Еще одной всеобщей особенностью бюрократии является то, что чиновники очень не любят любых перемен. Зачем они им нужны? Особенно в николаевской России, где человек, попав в какой-либо департамент, мог уже ни о чем не беспокоиться. Согласно докладам Инспекторского департамента, 90 % продвижений чиновников по службе осуществлялись по выслуге лет и лишь 10 % – за отличие по службе.
А притормозить бюрократия может что угодно, и способов тут много. Так, два раза, в 1842 и 1847 годах были фактически провалены предложенные лично императором законы, являвшиеся первым и очень серьезным шагом к освобождению крестьян. Сделали всё в лучшем бюрократическом стиле – законы были так отредактированы и дополнены, что стали "неработающими". Еще несколько раз Николай I пробовал создавать комиссии по этому же вопросу. Все они быстро выродились в бессмысленную говорильню.
Ну, и, конечно же, воровали.
"В конце 20-х годов и в начале 30-х производилось одно громадное дело о некоем откупщике; это дело вели 15 для того назначенных секретарей, не считая писцов; дело разрасталось до ужасающих размеров, до нескольких сотен тысяч листов. Один экстракт дела, приготовленный для доклада, изложен был на 15 тыс. листов. Велено было, наконец, эти бумаги собрать и препроводить из Московского департамента в Петербург; наняли несколько десятков подвод и, нагрузив дело, отправили его в Петербург, но оно все до последнего листа пропало без вести (выделено мной. – А. Щ.), так что никакой исправник, никакой становой не могли ничего сделать, несмотря на строжайший приказ Сената; пропали листы, подводы и извозчики".
(В. О. Ключевский)
Разумеется, исчезли подводы не просто так. Разгула бандитизма в николаевской России не наблюдалось – особенно по дороге
Москва – Петербург. Да и вряд ли романтикам с большой дороги понадобились судебные бумаги. Просто кому-то хорошо заплатили, чтобы бумаги растворились в воздухе.
В итоге в стране сложилась обстановка, которая называется… "застоем". Никто не хотел ничего менять, всех всё устраивало. Итог – очень печальный. В позоре Крымской войны виновата прежде всего бюрократия – как военная, так и штатская.
Возвращаясь же к нашей теме – в такой обстановке начинают расти оппозиционные настроения. Пока ещё, в основном, не революционные. Самое главное – не в появлении деятелей вроде Герцена и иже с ним. Такое время породило их читателей.
Тут есть ещё одна тонкость. Бесчисленные чиновники работали, интриговали друг против друга, воровали… Словом, были при деле. Но у них росли дети! Которые учились в гимназиях. Эти заведения не были "заточены" под подготовку к практической деятельности, зато давали неплохое гуманитарное образование и привычку к чтению. Этим подросшим деткам далеко не всегда нравился образ жизни их родителей и то, что происходит в стране. Так родилось знаменитое "поколение разночинцев" – будущих потребителей эмигрантской литературы. И это самое важное. Подобное явление не спишешь на вражеские происки. Нечто похожее наблюдалось в семидесятые годы ХХ века. Проблема СССР ведь была не в том, что существовали радиостанции вроде "Свободы" и "Голоса Америки" – а в том, что их слушали и им верили…
Но для разгона начались знаменитые дебаты между западниками и славянофилами. Причем оппозиционными были оба направления. И позиция западников была сильнее. Ведь что говорили славянофилы? О том, что Петр I свернул Россию с её исторического пути на неверную дорогу. Хорошо, пусть так. Но что делать-то? Возвращаться в допетровскую Россию?
Западники в этом смысле выглядели лучше. Ведь их идеал имелся. Надо просто следовать по "пути прогресса и цивилизации". Правда, оказалось, что и на Западе не всё так красиво. Но это поняли те, кто там оказался. В том числе и Александр Герцен.
