• Большинство книг Лагерлёф основаны на народных легендах и преданиях, которые она слышала в детстве: "Невидимые узы" (1894), "Королевы из Кунгахэллы" (1899), "Предание о старом поместье" (1899), "Деньги господина Аарне" (1904), трилогия о семье Лёвеншёльд (1925 – 1928) и др.
• Писала она и "серьезные" – исторические романы: "Чудеса антихриста" (1897) и "Иерусалим" (1902).
• За свое творчество она получила "стипендию поддержки" от короля Швеции Оскара Второго и финансовую помощь Шведской академии.
• Книги Лагерлёф переведены на все основные языки мира.
"И все равно, – писала Сельма в "Дневниках", – приходится доказывать, что ты, как литератор, не зря коптишь небо". Хорошо еще, у нее была фрекен Уландер – не только подруга-секретарь, но и незаменимый мастер дипломатии.
Есть же люди, которые могут объяснить и уладить все! Сама Сельма явно не из их числа. Она вечно смущается, робеет – это в ее-то годы! А вот фрекен Уландер достаточно написать "ввиду того, что…", "опираясь на предыдущий опыт…", "согласно нашим договоренностям…", как ее понимают все заказчики и издатели. Наверное, это какой-то другой язык. Сельма совершенно не может на нем изъясняться. Зато фрекен Уландер владеет им в совершенстве. Ну как еще объяснить, что благодаря всего лишь нескольким письмам ей удалось уломать Общество учителей на необыкновенный замысел волшебного учебника географии?..
Сельма набросилась на свое "волшебное путешествие", как голодный на обед. В канву вполне научных описаний шведских городов и провинций она вплела множество сказок-легенд, услышанных в детстве, рассказала о своей волшебной встрече с Нильсом и, конечно, о любимой Морбакке. Первый том "Удивительных путешествий Нильса Хольгерссона по Швеции с дикими гусями" вышел 24 ноября 1906 года. Через пару дней Сельма, доковыляв до стола, протянула руку к подносу со свежими газетами – она ожидала рецензий. Обычно к завтраку фрекен Уландер приносила стокгольмские газеты, но сегодня на подносе лежала всего одна. Там на первой странице красовался весьма хвалебный отзыв о новом учебнике. "Остальные я пока не купила", – виновато пожала плечами верная подруга.
Как только она ушла по делам, Сельма проскользнула в ее комнату. На кресле валялся ворох газет. Сельма начала лихорадочно листать. Так и есть – рецензии напечатаны везде! Но какие?! Одни критики и педагоги недоумевали: "Когда же кончится этот затянувшийся полет нудных птичек и начнутся наконец правильные сведения, цифры и факты?" Другие просто уничижительно назвали сочинение "полетами хромой Сельмы". Кто-то договорился до того, что вообще все книги писательницы счел "неудавшимися попурри из фантастических мечтаний старой девы".
М.Г. Фрай. Иллюстрация к "Путешествию Нильса…"
Сельма не представляла, как отвечать на эти злобные нападки. Ответили читатели – сами дети. Уже через месяц после выхода учебника они затеяли игру в "гусенавта" (именно так они прозвали Нильса, путешествующего на гусе): разметили маршрут и начали путешествие. Дети даже стали называть дни по датам полетов. "Это случилось, когда Нильс, играя на волшебной дудочке, увел крыс из старого замка", – говорили они. И все понимали, что речь идет о 28 марта.
А когда через год после выхода второго тома "Путешествий Нильса" – 20 ноября 1908 года – Сельма Лагерлёф справляла пятидесятилетие, ее завалили горами цветов со всей страны. В газете даже появились шутливые строки:
Куда девались все цветы?
Кто разорил оранжереи?
По всей стране не сыщешь ты
Ни лилии, ни орхидеи…
Общественность потребовала вручить писательнице самую престижную литературную премию – знаменитую Нобелевскую. Не один раз жюри дотошно рассматривало творчество Сельмы Лагерлёф, но в последний момент солидные мужи откладывали кандидатуру женщины и брались за обсуждение мужских творений, коим и присуждали премию. Некоторые комитетчики так прямо и заявляли:
– Не хватает только присудить Нобелевку даме! Тогда наш мир точно покатится в тартарары!
Но все-таки нашлись и другие мнения. Секретарь Нобелевского комитета Карл Давид Вирсен утверждал: "Произведения Лагерлёф утвердили ее популярность не только в Швеции, но и за рубежом, а значит, прославили нашу страну!" Прогрессивные учителя и преподаватели писали в комитет, называя "Путешествие Нильса" "революцией в нашей педагогике". Простые же читатели писали в газеты, что "нельзя найти писателя, который больше заслуживал бы Нобелевскую премию, нежели фрекен Лагерлёф".
