Это как раз понятно: и мошенничество – тоже способ заработать на хлеб. Ему ли не знать, сколько их, этих способов... Но умышленно вызывать воспоминания о потере любимого, заставлять человека вновь переживать горе – это неоправданная жестокость, и он с удовольствием покарал бы за подобную гнусность.
Снова бросив взгляд в сторону задумчивой Кэролайн, Адам поклялся, что, разобравшись с собственными делами, не пожалеет времени и сил, чтобы вывести Ирен Толлер на чистую воду и ославить как лгунью и шарлатанку.
– Мне жаль, что вам пришлось вспомнить о печальных минутах вашей жизни, – сказал он, не в силах больше молчать.
– Не думайте об этом, Адам. – Голос женщины звучал ровно. – В том, что произошло во время сеанса, не было вашей вины.
– Неправда! Именно я виноват в том, что так получилось. Не следовало поддаваться на ваши уговоры и позволять вам посещать этот дом.
– Нет-нет, вам не в чем себя упрекать, – торопливо возразила она. – Со мной все нормально, прошу вас, не волнуйтесь.
– Вы расстроены.
– Ни в малейшей степени. – В голосе Кэролайн зазвучало нетерпение.
– Никто не мог бы равнодушно пройти через подобное испытание.
– Что ж, это и правда было немного... – Она колебалась, словно не могла подобрать нужное слово. – Немного странное ощущение. Но поверьте, с моими нервами все в полном порядке, и я не собираюсь впадать в меланхолию и устраивать истерики.
– Я ни минуты не сомневался в вашем самообладании! – Хардести смотрел на молодую женщину с восхищением. – Мы не так давно знакомы, Кэролайн, но я сразу понял, что вы обладаете исключительным характером и силой воли.
Кэролайн, стараясь сохранить спокойствие, играла веером. Раскрыла, закрыла. Опять раскрыла. Потом сообразила, что резкие жесты выдают ее состояние.
– Вы мне льстите, – пробормотала она.
«Я делаю только хуже, продолжая говорить на эту болезненную для нее тему», – думал Адам, однако почему-то не мог остановиться.
– Вы должны помнить, что Ирен Толлер – отъявленная мошенница, – твердо сказал он.
– Я знаю.
– Она беззастенчиво воспользовалась тем, что вы вдова, и преднамеренно задела ваши чувства.
– Я прекрасно понимала, что происходит. – Кэролайн защелкнула веер и крепко сжала руки, чтобы не выдать резким движением своего состояния. Разговор был ей неприятен, но она никак не могла заставить Хардести сменить тему. – Это весьма распространенный среди медиумов трюк.
Кулак Адама с тяжким звуком опустился на сиденье:
– Жестоко так обманывать людей! Это делает ее занятия не просто нечестными, но и безнравственными.
– Всегда найдутся люди, которые просто мечтают быть обманутыми, – откашлявшись, сказала Кэролайн.
Карета въехала на относительно освещенный участок улицы: здесь горело несколько газовых фонарей подряд. Адам внимательно всмотрелся в лицо сидящей напротив женщины. Оно показалось ему бледным и напряженным. Похоже, она с трудом сдерживала слезы.
– Должно быть, вы очень любили своего мужа, – проговорил он. – Примите мои соболезнования. Такая потеря...
– Благодарю вас, – Кэролайн. Поколебавшись, она добавила: – Это произошло уже достаточно давно, и мне почти удалось оправиться от горя...
Адам едва не застонал. Разговор явно шел в неверном направлении, и каждое его слово лишь усугубляло непростую ситуацию. Здравый смысл подсказывал Хардести, что надо замолчать и не открывать рта до самой Корли-лейн. Но он просто не мог заставить себя сдержаться. Мысль о том, что Кэролайн ждет возможной встречи с мужем – пусть и в иной жизни, – доставляла ему настоящие страдания. Словно в сердце поворачивался кинжал.
– Полагаю, известие о том, что ваш любимый муж ждет вас на той стороне вечной реки, может служить некоторым утешением в вашем горе. – Выпалив это, Адам не поверил собственным ушам.