Увидеть революцию и…
Александр Иванович Герцен родился 25 марта (6 апреля) 1812 года. Он был сыном богатого и знатного помещика Ивана Алексеевича Яковлева и немки Генриетты-Вильгельмины-Луизы Гааг, с которой Яковлев жил, говоря современным языком, в гражданском браке. Так что по тогдашним понятиям Герцен был "незаконнорожденным". Что, впрочем, не помешало ему получить обычное "дворянское" образование, а потом и закончить Московский университет. Впоследствии сам Герцен писал, что на него, двенадцатилетнего, большое впечатление произвело восстание декабристов. Это вряд ли. О реальных целях декабристов тогда практически ничего не было известно, все воспринимали их выступление как очередную попытку дворцового переворота. (Напомню, "официальным" лозунгом мятежа было "хотим Константина на царство!" Имеется в виду брат царя Константин Петрович). В любой биографической справке о Герцене длиннее двадцати строчек, обязательно рассказывается, как в возрасте четырнадцати лет он в компании с другом детства и будущим соратником по борьбе Николаем Огаревым дал на Воробьевых горах клятву "бороться за свободу". А вот это может быть. Разговоры о "свободе" были тогда общим увлечением, а Герцен был воспитан на раннем Пушкине и Шиллере.
Как бы то ни было, но уже в университете Александр Иванович связался с группой фрондирующих молодых людей, так называемым кружком Н. В. Станкевича. В него же входил и будущий знаменитый революционер-анархист М. А. Бакунин.
Я уже упоминал о спорах между западниками и славянофилами. Так вот, Герцен был убежденным западником. Говоря современным языком – либералом. Нужна конституция + всякие демократические свободы. И тогда всё будет хорошо.
По большому счету члены кружка занимались обычной свободолюбивой болтовней.
Однако Николай I к подобным настроениям относился очень серьезно – он-то отлично знал, чем это всё может закончиться. Так что в 1834 году членов кружка повязали – и Герцену пришлось девять месяцев смотреть на небо в клеточку. Впрочем, в итоге ничего особо страшного ему не сделали. По большому счету власти ему велели как в бессмертной поэме Грибоедова: "пойди-ка послужи". Герцен был выслан сперва в Пермь, а потом в Вятку, где и начал службу в канцелярии генерал-губернатора. Логика властей понятна – займется парень делом, глядишь – и выкинет из головы всякие глупости. Кстати, университетский диплом позволил Герцену начать службу с чина титулярного советника. Это чин IX класса, соответствовавший армейскому штабс-капитану (по сегодняшнему – капитан). Большинство чиновников его достигали лишь к старости или не достигали вовсе.
В 1840 году Герцену разрешили вернуться в Москву. Как оказалось, ненадолго. Через два года его снова настойчиво попросили переехать в Нижний Новгород – на этот раз на должность советника губернского правления. Как видим, "сатрап и тиран" Николай I в приказном порядке пытался заставить Герцена работать. Причем не с кайлом в руках, а на очень хорошо оплачиваемых должностях. Да только вот не на того напали! Вернувшись в Москву, Герцен после смерти отца уехал за границу. Кстати, папа его не обидел – в эмиграцию Александр Иванович отбыл весьма состоятельным человеком.
В то, что это была именно эмиграция, а не турпоездка, свидетельствуют следующие строки Герцена:
"Непреодолимое отвращение и сильный внутренний голос, что-то пророчащий, не позволяют мне переступить границу России, особенно теперь, когда самодержавие, озлобленное и испуганное всем, что делается в Европе, душит с удвоенным ожесточением всякое умственное движение и грубо отрезывает от освобождающегося человечества шестьдесят миллионов человек, загораживая последний свет, скудно падавший на малое число из них, своей черною, железною рукой, на которой запеклась польская кровь. Нет, друзья мои, я не могу переступить рубеж этого царства мглы, произвола, молчаливого замиранья, гибели без вести, мучений с платком во рту. Я подожду до тех пор, пока усталая власть, ослабленная безуспешными усилиями и возбужденным противудействием, не признает чего-нибудь достойным уважения в русском человеке!"
А в чем Герцен видел свою задачу? "Где не погибло слово, там и дело еще не погибло. За эту открытую борьбу, за эту речь, за эту гласность – я остаюсь здесь; за нее я отдаю все, я вас отдаю за нее, часть своего достояния, а может, отдам и жизнь в рядах энергического меньшинства, "гонимых, но не низлагаемых"".
В общем, захотелось человеку свободы слова. Вроде бы дело знакомое. В России – тирания, на Западе – свобода. Но всё оказалось не так просто…
Александр Иванович уехал во Францию – а там начались очень интересные события. Впрочем, не только там. В 1848 году по Европе полыхнули революции, названные "весной народов". Разные веселые события происходили во многих странах: в Германских государствах, в Австрийской империи, в государствах Италии… Лозунги были по марксистской классификации "буржуазно-демократические" – то есть выступали за республиканскую форму правления (тогда практически все европейские страны являлись монархиями) – а также за расширение различных демократических свобод.