Довольно агрессивными были выступления аппаратчиков ВЛКСМ. М. Колков обрушился на диссидентское прошлое Кагарлицкого и цитату из Бакунина в декларации "Общины": "социализм без свободы есть рабство и скотство". Колкову отвечал Кагарлицкий, подтвердивший, что "гордится тем, что участвовал в социалистическом движении в годы застоя". Я тоже напал на комсомольского чиновника: Бакунин ничего не мог знать о "реальном социализме", зато в начале упомянутой Колковым фразы столь же резко критиковал капитализм. По сути Колков был, конечно, прав – ссылаясь на Бакунина, "общинники" язвили не только Маркса, но и советское воплощение его идей. Затулин продолжал свои обвинения в отсутствии у неформалов реальных дел. В кулуарах неформалы недоумевали – будто он не присутствовал на заседании. Ядовито комментировали фразы вроде "комсомол БАМ построил". "Ксишник" Затулин стал антигероем конференции, воплощением комсомольско-коммунистического "зла". В. Прибыловский выступил с места против Затулина как участника расправы над инициатором проельцинских митингов в МГУ А. Галамовым – его исключили "за неуспеваемость".
Вспоминает В. Прибыловский: "Неуспеваемость, возможно, была, но у других в таких пределах, как у Галамова, ее терпели. Поскольку Галамова исключили сразу после "дела Ельцина", это вызывало подозрение. По этому поводу я выступил с возмущенной речью против Затулина как руководителя подавления галамовского митинга".
После перерыва выступали преимущественно союзники по федерации в неформальном движении. Они вывели разговор из "молодежной колеи", в которую ее загнал формат "полукомсомольского" мероприятия. С. Скворцов рассказывал о самоуправленческих экспериментах его Фонда социальных инициатив, О. Румянцев – о расколе клуба "Перестройка", Г. Иванцов – о конференции Всесоюзного социально-политического клуба. Он живо откликнулся на доброжелательную речь Исаева: "Сила неформального движения – в единстве ФСОК и ВСПК! Наши организации очень близки по уставам и целям, участие в движении дает людям моральную уверенность в своих силах". Московская организация ВСПК вошла в федерацию. Вообще поведение аппаратчиков "аукнулось" резкими выпадами против ВЛКСМ: "По сравнению с августовской встречей происходит деградация, и благодаря усилиям горкома федерация сдвинулась в молодежную область… Нельзя работать с комсомолом, пока он не перестроится".
И итоги январской встречи, и дальнейший подъем общественного движения привели к тому, что "Община" ослабила контакты с ВЛКСМ. В августе 1988 года новые переговоры о предоставлении помещения под конференцию федерации кончились неудачей, так как "общинники" не были склонны идти на уступки. Только осенью 1988-го, когда на время спала митинговая горячка, общинники инициируют создание "Демократической фракции ВЛКСМ" как модель для создания фракции в КПСС. Это будет последняя игра с комсомолом. В 1989 году "общинники" вышли из комсомола.
Организаторам январской конференции пришлось нелегко. Нужно было заниматься и кулуарами в "Юности", и полуподпольной конференцией в Измайловском парке, где удалось найти небольшое помещение. В "Юности" было демонстративно заявлено, что один из координаторов конференции Л. Наумов отправился на встречу с иногородними делегатами, которых не пустили в зал. Это была информация о том, что, вопреки действиям аппаратчиков, у конференции есть общесоюзный "филиал".
… И РЕГИОНЫ
ВЕЧЕРОМ И НОЧЬЮ шли беседы с "провинциалами", идеологическое "принюхивание". Провинциальные социалистические группы были еще далеки от вопросов, которые бурно обсуждались в столицах. Некоторые они перед собой даже не ставили, что позволяло "общинникам" надеяться на сближение позиций с частью полуподпольных групп, не вышедших из рамок марксизма-ленинизма. Попытки сближения с наименее догматическими "эмэлами" будут продолжаться до августа 1988 года.
"Троица не считала нужным сообщать непосвященным, что они анархисты. Чтоб не распугать", – рассказывает Б. Ихлов о знакомстве с Исаевым, Гурболиковым и мной. Троица в тот период еще не считала себя анархистами. До конца года "общинники" продолжали искать идеологическое клише, которым можно было бы назваться. Дело в том, что концепция "общинных социалистов" была анархической в той степени, в какой анархистами были Прудон или народники Герцен и Лавров.
