Но я считаю, что мы просто обязаны извлечь двойную выгоду из рейсов на Норфолк. Ваши корабли будут полностью загружаться Норфолкскими слезами.
— Каждый корабль? Но у меня их совсем немного.
— Нет, не каждый. Нам придется умело балансировать между посулами и шантажом. Мой норфолкский дистрибьютор лишь предоставит нам статус наибольшего благоприятствования. Нам самим придется решать, сколько товара мы сможем выбить из них, прежде чем они начнут протестовать. Вы ведь знаете, как ревностно они относятся к своей независимости.
— Да, — задумчиво кивнул Паррис.
— А как же насчет Лалонда? — тихо спросила Иона. Она небрежно покручивала пальцами ножку бокала, вспенивая оставшееся на его дне шампанское.
— А что насчет Лалонда? — переспросил Джошуа.
— Его население, — вступила в разговор Симона. — Не похоже на то, чтобы оно получило от этого большую выгоду. А ведь майопа это их древесина.
Джошуа вежливо ей улыбнулся. Не хватало ему только ранимых чужим горем сердец.
— А какую выгоду они имеют в данный момент?
Симона нахмурилась.
— Он хочет сказать, что сейчас они ничего не имеют, — пояснила Доминика.
— Мы расширим их рынок, это будет в их же интересах, — сказал Джошуа. — Мы будем вкладывать в их экономику твердую валюту. Согласен, что по нашим меркам это не такие уж крупные суммы, но с помощью этих денег можно закупить многое из того, в чем они нуждаются. От этого выиграет и население — колонисты, которые в тяжелейших условиях осваивают эту планету, а не только чиновники. Мы будем платить лесорубам, которые работают в глухих районах верхнего течения реки, капитанам барж, рабочим лесных складов. Выиграют они сами, их семьи, магазины, в которых они покупают товары. Все выиграют, в том числе и мы. И Норфолк тоже. В этом вся суть торговли. Конечно, банки и правительства печатают бумажные деньги исходя из своего экономического курса, а мы пытаемся повернуть этот поток в свою сторону, но в основе всего лежит благосостояние людей, — Джошуа понял, что с трудом выдерживает взгляд Симоны, которой осмелился возразить. Он смущенно опустил глаза.
Доминика нежно и, пожалуй, впервые искренне поцеловала его в щеку.
— Ты был просто на высоте, — сказала она, бросая вызов Ионе.
— Конечно.
— Он ответил на твой вопрос? — спросил Паррис, нежно улыбаясь своей возлюбленной.
— Похоже, что да.
Маленьким серебряным ножичком Паррис начал срезать кожуру с какого-то фиолетового фрукта. Джошуа узнал в нем соленую сливу с Атлантиса.
— Думаю, что Лалонд окажется в надежных руках, если мы предоставим его Джошуа, — сказал Паррис. — Какого рода партнерство вас устроит?
— Шестьдесят процентов прибыли ваши, сорок — мои, — дружелюбно улыбаясь, предложил Джошуа.
— Каких затрат мне это будет стоить?
— Я прикидывал, что в качестве начального капитала, необходимого для того чтобы начать экспортные операции, потребуется от двух до трех миллионов фьюзеодолларов.
— Восемьдесят на двадцать, — отрезала Доминика. Впившись зубами в розовую мякоть соленой сливы, Паррис внимательно посмотрел на Джошуа.
— Семьдесят на тридцать, — предложил Джошуа.
— Семьдесят пять на двадцать пять.
— Я буду получать этот процент прибыли со всех Норфолкских слез, привозимых кораблями «Линии Васильковского», как только начнет действовать наша монополия на майопу.
Паррис вздрогнул и чуть заметно кивнул своей дочери.
— Если ты предоставишь имущественный залог, — сказала Доминика.
— Вы можете считать имущественным залогом мою долю майопы по ее продажной стоимости на Норфолке.
— Идет.
Откинувшись на спинку кресла, Джошуа облегченно вздохнул. Могло быть гораздо хуже.
— Вот видишь, — язвительно заметила Доминика, — у меня тоже все на месте, и не только бюст, но и мозги.