М.Г. Фрай. Иллюстрация к "Путешествию Нильса…"
И вот 10 декабря 1909 года Нобелевский комитет под давлением общественности вынужден был присудить Сельме Оттилии Лувисе Лагерлёф свою премию "в знак признания возвышенного идеализма, яркого воображения и духовного восприятия, характеризующих ее труды". Газеты превозносили новоявленную лауреатку. Дети и родители вышли в центр Стокгольма встречать "маму Нильса". Король Швеции Густав Пятый собственноручно вручил ей диплом, золотую медаль и денежный чек. Вот так впервые в мире лауреатом Нобелевской премии стала женщина.
На торжественном обеде в честь лауреатов Сельма сумела отличиться – сказала речь. Но какую! Чистосердечно рассказала, что, пока ехала на получение премии, к ней в вагон поезда зашел… отец. И они проговорили всю дорогу о нелегком писательском труде.
Услышав такое, присутствовавшие на званом обеде остолбенели, ведь все знали: отец фрекен Лагерлёф давно умер. Кто-то быстро покрутил у виска – что возьмешь с экзальтированной дамы? Кто-то подумал – раз дали бабе премию, приходится выслушивать и бабьи сказки. Кто-то даже умилился – какая трогательная женская фантазия! Но никто не понял, что Сельма рассказала правду. Она действительно говорила с отцом. Ведь наши родные всегда помогают нам, в каком бы мире они ни были!
Первое, что сделала Сельма на деньги Нобелевской премии, – выкупила родную Морбакку. Недаром же в тот вечер, когда она встретила заколдованного Нильса в усадьбе, стая голубей вылетела ей навстречу. Видно, они не просто хотели ободрить ее, но и заверить в том, что придет время – и она снова станет хозяйкой в Морбакке. Голуби ведь слетаются только на хозяйский зов.
Да и усадьба, как оказалось, приготовила ей сюрприз. Через несколько лет туда забрел мальчик лет четырнадцати. И что самое поразительное – его звали Нильс Хольгерссон! Он не особенно распространялся о своей жизни. Да Сельма и не расспрашивала. Наверное, втайне она верила, что это тот самый проказник, которого домовой все-таки расколдовал.
"Между нашими разными мирами – довольно тонкие двери, – писала она. – Ты открываешь одну, я – другую, а мой Нильс – третью. Впрочем, мне повезло: я открываю эти двери чаще других".
Когда же, повзрослев, этот Нильс уехал, Сельма еще долгое время писала ему. На прощание же она сказала: "Когда уедешь, помни: куда бы тебя ни забросила судьба, здесь, в Морбакке – твой дом!"
Сама же Сельма прожила в своей усадьбе всю оставшуюся жизнь. Она часто болела. Но неизменно справлялась со своими болезнями и снова приступала к работе. И всегда повторяла: "Я жива только потому, что живу в Морбакке. Я знаю – она хранит меня!"
А когда фашизм накрыл Европу кровавой паутиной, неукротимая Сельма, которой в то время шел уже восьмой десяток, начала активно помогать иммигрантам, спасавшимся в нейтральной Швеции от гитлеровского режима. Не раз и не два ей угрожали профашистски настроенные молодчики. Но Сельма только плечами пожимала: "Чего бояться мне, видевшей настоящих ведьм и привидений? Ненависть приходит и уходит – любовь остается".
Она помогала многим – укрывала у себя беженцев, ухитрялась делать им шведские визы, а потом и переправлять в США.
В начале 1940 года Сельме удалось выправить шведскую визу для немецкой поэтессы еврейского происхождения Нелли Закс. В фашистской Германии ту ждал концлагерь. Сельма спасла ее.
В 1966 году Нелли Закс, как некогда сама Лагерлёф, тоже получила Нобелевскую премию по литературе.
После войны немцы высоко оценили усилия Лагерлёф по спасению жизни беженцев – в 1947 году в Гамбурге в ее честь была названа одна из красивейших улиц.
Сельмы Лагерлёф не стало 16 марта 1940 года. Она умерла от перитонита в своей родной Морбакке. А может, просто ушла в какой-то иной мир. Ведь ей это было несложно – она просто приоткрыла еще одну дверь в своей таинственной усадьбе…
Что ж, ее Морбакка хотела стать известной. Она ею стала. Теперь в старинной усадьбе – музей Сельмы Лагерлёф.
Ну а что же у нас – в России?