А.В. Пыльцын: Во-первых, я уже был старший лейтенант, на ступеньку повыше, и опыт боевой появился. Дело в том, что у нас комбат был подполковник Осипов, вот его звали все "Батя". Он до такой степени был заботливый и очень умелый командир, что чувствовалось всеми. И вот после этого рейда в тыл 600 человек штрафников были освобождены и отчислены из штрафбата на свои или равные должности за подвиги без пролития крови. Конечно, и Осипова, и командарма Горбатова называли "Батями". Потом пришло время, командира батальона нам сменили, нашего "Батю" Осипова выдвинули на дивизию - большое повышение, он в то время был уже полковником, а нам вот прислали нового комбата, подполковника Батурина. Но как-то получилось так, что он не был таким заботливым человеком, как его предшественник, и никто его даже и не пытался назвать "батей" даже мысленно. А у меня уже был приобретенный опыт, полученный от Осипова, который тоже понимал, что такое офицер-штрафник: он завтра может стать офицером, если останется живой, поэтому у меня было стремление тоже как можно больше сохранить жизней. И если штрафник проявил себя как совершивший подвиг, я писал представление командиру батальона, чтобы его уже освободить.
Новый комбат не всегда откликался на это, он возвращал штрафника в боевые порядки - еще не ранен, пускай воюет. Штрафники и мы, комсостав, его не любили, и он нас не жаловал. А вот меня, за то, что я проявлял такое сочувствие к этой категории офицеров и стремление сохранить им жизни или из-за того, что я такой молодой командир роты, всего-навсего 21 год, взяли и назвали "Штрафбатя". Сначала, когда я узнал о том, что меня так называют (мне доложил командир взвода), я вначале опешил, а потом, думаю, надо же гордиться этим, что меня, мальчишку, так называют люди старшие и по годам, и по званию. А потом эта приставка "штраф" как-то постепенно отсеялась, и я остался просто "Батей". Может, в устах некоторых это звучало с определённой долей юмора, но всё же… Я даже бакенбарды в то время отпустил, чтобы казаться старше, как-то этому соответствовать, а потом и усы перестал сбривать!
Ведущий: Александр Васильевич, Вы были ранены и, очевидно, неоднократно…
А.В. Пыльцын: Да, я получил три ранения за время боевых действий в штрафном батальоне. Штрафник, если он ранен, он искупил свою вину кровью и уходит из штрафного батальона. А я снова после ранений возвращался в этот батальон. Не потому что я обязан, а потому что мне хочется вернуться к этим людям, доверившим мне свои жизни. Они меня даже учили, потому что они боевые офицеры, где я еще такую школу пройду… Меня уговаривали в госпиталях не возвращаться, в одном и в другом… 21 год - это возраст, юный для командира такого ранга, может быть, и юношеская бравада бывала, что мне, мальчишке, подчиняется столько боевых офицеров, где я еще такими людьми покомандую?
Ведущий: Наверное, бойцы у Вас, действительно, были выдающиеся? Потому что у них огромный командирский опыт, и тут они оказываются в положении рядовых.
А.В. Пыльцын: Когда спрашивают, как поднимали их в атаку… "Знатоки-историки" судачат про какие-то заградотряды с пулеметами, что пистолетами поднимали в атаку, или, как в "Штрафбате" Володарского, комбат на коленях со слезами умоляет их идти в атаку - это все неправда. Люди поднимались, потому что знали, что если не поднимутся, то не станут больше офицерами, а у них честь офицерская уже в крови. Им было понятно, что на войне везде убивают, не только в штрафбате. Встать и пойти в атаку каждому человеку сложно, я сам по себе знаю. У нас штрафники, как правило, перебежками не бегали в атаку - перебежать, лечь, потом снова встать. Каждый раз встать - это каждый раз заставить себя преодолеть страх. А если один раз встал, так больше и не ложись. Трудно порой было с этими людьми, но это были по-настоящему офицерские кадры.
Ведущий: Александр Васильевич, огромное количество людей моего поколения о штрафных батальонах во времена Леонида Ильича Брежнева узнали из песни Владимира Высоцкого "Вы лучше лес рубите на гробы, в прорыв идут штрафные батальоны". Как Вы считаете, Владимир Высоцкий как человек уже послевоенного времени ситуацию правильно осознал в этой песне?
