Около восьми вечера Адмиралтейство передало довольно-таки пессимистическое сообщение относительно возможного развития событий.
"Весьма вероятно, что немцы атакуют суда конвоя в ночь с 5-го на 6-е июля или рано утром 6-го июля. Враг может нанести удар в направлении 0,65° от мыса Нордкап".
Вскоре после этого британцы узнали, что капитан русской субмарины К-21 объявил о торпедировании "Тирпица". Немедленно двум эскадрильям королевских военно-воздушных сил был дан приказ любой ценой найти "Тирпиц". Адмиралтейство дважды (в 8.45 и в 9.06 вечера) выходило на контакт с Товеем, предлагая ему ответить на вопрос, сможет ли он атаковать "Тирпиц" - в случае, если линкор и в самом деле поврежден, - силами торпедоносцев, находившихся на борту авианосца "Викториэс".
Это предложение также не слишком обрадовало Товея. Он лично никаких возможностей для атаки по якобы поврежденному "Тирпицу" не видел. Последний мог в любой момент вернуться в сопровождении эскорта на свои базы, тогда как у немцев на северном побережье Норвегии имелось достаточно дальних истребителей, чтобы разделаться с торпедоносцами типа "Альбакор", когда они будут находиться на пути к цели. Кроме того, было весьма сомнительно, чтобы "Тирпиц" - в том случае, если он и впрямь получил повреждение, - продолжал движение в сторону рассредоточенных кораблей конвоя.
Конечно, сейчас, когда стало известно, что возможности германских военно-воздушных сил в районе Арктики сильно преувеличивались, особенно в плане обеспечения воздушного прикрытия надводных судов и ведения воздушной разведки, легко критиковать продемонстрированную тогда Товеем нерешительность. Критикам, тем не менее, следует иметь в виду такой весьма весомый аргумент, что на флагманском корабле Товея линкоре "Дьюк оф Йорк" подходило к концу топливо, так что возможности для маневра были у адмирала весьма ограниченные. Кроме того, ему не хотелось дробить свои силы - то есть направлять авианосец "Викториэс" при отсутствии дальних истребителей прикрытия в северные воды, где безраздельно царили немецкие подводные лодки и авиация. Неожиданно немцы без всякого давления со стороны союзников в 10.00 вечера кардинально изменили курс и вернулись на базу во главе с неповрежденным "Тирпицем", который ранним утром 6 июля вновь бросил якорь в Альтен-фьорде.
Первые две разведывательные эскадрильи, поднятые в воздух по распоряжению Адмиралтейства, никаких следов поврежденного "Тирпица" не обнаружили. Тогда в воздух была поднята третья эскадрилья разведчиков, которым было предложено исследовать тот же квадрат. Германский Морской штаб, получивший перехваченные и расшифрованные радиограммы Британского адмиралтейства к авиаторам, никак не мог взять в толк, о каком "поврежденном тяжелом корабле", чье название в радиограммах не упоминалось, идет речь. Тем более что к тому времени все тяжелые германские корабли были отозваны на свои базы. Потом, однако, немецкие штабисты пришли к парадоксальному выводу, что союзники продолжают разыскивать свой тяжелый крейсер, который, согласно полученным от подводников сведениям, был потоплен во время воздушного налета вечером 4 июля. Придя к такому заключению, немецкие штабисты с облегчением вздохнули и сдали дело о "поврежденном тяжелом корабле" в архив.
Около десяти вечера контр-адмирал Гамильтон получил сообщение о том, что линкор "Тирпиц", возможно, получил повреждение и что авианосец "Викториэс", вероятно, предпримет попытку его атаковать. Гамильтон решил, что в этом случае его крейсера "Лондон" и "Норфолк" следует использовать в качестве танкеров для дозаправки эсминцев, которые могли бы войти в состав прикрытия авианосца. Его флагманский крейсер "Лондон" начал дозаправку эсминцев "Сомали" и "Фьюри", в то время как американский эсминец "Вэйнрайт" заправлялся с "Норфолка". Но никакой пользы делу эта дозаправка впоследствии не принесла.
