Руководители восстания установили для варшавян режим террора и жетокой эксплуатации. Взяв под контроль имевшиеся в городе запасы продовольствия и медикаментов, они прекратили их выдачу гражданскому населению, снабжая только свои отряды и госпиталя. Тем не менее истощенные люди были вынуждены под угрозой расстрела строить для боевиков укрепления, разбирать завалы и хоронить убитых. Из населения Варшавы, приближавшегося в 1944 году к миллиону человек, восстание поддержали не более 40 тысяч, то есть около 4 %. "Население города фактически взято мятежниками в заложники и насильно принуждается ими к содействию, - докладывал фюреру офицер связи СС бригаденфюрер Фегеляйн. - Наши войска не в силах обеспечить его безопасность".
К началу сентября положение повстанцев стало критическим. В руках АК оставался только центральный район, превращенный в сплошную систему укреплений, а коммунисты из Армии Людовой контролировали часть Воли, закрепившись в заводских корпусах. Прорвавшись вдоль разделявшей город надвое железной дороги, бронемеханизированная колонна дивизии "Герман Геринг" прервала наземное сообщение между обеими группировками повстанцев и вышла к Висле.
С другой стороны к Висле вышли и войска 1-го Белорусского фронта, оттеснившие оборонявшие побережье части вермахта. Вопреки распространенному мнению Сталин отнюдь не выжидал, пока немцы уничтожат повстанцев. Он был не прочь воспользоваться восстанием для захвата Варшавы. Правильно оценив подноготную главарей восстания, советские спецслужбы сделали вывод, что ради куска пирога они вполне могут сменить хозяев и изрядно "покраснеть". Поэтому маршал Рокоссовский получил указание проигнорировать предательское убийство аковцами первых советских парламентеров и посылал своих офицеров на левый берег Вислы, пока Комаровский и Окулицкий "не поняли намек". К 15 сентября взаимодействие между повстанцами и Красной Армией было в целом установлено.
Посредством точечных сбросов с советских самолетов АК и АЛ получили от Красной Армии 505 противотанковых ружей, 156 минометов, свыше 3 тысяч автоматов и пулеметов, около 3,5 млн патронов, десятки тонн продовольствия и медикаментов, радиостанции и т. д. На левый берег Вислы было переброшено свыше 50 советских офицеров-инструкторов и корректировщиков, наводивших по запросам командования повстанцев массированные удары советской авиации и артиллерии. По согласованию с Комаровским войска 1-го Белорусского фронта 16 августа начали форсирование Вислы непосредственно в городской черте Варшавы. На острие удара шли 6 штурмовых батальонов подчиняющегося коммунистическому польскому правительству Войска Польского, усиленные тремя саперными и амфибийными батальонами Красной Армии.
Заигрывая с советским командованием, Комаровский одновременно начал шантажировать Лондон, требуя от эмигрантского правительства и лично Черчилля немедленной помощи. "Красная угроза" возымела действие: британский премьер, до сих пор занимавший выжидательную позицию, распорядился немедленно помочь полякам. 18 сентября около 100 американских и британских тяжелых бомбардировщиков взяли курс на Варшаву, над которой они сбросили свыше тысячи контейнеров с боевыми материалами. Однако в руки повстанцев попало всего несколько штук, а остальные были отнесены ветром в расположение германских войск. Кроме того, зенитчики и истребители сбили 27 союзных самолетов. После этого англо-американцы отказались от дальнейшей помощи повстанцам.
С другой стороны, эта акция имела политический эффект: временно воспрянув духом в ожидании помощи Запада, варшавские генералы фактически предали своего восточного союзника - повстанцы не только не оказали обещанной поддержки высадившимся на левый берег Вислы советско-польским частям, но и согласились беспрепятственно пропустить через свои боевые порядки части полицейской дивизии войск СС и тяжелые танки, брошенные на ликвидацию плацдарма. В результате к 24 сентября немцы полностью уничтожили остатки советских и польских батальонов.
Осознав крах своих амбиций, Комаровский занялся исключительно собственным спасением. Он мелочно торговался с германским командованием, выпрашивая себе гарантии безопасности и привилегии при обсуждении условий капитуляции. Показательно, что на переговорах о сдаче Варшавы вопрос о предоставлении статуса военнопленных рядовым повстанцам подняла не польская, а германская сторона (по инициативе генерала Г. Гудериана). Главарей восстания будущее простых бойцов не интересовало. "Можете расстрелять их всех, это босяки", - презрительно бросил немецким офицерам, сдаваясь в плен, генерал Пельчиньский.