А.В. Пыльцын: Понятие "штрафные батальоны" всегда было очень сложным, запретная была тема, прямо скажем. Нам говорили: "Вы о своих штрафных батальонах не распространяйтесь". Мы и не распространялись. Приглашали меня рассказать что-нибудь о войне, я вынужден был говорить: "Вот у меня были бойцы - опытные, хорошие…". Никогда не называл их штрафниками, нельзя было этого делать. Что касается Высоцкого… Помните его фразу: "Гуляй, рванина, от рубля и выше" - это что, офицеры? Офицерский штрафбат - это "рванина"? Он пользовался слухами, потому что официального понятия о том, что такое штрафные батальоны, нигде не было. Кто-то что-то слышал, кто-то что-то додумывал. И вот он тоже представлял себе, что штрафные батальоны - это рванина, уголовщина, те, кто на гражданке водку пили, что им "ура" кричать запрещали. Все это ерунда. Высоцкий - талантливый поэт, он умел глубоко выражать мысли, но в данном случае он просто не знал истины, и то, что он слышал, он, прямо скажем, образно изобразил в своей песне. Его песня была первой открытой формой упоминания о штрафниках.
Ведущий: Очень Вам признателен, Александр Васильевич. Действительно, такой одаренный человек, как Владимир Высоцкий, не избежал общих представлений о Великой Отечественной войне. Вы уже теперь дважды, в 2009 и в 2010 годах, имели удовольствие листать свою книгу "Страницы истории восьмого штрафного батальона", притом и первый, и второй раз книга была издана в Минске. Это случайно, что именно белорусы проявляют такой интерес к Вашим воспоминаниям, или же тут есть некая закономерность, связанная с особенностями военно-патриотического воспитания в братском нам союзном государстве?
А.В. Пыльцын: Эти два издания - белорусские, а перед этим были, во-первых, два издания в Питере благодаря обществу "Знание". Потом было издание в Москве: издательство "Яуза" издало мою книгу, уже добавленную многими материалами из архивов Министерства обороны. Книга называлась "Правда о штрафбатах". Потом издательство "Эксмо" выпустило ее под названием "Главная книга о штрафбатах: военный бестселлер". Как только ее не называли. А потом в Белоруссии я связался с районом, в котором нам приходилось воевать в тылу. Я рассказал там всю эту историю, там схватились: "Как же так, а у нас-то такой книги нет, ведь речь идет о нашем Рогачевском районе Гомельской области, Бресте только в России она издана". Я пообещал сделать вариант книги для Белорусии и сделал.
Ведущий: Сколько раз выходила ваша книга?
А.В. Пыльцын: Считайте: два в Петербурге, три в Москве, одна книга в Лондоне на английском языке и вот теперь в Белоруссии. Всего девять изданий общим тиражом около 50 тыс. экземпляров.
Ведущий: Я Вас сердечно поздравляю, потому что Вы с помощью всех изданий, включая английское, вышли на передовые рубежи тех тиражей, которые были характерны для Советского Союза.
А.В. Пыльцын: Кроме того, на мою книгу стали опираться другие авторы, например, бывший английский посол в Советском Союзе (1963-66) Родрик Брейтвейт. Он занялся историей советской страны во время войны, узнал про мою книгу, попросил разрешения кое-что взять из нее и выпустил свою книгу: "Москва. 1941 год. Город и люди во время войны". Она вышла на русском, английском и еще трех языках. Там упоминание о моей книге, нашем штрафном батальоне, даже мой портрет он там разместил. Кроме того, московское издательство "ОЛМА-пресс" к 60-летию Победы выпустило две замечательные книги. Первая - "Иллюстрированная энциклопедия Великой Отечественной войны", где впервые была помещена широкая статья о штрафных батальонах с учетом тех данных, которые они почерпнули из моих книг. Вторая - "Книга для чтения о Великой Отечественной войне", где материал о штрафбатах взят фрагментами из моих книг.
Ведущий: По сути дела Вы являетесь первым летописцем истории штрафных батальонов нашей страны.
А.В. Пыльцын: Если быть точнее, то первым правдивым, потому что вышел фильм Льва Данилова "Штрафники", потом - фильм Володарского, а перед этим был издан его роман, тоже "Штрафники", по которому снят фильм. Потом была такая книга "Гу-га", тоже о штрафных ротах, вроде бы там штрафникам "ура" запрещали кричать, так они кричали: "Гу-га", какое-то нелепое сочетание звуков - не было такого никогда у нас. Кричали и "Ура", и "За Сталина", и "За Родину". Пустить бы этих сочинителей на передовую, попробовали бы они поднять взвод или роту без криков "Вперед, за мной!", "За Родину!", "За Сталина!". Родина и Сталин были понятия самого дорогого, самого ценного для человека, это были не просто имена, это были символы эпохи.
Ведущий: Александр Васильевич, не будете возражать, если я в нашу передачу включу документальную звукозапись, и мы услышим голос Верховного главнокомандующего, объявляющего о победе над гитлеровской Германией?
А.В. Пыльцын: Кто же будет возражать? Это мы ждали всю войну.
Идет запись речи Сталина.
Ведущий: Александр Васильевич, это наш звукорежиссер Антон Викторович Никитин вывел в эфир фрагмент выступления Сталина от 9 мая 1945 года. А Вы тогда слышали эту речь?