Аллах говорил нам о посте как о поле испытаний для своих слуг, чтобы многие спешили покориться ему. Кто-то выигрывает забег и получает награду, остальные проигрывают и уходят ни с чем. Но клянусь своей жизнью! Если бы все запреты были отменены, праведник занялся бы благими делами с усердием грешника, с которым тот предается пороку, только для того, чтобы получить новый головной убор или пройти миропомазание.
Тайна не в том, как утеряно утерянное, а в том, как сохранено сохраненное.
Страх должен быть сильнее надежды. Поскольку, если сильнее будет надежда, от нее разорвется сердце".
Ему казалось, что будто пламя ада было создано для него одного. И он говорил: "То, что я отшельник, всего лишь страсть, а моя стойкость – малодушие. Моя стойкость в печали показывает мой ужас перед пламенем ада, а это и есть малодушие; и то, что я отказываю себе в этом мире, – следствие жажды попасть в загробный мир, а это – всего лишь иная форма страсти". Но как же совершенен человек, который терпит все во славу Господа, но не для того, чтобы избежать адских мук. И его отречение от благ во славу Господа – не для того, чтобы попасть в рай. Одна капля подлинного благочестия лучше, чем тысячекратные молитвы и посты.
Хасан из Басры и Шакик из Балха однажды навестили святую женщину по имени Рабия, которая тогда не вставала с постели из-за болезни.
"Человек, терпеливо не сносящий из-за смирения испытания, посланные Господом, не является верующим", – сказал Хасан.
"Человек, не находящий наслаждения в смирении перед Господом, не является верующим", – сказал Шакик.
А Рабия ответила им: "Нездоровая вера у того, кто не доверяет Богу и не полагается на Него. Такой человек не является верующим".
"Я прошу прощения у Аллаха, – говорила Рабия, – за свою слабую веру, когда я просила Его милости.
О Господь мой! Если я поклоняюсь Тебе только из страха перед адом, отправь меня в ад. Дай врагам Своим все те блага мира, что Ты намеревался дать мне. И дай друзьям Своим все то, что Ты хотел дать мне в загробном мире. Одного Тебя мне достаточно".
"Моя грусть, – говорила Рабия, – не больше того, из-за чего я печалюсь, но лучше, когда моя грусть больше того, из-за чего я не могу печалиться".
– Ты ненавидишь дьявола?
И Рабия ответила:
– Нет.
– Почему?
– Моя любовь к Богу не оставляет во мне места на ненависть к дьяволу.
"О Посланник Господа, есть ли кто-нибудь, кто не любит Тебя? Но любовь к Господу оставляет мне слишком мало места в моем сердце, чтобы я могла любить или ненавидеть кого-нибудь еще".
Набожный халиф
Омар, сын Абд аль-Азиза, родился в Египте, где в те времена правил его отец. Еще ребенком он выучил весь Коран, и отец отправил его на обучение в Медину. Обычно он сидел в ногах Убайдаллаха, одного из семи величайших знатоков закона. Омар впоследствии произносил суры перед своим отцом и другими, включая Анаса, слугу Последнего пророка.
– После ухода пророка, – сказал Анас, – я никогда еще не молился перед имамом, более похожим на пророка в том, как он молился, долго задерживался в поклоне, и в том, как быстро он вставал и снова преклонял колени.
Валид, будучи халифом, сделал Омара правителем Медины; и он стал халифом по завещанию Сулаймана. Когда зачитали последнее желание покойного Сулаймана и нашли в нем имя Омара, он был очень удивлен. Его добродетели и смирение были настоящим примером для всех. Он отменил произнесение проклятий с кафедры проповедника, введенное Али, и всегда вместо проклятий читал аят: "Прости нас, Господи, прости и наших братьев по вере, пришедших к Тебе ранее".
Вскоре после его вступления на престол его друг Салим посетил один из приемов во дворце. Омар спросил тогда:
– Ты радуешься или печалишься, видя меня здесь?
И тот ответил:
– Я рад за всех мусульман, но мне грустно за тебя.
– Я боюсь быть проклятым.
– Все будет хорошо, если ты не перестанешь этого бояться. Чего я боюсь, так это того, что твой страх испарится.
– Посоветуй мне что-нибудь.
Ответ был таков:
– Наш отец Адам был изгнан из рая за один только грех!
"Руководствуйся тем, как поступали твои предшественники; никогда не поступай иначе, чем они, поскольку они были лучше и мудрее тебя.
Изо всех сил старайся следовать учению сур и требуй того же от людей на деле, а не на словах.
Если же объяснение слов Книги Господа будет представлять трудность и если в то же время я услышу, что кто-то в районе реки Джумад (самая далекая и дикая окраина) может объяснить их мне, я не буду тратить время и отправлюсь туда".
Разговор в мечети Куфы
– Абу Абдаллах, скажи мне, это правда, что ты встречался с Мухаммедом? Видел ли ты Посланника Божьего в простой обстановке? Был ли ты близко знаком с ним?