"Общинники" выступали за постепенное преобразование общества в безгосударственное, в то время как в общественном мнении (включая официальную науку) анархизм отождествлялся с немедленной ликвидацией государства. "Общинный социализм", несомненно, укладывается в рамки антиавторитарного социализма, включающего в свой состав часть и анархистских, и народнических, и постмарксистских идей. Несмотря на то, что труды Прудона тогда не произвели впечатления на "общинников", они развивали традицию, прародителями которой были Прудон и Герцен (отчасти и Оуэн). Идеологи "Общины" были реформистами и анархистами одновременно. Но возможность синтеза реформизма и анархизма тогда казалась парадоксом. Поэтому "общинники" были вынуждены объяснять собеседникам, что во многом согласны с анархистскими теоретиками, а во многом – нет. В отношении конструктивной программы "общинники" были близки анархизму, и осенью 1988 года, по мере знакомства с анархистской литературой, пришли к выводу, что именно в ней заключается суть анархистского учения. Поэтому с осени 1988 года часть "общинников" (хотя далеко не все) стали бравировать своим анархизмом. Однако до января 1989-го "общинники" учитывали, что в понимании не анархистов (как выяснилось, также многих незрелых теоретически анархистов) анархизм предполагает немедленное разрушение государства. "Общинники" же стремились к постепенному движению в этом направлении (но, в отличие от коммунистов, считали, что путь к безгосударственному обществу возможен только через демократию, а не диктатуру). Поэтому "общинные социалисты" в 1988 году считали, что их взгляды шире собственно анархических.
Только в начале 1988-го у "общинников" возникли первые контакты с людьми, которые считали себя анархистами. Но и они создавали не анархистские, а социалистические клубы, так как большинство их общественно активных знакомых были еще далеки от анархизма. Такая радикальная идейная эволюция требовала времени. Поэтому иркутский анархист И. Подшивалов со своими друзьями создал в июле 1988 года Социалистический клуб. В Краснодаре, где интерес к анархизму проявляли А. Рудомаха и А. Серебряков, клуб "Трава" тоже не был анархистским. Программные построения левосоциалистических клубов позволяли взаимодействовать в одной организации социалистам разных взглядов.
Структура федерации позволяла "общинникам" выстраивать сеть политических связей общесоциалистического характера, выделяя в ней немарксистское, но не специфически анархистское крыло.
Список избранного на январской конференции Московского совета федерации возглавлял Б. Кагарлицкий, но подавляющее большинство в нем имели федералисты: "общинники" А. Исаев, А. Шубин, А. Василивецкий, А. Баранов и близкие к ним идейно М. Кучинский и Л. Наумов, представлявший "Лесной народ". Разумеется, "общинники" и их сторонники выступали от имени целых пяти клубов.
Вспоминает Б. Кагарлицкий: "Именно после этой конференции мое влияние в федерации стало стремительно падать. Это был абсолютный триумф "Общины", которая была ключевым элементом при подготовке. Документы принимались в той редакции, в которой я предлагал, но это уже ничего не значило".
Прежнее разделение труда с Кагарлицким уже не устраивало "общинников". Различие в уровнях политических знаний было погашено. У Кагарлицкого оставалось последнее преимущество – контакты с прессой. Они вызывали ревность "общинников", когда западная пресса оттеняла роль Кагарлицкого. Получалось, что он, выступая от имени общего дела, использует контакты в интересах своей фракции.
Изоляции Кагарлицкого способствовали и конфликты. Либералы использовали компромиссы федерации и ВЛКСМ для выдвижения этических претензий. Особенно резко под впечатлением обстановки в "Юности" в кулуарах конференции выступал Г. Павловский.
Подводя итоги мероприятия, В. Гурболиков писал об этом: "Многие группы неформалов решают сейчас вопрос – "продалась" федерация комсомолу или Комитет молодежных организаций "скушал" ее… Негативную оценку высказали представители ленинградского "Форпоста" и ряд групп ВСПК, член Клуба социальных инициатив Г. Павловский заявил, что федерация от продажи принципов скоро перейдет к продаже людей.
Г. Павловский вспоминает о причинах столь резких высказываний: "Я был разозлен охраной в "Юности". Мою либеральную душу возмущал контроль на входе, когда одних впускали, а других не пропускали, раз у них не было мандатов. Я и мои знакомые были неомандаченными и прорывались буквально силой. На этом пафосе я очень резко все это раскритиковал".