Был ли поврежден "Тирпиц" при выходе в море или нет, этого со всей уверенностью Британское адмиралтейство сказать не могло. Оно было уверено в одном: три разных, не связанных между собой источника подтвердили известие о выходе тяжелых немецких кораблей в море. Были замечены как минимум два немецких линкора, двигавшихся в северо-восточном направлении курсом 65° в сторону Баренцева моря, где рано утром 6 июля немцы, по мнению Адмиралтейства, должны были приступить к уничтожению рассредоточенных кораблей конвоя, расстреливая их одно за другим.
В этой связи Адмиралтейство отправило радиограммы адмиралу Бивэну, главе службы проводки конвоев на севере России, адмиралу Майлсу в Москву и капитану Г.О. Маунду в Архангельск, предупредив их о возможности уничтожения безоружных транспортных судов немцами и предложив им приступить к розыску и спасению команд потопленных судов, используя для этого все имеющиеся в их распоряжении средства. В состав поисковых и спасательных партий было предложено включить даже самолеты дальней воздушной разведки типа "Каталина" - в том, разумеется, случае, если они в тот момент не участвовали в исполнении важных разведывательных миссий.
Примерно в это же время Британское адмиралтейство отправило на корабли эскорта, пожалуй, самую отчаянную радиограмму из всех, какие оно когда-либо за годы войны отправляло британским судам. Полагая, что корабли эскорта все еще охраняют некоторые транспорты конвоя, Адмиралтейство радировало:
"Весьма срочно. В течение ближайших нескольких часов возможны атаки надводных кораблей врага на транспорты. Ваш долг - избежать уничтожения, чтобы после отхода врага вернуться к месту нападения и подобрать с воды всех, кто выжил".
Пятнадцать минут спустя Адмиралтейство сделало еще одну попытку предотвратить или хотя бы отстрочить бедствие. В 2.45 ночи адмирал Товей получил радиограмму, где ему предлагалось "держать восточнее", чтобы создать у немцев иллюзию, что их могут отрезать от норвежских баз. Это могло бы иметь определенный эффект, если бы эскадру Товея во время этой демонстрации обнаружили немецкие самолеты-разведчики. Товей не видел в этом особого смысла, тем более что небо было обложено тучами и вероятность того, что немцы засекут его флот во время исполнения этого маневра, была мала. Но как бы ему ни хотелось избежать этого маневра, в 6.45 утра он изменил-таки курс и стал забирать на северо-восток; одновременно он приказал эскадре контр-адмирала Гамильтона к нему присоединиться. В 7.45 утра над флотом появился одиночный немецкий самолет, который шел в облаках, в связи с чем с кораблей его было видно плохо. Товей, чтобы привлечь внимание немца, отдал зенитчикам приказ открыть по нему огонь и даже собирался поднять с борта авианосца "Викториэс" истребители - чтобы немного попугать немца и заставить его сообщить своим об обнаружении большой эскадры британских кораблей, двигавшейся в северо-восточном направлении. Однако немецкий самолет исчез так же неожиданно, как появился.
В 10 часов утра в пятнадцати милях от острова Ян-Майен крейсеры Гамильтона были замечены с эскадры адмирала Товея, а в 10.40 Гамильтон присоединился к Товею. После четырех часов продвижения на северо-восток в дурную погоду, когда шансы быть замеченными немецким самолетом-разведчиком практически равнялись нулю, адмирал Товей снова изменил курс своего флота. Теперь союзный надводный флот, как и флот немцев, шел на свои базы.
Далеко не на всех кораблях конвоя имелись шифровальные книги того уровня, чтобы декодировать послание Адмиралтейства - особенно ту его часть, где кораблям предлагалось "избежать уничтожения". И они продолжали путь в блаженном неведении.