В сборник вошли работы известных российских и зарубежных ученых-гуманитариев – коллег, друзей, учеников и единомышленников Татьяны Владимировны Цивьян. Татьяна Владимировна – филолог с мировым именем, чьи труды в области славяноведения, балканистики, семиотики культуры, поэзии и прозы Серебряного века стали классикой современной науки. Издание задумано как отражение ее уникального таланта видеть возможности новых преломлений традиционных дисциплин, создавать вокруг себя многомерное научное пространство. Каждая из представленных в сборнике статей – своеобразная "визитная карточка" ученого, собранные вместе – спектр проблем, стянутых в "фокус" интересов Татьяны Владимировны Цивьян.
Книга рассчитана на широкий круг специалистов в области литературоведения, истории и теории культуры, искусствоведения, этнологии.
Содержание:
На меже меж Голосом и Эхом - Сборник статей в честь Татьяны Владимировны Цивьян 1
Территория СЛОВА 1
Вячеслав Вс. Иванов (Москва – Лос-Анджелес) К истории поэтики Пастернака футуристического периода 1
Федор Двинятин (Санкт-Петербург) Из заметок по поэтике Ахматовой 6
Марина Акимова (Москва) Стихотворение Хлебникова "Огнивом-сечивом высек я мир…": Комментарий. II [33] 9
Георгий Левинтон (Санкт-Петербург) Заметки о парономазии. 1: парономазии и подтексты у Набокова 12
Игорь Пильщиков (Москва) Nominasinescis… (Структура аудитории и "домашняя семантика" у Пушкина и Баратынского) [60] 14
Стефано Гардзонио (Флоренция – Пиза) Лингвистическая передача и поэтическая функция итальянских имен и слов в поэзии русского Серебряного века. (Об итальянских стихах А. Блока, Н. Гумилева и М. Кузмина) 17
Людмила Зайонц (Москва) Naturanaturans: К поэтике антропоморфного пейзажа у Семена Боброва [77] 20
Мария Завьялова, Дайнюс Разаускас (Москва – Вильнюс) Летающие животные и поющие рыбы, или Круговорот превращений в поэзии Сигитаса Гяды [92] 24
Территория АВТОРА 30
Любовь Киселева (Тарту) Диалог Вяземского и Жуковского о Святой Руси 30
Сандер Брауер (Гронинген) Молчащий Тургенев 32
Леа Пильд (Тарту) Гейне в литературном диалоге К. Случевского и Вл. Соловьева 34
Розанна Казари (Бергамо) "Прекрасная сказка" об Амуре и Психее в творчестве Достоевского 36
Ольга Седакова (Москва) Luxaeterna [140] Заметки о И.А. Бунине 39
Виллем Вестстейн (Амстердам) Законы числа у Хлебникова 40
Нина Каухчишвили (Бергамо) Последнее сочинение П.А. Флоренского "Оро": поэтика судьбы 41
Iris Bäcker (Bochum – Moskau) Walter Benjamins "Moskau" als Vorbote seiner "Berliner Kindheit" 44
Территория VERSUS : текст – культура – этнос 48
Михаил Одесский (Москва) "Швеция более не будет иметь счастья видеть вас" Циркумбалтийский диалог культур в письмах графини С. Ферзен князю А.Б. Куракину 48
ЕленаПогосян (Эдмонтон) Уроки императрицы: Екатерина II и Державин в 1783 году 53
СветланаЛучицкая (Москва) Метафоры средневекового общества: тело, здание, шахматы 60
Наталия Злыднева (Москва) Опять "рассказали страшное": об одной картине Климента Редько в свете эмблематического нарратива 20-х годов [218] 62
Владимир Кляус (Москва) Образы иноэтнических соседей в фольклоре русскоустьинцев Якутии и семейских Забайкалья [221] 65
Александр Кибрик (Москва) Диалог лингвиста с носителем: в поисках полевого метода и формата лингвистического описания [236] 69
Fervet opus 74
Роман Тименчик (Иерусалим) Из Именного указателя к "Записным книжкам" Ахматовой [243] 74
Моника Спивак (Москва) О "гихловском" списке стихотворений Мандельштама "Памяти Андрея Белого" [244] 77
Татьяна Двинятина (Санкт-Петербург) Поэзия И.А. Бунина: проблемы текстологии. I 80
Архивные источники 85
На меже меж Голосом и Эхом
Сборник статей в честь Татьяны Владимировны Цивьян
Территория СЛОВА
Вячеслав Вс. Иванов (Москва – Лос-Анджелес) К истории поэтики Пастернака футуристического периода
