом. Связи с моим самолетом не было. И когда я приземлился, мне сообщили, что Окруашвили арестован. Если бы меня спросили, я бы сказал то же самое – арестовать. В противном случае мы не смогли бы остановить перевод денег через его юрфирму. Система сработала автоматически.
При новой власти в Грузию снова вернулось кумовство. В мэры, руководители районов, депутаты все чаще выбиваются однокашники или односельчане Иванишвили. Люди Иванишвили, а особенно его двоюродный брат Уча, присутствуют во всех сферах. Произошло частичное восстановление феодальных порядков. Иванишвили ведет себя как классический феодал. Недавно он попытался присоединить к своему дому землю ботанического сада. Это вызвало очень большое возмущение.
В Украине пройдет глубокое очищение, так как здесь очень легко выйти на коррупционные связи. Это вопрос ближайших пары лет. У нас уже есть хорошее антикоррупционное законодательство, у нас очень открытое демократическое общество – долго сосуществовать с ужасной украинской коррупцией они не смогут. Тут уж кто кого.
Посмотрите, что происходит у соседей. В Молдове посадили на девять лет бывшего премьера Филата (тоже, кстати, моего друга). В Румынии посадили и бывшего премьер-министра, и мэра Бухареста, и многих министров. На очереди еще один премьер. В Украине будет то же самое. Единственное, что в Грузии мы пошли по более легкому варианту, мы реально почти никого не посадили. В Украине посадят очень многих.