— Нет, ни в коем случае, — возразил он, подумав, что очень скоро выяснит, насколько она лукава или простодушна.
— Ну хорошо. Другая причина, по которой я не знаю, следовало ли мне ехать к вам, — это сплетни о том, что вы пользуетесь слишком большим успехом у женщин. А я совершенно не разбираюсь в этих вещах.
Неприступная мадонна или лукавая обольстительница, она говорила с шокирующей прямотой и откровенностью.
— Эти сплетни сильно преувеличены, уверяю вас, сударыня.
— И все же я вижу, почему вы нравитесь женщинам. Наверняка вы сознаете собственную притягательность.
Он готов был поставить на то, что она действительно наивна и простодушна, ибо ни одна соблазнительница, которых он знал (а знал он многих), не льстила бы так откровенно.
— Красивая внешность не слишком-то помогает в бою, — возразил он сухо.
— Что ж, мне она кажется очень привлекательной. Вы похожи на славных героев из моих детских сказок.
— Едва ли, сударыня, а уж что касается красоты, то в этом вряд ли кто сравнится с вами. Вы, наверное, затмили всех при дворе царя Ивана. — Она вдруг заметно погрустнела, и он быстро добавил: — Простите меня. Я опять не то сказал.
— Пожалуйста, не говорите мне о… нем.
— Никогда больше. Скажите, Зоя уже переворачивается на животик?
Она тихо рассмеялась:
— Ой, да вы просто знаток в этих делах!
— Так переворачивается она? — повторил он, видимо, не желая обсуждать глубину своих познаний.
— Да… только очень смешно и неловко. И всегда забавно удивляется, когда ей это удается.
— Помнится, я смотрел, как трудились детишки моей сестры, чтобы освоить это действо.
— Вы часто видитесь с сестрой?
— Да, когда я дома.
«Дома здесь или под Ригой», — подумала она, вспомнив о россказнях своей служанки.
— Почему вы не сказали мне, что вы граф?
— А это важно для вас?
— Ни в коей мере.
Она действительно была так наивна. Во всем мире это имело большое значение.
— Нам с Зоей наплевать на титулы, правда ведь, малышка? — проворковала она, отворачиваясь от его испытующего взгляда.
— Очень разумно, — тактично заметил он. — Ага… вот мы и добрались до тени.
Остановив коня, он указал на небольшую березовую рощицу, не собираясь больше рассуждать о социальном неравенстве. Ему было гораздо интереснее, когда настанет момент, сократить расстояние между собой и этой добродетельной женщиной. Быстро спешившись, он подошел к ней и поднял руки, чтобы помочь ей вылезти из седла, старательно контролируя себя. Но когда она перекинула ногу через луку седла, вид ее розовой икры не только вызвал блеск в его глазах, но и оказался серьезным испытанием для его благородного воспитания. И хотя она, казалось, не замечала этого, он держал ее на вытянутых руках, пока она не соскользнула прямо в его раскрытые объятия.
Присутствие Зои было еще одним сдерживающим фактором. По правде сказать, его даже радовало, что она с ними. Без нее ему было бы гораздо труднее не давать себе воли.
— Ваши слуги все из дворни Глинских? — вежливо поинтересовался он, хотя и с некоторой настороженностью в голосе, ведя ее в укромное местечко под деревьями.
— Все они словно члены семьи. Я им доверяю полностью.
Он кивнул.
— А я — нет. Я имею в виду… Я не хотел бы, чтобы вы подумали, что…
— Конечно же, нет.
И хотя она должна была бы быть довольна его ответом, на какое-то мгновение она почувствовала себя огорченной категоричностью, прозвучавшей в его голосе. Разве она не была столь же мила и красива, как его многочисленные светские пассии? И так же соблазнительна? Но, осмыслив его ответ, она напомнила себе, что подобные мысли были абсолютно неуместными, чтобы не сказать непристойными.
— Я чрезвычайно тронута вашим пониманием, — произнесла она, как ей хотелось надеяться, небрежным, беспечным тоном.