Татьяне Владимировне Цивьян принадлежит ряд замечательных исследований, относящихся к поэзии русского Серебряного века. Поэтому я считаю уместным посвятить ей это сообщение, предметом которого является происхождение и интертекстуальные связи поэтики короткого периода, во время которого можно говорить о принадлежности или примыкании молодого Пастернака к футуризму [1] . Этому предшествовал еще меньший отрезок времени, который позднее в "Охранной грамоте" Пастернак охарактеризует как свое вхождение в "эпигонскую" группу, представлявшую, по его словам, "влеченье без огня и дара" [V, 213] [2] . "Близнец в тучах", заслуживающий названия "предфутуристического" [Гаспаров 1998, 64; ср.: Гаспаров 1990; Гаспаров, Поливанов] [3] сборника, но в основном следующий принципам поэзии поздних символистов и особенно Анненского [4] , писался в то время, когда Пастернак еще был участником объединения "Лирика", возглавлявшегося и поддерживавшегося Юлианом Анисимовым [5] . Едва ли к последнему приложимо полностью замечание о недаровитости эпигонов: напомню, что к стихотворению Анисимова "Cура" восходит первая половина начальной строки блоковского "На небе – празелень"; хотя Блок и назвал анисимовские стихи "очень бледными", но именно это поэтическое применение названия иконописной краски, содержавшееся в анисимовском стихотворном сборнике "Обитель", перед тем – в 1913 г. – посланном ему автором с почтительной надписью, Блок невольно запомнил и использовал во втором стихотворении цикла "Кармен" в следующем 1914 г. [6] Позже Пастернак, не смягчая своего приговора по поводу дилетантства Анисимова, в своем первом опыте мемуаров хвалит его переводы, а во втором автобиографическом повествовании воздает должное его образованности. Пастернак познакомил Анисимова со стихами Рильке, столько для Пастернака тогда (но и много спустя) значившего и определившего много в его первых опытах, среди которых – переложения или явные подражания немецкому поэту ("что если Бог – это кистень…": стихи, в которых, как и во многом у Рильке, можно усмотреть образность, близкую к футуристической); Анисимов позднее, узнав от Пастернака о Рильке, тоже начал переводить его и выпустил целые две книги переводов ("Часослова" и "Рассказов о Господе") в издании "Лирики" в том же 1913 г. Одно из стихотворений в "Близнеце в тучах" посвящено Анисимову, сборник был ему подарен с "братской" надписью. Но прерываются их отношения анисимовскими стилистическими и языковыми придирками к "Близнецу в тучах", ссорой и вызовом на дуэль, впрочем, не состоявшуюся (Анисимов извинился; позднее Пастернак дарит ему вторую книгу стихов с надписью).
Выход Б. Пастернака и двух его друзей – С. Боброва, игравшего особую роль в организационных делах, и Н. Асеева из "Лирики" (где они составляли "левое", или – по определению Брюсова – "порубежное", крыло на границе с футуризмом) и образование ими группы "Центрифуга" сопровождались скандалами, для начинавших футуристов обязательными. Часть этих скандалов рассказана в "Охранной грамоте" и "Людях и положениях", о других говорят мемуары современников, письма и издания тех лет с взаимной бранью тех, кто перестал быть эпигонами и затесался среди "новаторов", одержимых, по позднейшей характеристике Пастернака, "воинственностью", проистекавшей от "выхолощенной ненависти" [V, 213]. Во многих коллективных и индивидуальных проявлениях этого настроения, под которыми стояла подпись Пастернака, он позднее увидит непреодолимое воздействие злокозненного нрава Боброва, подстрекавшего своих друзей на поступки, которые омрачали их отношения с другими участниками новаторских групп. Но их всех объединяло преодоление традиции, к которому в "послеэпигонское" время стал тяготеть Пастернак. Три имени Пастернак называет и сопоставляет, говоря о главном, чего в те годы добились футуристы. В "Близнеце в тучах" анализ стихотворной формы обнаруживает след воздействия ритмики первого из этой тройки – Игоря Северянина. Уже в 1912 г. в письме Локсу 26 декабря Пастернак восторженно отзывается о стихах Северянина, услышанных на его вечере: ему по вкусу пришлась "поэма, развернутая во всем великолепии ритмики и мелодичности, которая составлена из названий мороженого, пропетых гарсоном на площади под нестройный плещущий гомон столиков. В этом стихотворении при всей его вычурности на уровне первобытных наблюдений схвачена печаль разнообразия – всякого разнообразия, непокоренного целостностью. Что же касается дальнейших стихотворений, то в них – открытое море лирики". В письме речь идет о северянинском стихотворении "Мороженое из сирени":
– Мороженое из сирени! Мороженое из сирени!
Полпорции десять копеек, четыре копейки буше.
Сударышни, судари, надо ль? не дорого – можно без прений…