Что касается генерала Окулицкого, то он еще за несколько дней до капитуляции дезертировал, напоследок убедив Комаровского подписать приказ о назначении его командующим АК. Выдавая себя за умалишенного, беглому генералу удалось смешаться с толпой покидавших город беженцев и уйти от возмездия, чтобы потом возглавить антикоммунистическое сопротивление в послевоенной Польше.
2 октября 1944 года генерал Комаровский отдал приказ повстанцам сложить оружие. 20 тысяч ее боевиков капитулировали перед Бах-Зелевским в предместье Желибож. Однако Комаровский позаботился, чтобы приказ не дошел до оборонявших район Воля коммунистов. Им он направил фиктивный план прорыва германских позиций вдоль железной дороги для объединения районов АК и АЛ. В указанный час коммунисты начали наступление - и попали в огневой мешок (Комаровский заранее предупредил германское командование о "готовящейся красными провокации"). В результате к 4 октября формирования АЛ в Варшаве были полностью уничтожены германскими войсками. В этих последних боях участвовала и укомплектованная польскими нацистами бригада полковника Свентокшышского, позднее вошедшая в состав войск СС.
Глава двенадцатая
На круги своя
После окончания Второй мировой войны Польша оказалась в явном выигрыше: страна согласно решениям Ялтинской конференции получила даже те земли, которые ей никогда не принадлежали. Речь идет о территориальных приращениях за счет германских земель на севере и западе (так, Польша получила крупные морские порты Гданьск и Щецин, а также промышленно развитые районы Силезии), населенных исключительно немцами, которые, впрочем, очень скоро были либо депортированы, либо просто физически уничтожены.
Что касается восточных границ, то согласно "Советско-польскому договору о государственной границе" от 16 августа 1945 года между СССР и Польшей устанавливалась граница по "линии Керзона", но с отступлением от нее на 5–8 км на восток. Дополнительно Польше уступалась территория к югу от г. Крылов с отклонением на восток до 30 км, часть территории Беловежской пущи на участке Немиров-Яловка, включая Немиров, Яловку, Беловеж, с максимальным отклонением в пользу Польши на 17 км, к востоку от "линии Керзона".
Такими щедрыми приращениями поляки обязаны Сталину, который рассчитывал таким образом приобрести в польских массах поддержку грядущей коммунизации государства. И далеко не факт, что в случае, если бы в Польше утвердилось прозападное правительство, полякам удалось бы получить такой жирный кусок пирога.
В соответствии с ялтинскими договоренностями Временное правительство в июне 1945 года было расширено за счет политиков из лондонского лагеря и преобразовано во Временное правительство национального единства. Главой правительства оставался Э. Осубка-Моравский, а его заместителями стали В. Гомулка (от Польской рабочей партии) и С. Миколайчик. По инициативе последнего в июле 1945 года была создана Польская народная (крестьянская) партия. Новое правительство вскоре было признано США, Великобританией и Францией.
Первые послевоенные выборы в польский парламент состоялись 19 января 1947 года. Из 444 мест в сейме коммунисты (Польская рабочая партия) получили 382, а Польская крестьянская партия - 28. Сейм избрал президентом страны коммуниста Болеслава Берута, и начался процесс сталинизации страны. В октябре 1947 года Миколайчик и несколько других руководителей Польской крестьянской партии бежали на Запад. В сентябре 1948 года Владислав Гомулка, генеральный секретарь Польской рабочей партии и заместитель премьер-министра, был обвинен в правонационалистическом уклоне и смещен со своих постов. В декабре 1948 года Польская рабочая партия объединилась с прошедшей чистку Польской социалистической партией и стала называться Польской объединенной рабочей партией (ПОРП), которую возглавил Берут. В ноябре 1949 года Польская крестьянская партия была объединена с крестьянскими политическими группами, контролировавшимися коммунистами, под названием Объединенная крестьянская партия. На объединительном съезде был провозглашен курс на построение "фундамента социализма в Польше" и превращение Польши в индустриально-аграрную страну. Съезд также принял Директивы по Шестилетнему плану (1950–1955), делавшие упор на преимущественное развитие тяжелой промышленности.
С 1949 года в Польше стати закладываться основы политической системы, созданной по советскому образцу. Ядром этой системы стала ПОРП, но сохранились и некоторые элементы многопартийности. Объединенная крестьянская партия, созданная в 1949 году, и Демократическая партия признали руководящую роль ПОРП. Партия труда объявила о самороспуске. В экономике стали внедряться советские методы управления, повышения производительности труда, новая политика в деревне предусматривала проведение коллективизации сельского хозяйства. Для индивидуального крестьянства были введены обязательные государственные поставки сельхозпродуктов по ценам ниже себестоимости.