— Просто мне не хотелось бы, чтобы ваши отношения с лордом Брэдфордом стали еще хуже, — осторожно заметила я.
— Думаю, это невозможно, Деб, — невесело засмеялся Рив.
Я промолчала.
— Мне пора домой, — наконец сказала я. — Мама будет волноваться. Он кивнул.
— Мне очень хотелось бы, чтобы ты посмотрела на Честолюбца, Деб. но после Нью-Маркета не смогу завезти тебя обратно.
— Ничего страшного, Рив, — вздохнула я.
— Передай мои наилучшие пожелания матери.
— Обязательно.
На этом мы расстались.
За обедом, проходившим, как всегда, в тесной гостиной нашего крошечного дома, я рассказала маме о своей встрече с Ривом.
— Ему не стоило покупать эту лошадь, — заметила мама.
— Рив купил Честолюбца еще годовалым, и теперь среди трехлеток он один из лучших, — возразила я. — Меня просто возмущает, что его отец своим чертовым завещанием испортил Риву все удовольствие от жизни.
— Дебора! — вяло запротестовала она.
— Извини, мама, — усмехнулась я и тут же уточнила:
— Идиотским завещанием.
— Конечно, жаль, — вздохнула она, — что отец Рива не разрешил ему распоряжаться наследством до тех пор, пока мальчику не исполнится двадцать шесть. Как, должно быть, Риву унизительно каждый раз просить деньги у опекуна! Но ты должна согласиться, дорогая, что отец Рива имел веские основания сомневаться в здравомыслии сына.
— Гм… — произнесла я, подцепив вилкой спаржу. Когда Рив приезжает домой, он всегда присылает нам пару окороков. Как было бы здорово снова поесть мяса!
Мама отпила из стакана маленький глоток воды.
— Я сегодня прочитала в газете, что твой сводный брат Ричард собирается жениться. Его невеста — дочь виконта Свейла. — Она сделала еще глоток. — Хорошая партия. Вудли, должно быть, очень довольны.
— Мама! — возмутилась я. — Я уже говорила, что ничего не желаю слышать об этой семье. А мой драгоценный братец пусть убирается к черту!
Мать нахмурилась:
— Дорогая, мне бы хотелось, чтобы ты перестала так относиться к своему брату. Я согласна, что его семья очень дурно с нами поступила, но не думаю, что Ричард, которому было всего восемь лет, когда умер твой отец, к этому причастен.
— Дурно с нами поступила?! — хлопнув ладонью по столу, воскликнула я.
— Боже мой, мама! Нас выбросили из отцовского дома, заставили жить в нищете, в этой убогой развалюхе — и это ты дипломатично называешь дурным поступком?
Мама недовольно поморщилась.
Не желая расстраивать ее, я постаралась взять себя в руки.
— Извини, — пробормотала я.
— Твой отец оставил поместье и все деньги Ричарду, назначив опекуном своего брата Джона, — напомнила она. — Наверняка он надеялся, что о нас позаботятся, Дебора, но никаких законных прав у нас нет. — Голос ее слегка дрогнул — Наше счастье, что Джон счел возможным предоставить нам этот дом и ежеквартально выплачивать ренту, чтобы мы не умерли с голоду.
Вот так Джон Вудли понимает свой долг — обеспечить нас крышей над головой. Но даже это он сделал только в обмен на мамино обещание никогда не пользоваться своим титулом. Хотя она имеет полное право называться леди Линли, все знают ее всего-навсего как миссис Вудли. Джон заставил ее забыть, что такое гордость. Все, что у нее осталось, — это я.
В свое время маму наняли гувернанткой к Ричарду, и вскоре, к общему ужасу, мой отец на ней женился. После его смерти родственники постарались как можно скорее удалить ее из Линли-Мэнор вместе с результатом их неравного брака — то есть со мной.
— Не надо так относиться к своему брату, Дебора, — серьезно повторила мама. — Он ни в чем не виноват.
— Он ни разу не пытался нас разыскать, — резко сказала я.
— Но и я не пыталась установить с ним контакт, — возразила мама.
Это было правдой.