– Да, это так, брат.
– Расскажи мне о том, что тебе нужно было делать рядом с ним.
– Однажды я слушал, как один человек цитирует Коран. Но ранее я слышал, как Посланник Господа – да благословит его Аллах и да приветствует! – читал этот же отрывок по-другому. Тогда я привел того человека к нему и рассказал об этом.
По его лицу можно было понять, что он недоволен. Он сказал тогда: "Вы оба верно цитируете Писание. Не отступайте от Писания. Истинно, те, что были до вас, отступали. И они потерпели крах".
Посланник Господа – да благословит его Аллах и да приветствует! – обыкновенно совершал омовение каждый раз, когда готовился к молитве. Он чистил зубы палочкой из древесного волокна и споласкивал рот; он всегда обливался водой правой рукой, нос промывал левой. Мылся он всегда дважды или трижды, голову мыл иногда один раз, иногда чаще, промывая внутреннюю часть уха указательным пальцем, а внешнюю часть большим пальцем. Он всегда мыл бороду и пальцы, для чего всегда снимал свое кольцо. Когда начиналось омовение, он говорил: "Во имя Аллаха!" А когда заканчивалось: "Я утверждаю, что нет другого бога, кроме Аллаха, не имеющего Себе равных; и я заявляю, что Мухаммед Его раб и Посланник. Прошу, награди меня раскаянием и чистотой и сделай праведным рабом Твоим. Я прошу Твоего прощения и искреннего раскаяния перед Тобой". После ванны он никогда не вытирался. Когда же он мыл руки, то обычно переливал воду из правой руки в левую.
Во время обряда поклонения он всегда преклонял колени первыми, затем руки, подбородок и последним опускал нос. Обычно он располагал на земле руки широко от груди, на уровне плеч, а пальцы при этом были крепко сомкнуты. При преклонении коленей перед Писанием он сидел на ступнях, а правое колено было поднято; правая рука покоилась на правом бедре, левая на левом.
Что касается того, как он постился, – он никогда не начинал пост Рамадан, пока он или кто-то из правоверных не увидел новолуние в месяце Рамадане или пока тридцать дней предыдущего месяца не прошли. На празднике окончания поста, перед тем как выйти к молитвенному месту за пределами города, он прекращал пост и съедал несколько блюд, которых всегда было четное количество.
Мухаммед добровольно постился также и в другое время, чаще всего по понедельникам и четвергам, реже по субботам и воскресеньям. И если он даже постился и пятницу, то всегда также соблюдал пост и в четверг и субботу. В последние десять дней месяца Рамадана он покидал всех ради молитвы и созерцания. Мало что нужно было делать вместе с его окружением в эти дни, кроме цитирования Корана в шатре, установленном внутри мечети.
Поведение пророка в обществе
Среди своих асхабов Посланник Господа обычно садился и вставал мягко. Часто в компании он садился, прижимая к себе колени и обвивая их руками; иногда ложился на спину, но если и ложился, то обычно перекидывал одну ногу поверх другой.
Говорил он медленно, порой повторяя одно и то же трижды. Он много жестикулировал, иногда охватывая большой палец левой руки правой ладонью. Когда он удивлялся какой-нибудь вещи, то ладони его были обращены в ее сторону, если он был зол, то переворачивал их. Также можно было понять, что пророк в гневе, когда он теребил бороду. А если громко смеялся, то обнажал зубы.
Если он клялся, то говорил: "Клянусь Тем, Кому принадлежит моя душа" или "Клянусь Аллахом".
В компании он никогда не сидел так, чтобы его колени возвышались над коленями того, кто сидел рядом.
Если же он решал зайти в чей-нибудь дом, то никогда не стоял в дверях, дожидаясь приглашения, но, по крайней мере, спрашивал позволения войти так: "Мир вам! Мир вам!"
Поведение пророка за столом
Перед началом трапезы Посланник Господа говорил: "Во имя Аллаха". И упрекал своих асхабов, если они забывали произнести эти слова, а в конце говорил: "Во имя Аллаха, за каждую крошку".
Обычно он ел стоя на коленях, иногда сидя на одной ноге и вытянув вторую, или если был голоден, то припав к земле и вытянув обе ноги. Он никогда не ел за столом на ножках и никогда не пил из чаш с отбитыми краями.
Пищу он брал правой рукой, тремя пальцами, всегда брал только то, что лежало прямо перед ним, за исключением тех случаев, когда свежие и сушеные финики были поданы на одном блюде или если он хотел взять наиболее понравившийся кусок тушеной говядины, как бы далеко на блюде он ни лежал. Однажды было замечено, что пророк ел четырьмя пальцами, но никогда никто не видел, что он использовал только два пальца. Закончив трапезу, он облизывал пальцы, сначала средний, затем указательный и последним – большой палец. Также он имел обыкновение мыть руки до и после того, как ел мясо, и вытирать лицо и руки.