Так что на моем кредиткольце, устроившемся на безымянном пальце, было достаточно кредитов, чтобы ощущать себя вполне свободным человеком, готовым на любой загул.
«Принц Вальдек» представлял из себя семисотметровое «дерево» с «ветками», увешанными «пузырями», каждый из которых являлся отдельным просторным комфортабельным номером. Цена поднималась вместе с этажностью. Я не скупился и мог обозревать город с шестисотметровой высоты. Поверхность «пузыря» могла становиться по моему желанию абсолютно прозрачной изнутри или закрытой наглухо.
– Плоскость, – в очередной раз непонятно зачем и кому сказал я, отметив, что в моем тоне перемешалось презрение с долей восхищения.
Зазвенел длинный музыкальный аккорд, и в воздухе передо мной повис старомодный циферблат часов, предупреждающий, что до назначенного времени остается три минуты.
Пора идти.
– Зеркало, – поднявшись с кресла, потребовал я, и передо мной услужливо открылся проем, в котором отражался я собственной персоной.
Да, видок у меня… Я провел рукой по мягкому, будто пушистому вороту просторной, меняющей от каждого движения цвет и то вспыхивающей искрами, то окрашивающейся в чернильную темень рубахи. Ничего не попишешь – мода.
В гражданском костюме я ощущал себя как на карнавале. Вроде внутри это был я, но внешне некто совершенно другой.
Стоп, хватит ворчать наедине с собой. Все же понятно. Мной владели обычные комплексы сошедшего на «плоскость» после долгих походов военного пилота.
Так нельзя. Надо выкинуть из головы все. Позабыть на время о прошлых сражениях. Не думать о будущем. Попытаться стать простым человеком. Безответственным, безвредным земляным червем, находящим прелесть в том, чтобы легко и весело тянуть через годы свою жизнь. Именно такое травоядное существо и взирало на меня из проема зеркала.
– Убрать, – приказал я. И зеркало растворилось.
Грешно зацикливаться на своей исключительности и наслаждаться высокомерием по отношению к «плоскостникам» – они тоже люди и живут, как могут.
Дверь номера с каким-то чавкающим звуком расползлась, будто порвалась, и я ступил на круглую прозрачную лифтовую площадку. Пригладил рубаху на груди и усмехнулся, представив, как вытянется лицо Таланы, когда она увидит меня в таком виде.
Она ждала меня в огромном холле отеля. Стены его представляли собой мягко падающий откуда-то из небесной, голубой высоты и плетущий изумительные узоры под действием небольших гравитационных нейтрализаторов водопад, а пол был похож на зимний гладкий каток.
– Угу, – глупо вымолвил я.
Вытянулось вовсе не ее лицо, а мое. А вытягиваться было от чего. В мерцающем золотом широком и низком кресле сидела красивая женщина. Ее каштановые волосы мягко падали на плечи. Короткое, однотонное, тоже по моде, синее платье охватывало точеную фигуру. И глаза– большие, черные, в них была насмешка и не было обычного льда.
Я сглотнул комок в горле и направился к ней. Да, поработали с ней знаменитые на всю сферу канказские косметологи и модельеры неслабо!
Она легко поднялась с кресла, платье ее осталось все таким же однотонным, но стало голубым и выглядело тяжелым, как металл.
– Что застыл, лейтенант? – спросила она.
– Небольшой ступор. Это пройдет, – заверил я.
– Расслабься, пилот, – она взяла меня под локоть, и внутри у меня что-то ухнуло. – Плоскость имеет массу достоинств И нужно уметь ими пользоваться.
– Может быть.
– Мы договорились, что действуем по моей программе, – сказала она.
– Договорились. Куда идем?
– Пока прямо… *** Корвен, разрывающийся между борделями, эротическими массовыми сенсоригрищами на Больших аренах и обычным пьянством, держал нас за безобидных, но от того не менее чудных сумасшедших.