Края поля окаймляли замысловатые серебряные, черные и зеркальные конструкции служб обеспечения космодрома, а установленная, вопреки всякому здравому смыслу, на верхушку ярко-синяя пирамида являлась плодом не совсем здорового воображения Лейна Родиреса – известного архитектора Тоннпалы – и служила главным зданием космопорта.
– Прибыли, – сказал Корвен и заработал жесткий взгляд Таланы. Пилот никогда не говорит, что полет закончен, пока не ступит ногой на твердую поверхность.
Наш челнок качнулся несколько раз, как лодка на волнах, и камнем рухнул вниз. Застыл на высоте нескольких метров и мягко спланировал на посадочную ячейку, которая прогнулась под его тяжестью, пружинно качнулась несколько раз и замерла.
Вежливый голос проинформировал нас о том, где мы находимся, как добраться до города, и предложил проследовать к выходу.
Я сбежал по невысокой лесенке, ступил на черную полированную поверхность ячейки и на миг почувствовал легкое головокружение. Ноги ослабли. Столько времени быть в пространстве и снова ступить на планету – оказывается, это действует. И, насколько я мог понять, глядя на моих спутников, действует не только на меня.
– Плоскость, – каким-то вдруг ставшим чужим голосом произнес я. *** Это было достаточно странное ощущение. С одной стороны, я настолько свыкся с космическими расстояниями, при которых пара тысяч километров – это средняя дистанция выстрела, что масштабы «плоскости» казались убогими. Кажется, протяни руку – и достанешь до проходящего по северной границе Тоннпалы, прячащего свои вершины в пушистых облаках Даманского хребта. До его подножия всего полсотни километров – это каких-то три-четыре секунды для выброшенного из стартового ангара и начинающего разгон истребителя. И вместе с тем возникало ощущение, что до них очень далеко. Атмосфера увеличивает расстояния, покрывая дальние предметы дымкой. Я все это понимал умом, но не сердцем. Это было какое-то наваждение – будто я однажды утром проснулся тараканом и теперь путь от ножки стола до кресла для меня огромен. В общем-то, так оно и было Если посмотреть на мир философски – нет больших или маленьких расстояний. Есть быстрые или медленные средства передвижения. Для наших предков, пользовавшихся лошадьми или мерявших дороги своими натруженными ногами, полсотни километров было совсем немало. Кстати, ощущать себя вновь пришпиленным к «плоскости» и стать рабом этих масштабов оказалось неожиданно приятным.
Эти философские настроения владели мной, когда в просторном номере-пузыре я сидел, развалившись в кресле, собранном из разноцветных мелких переливающихся и вспыхивающих искрами пластоформных шариков, намертво сцепливающихся под воздействием даже слабого магнитного поля и принимающих любую форму, и любовался на прекрасный вид Тоннпалы, на вышедшие из сказочных снов чудесные замки, километровые арки, стрелы скоростных линий магнитопланов, многоуровневые развязки транспортных магистралей, зависших в вышине.
На отеле «Принц Вальдек» настоял Корвен.
– Немножко дороговато, – сказал мой друг. – Зато респектабельно. И соседи – не свиномордые морские фермеры с Эйдоса и не мелкие сетевые торгаши с Ролингса.
Тут он был прав. В «Принце Вальдеке» в основном оседала публика выше среднего достатка – туристы с разных планет Лемурийской сферы, чиновники высокого ранга, бизнесмены, которых занесло на Канказ коммерческими ветрами. И, конечно, офицеры космофлота.
Космофлот никогда не жалел средств на своих военнослужащих. Экономить на жалованьи выглядело бы просто глупо, поскольку подготовка одного пилота стоит не меньше, чем истребитель «Альбатрос», а истребитель «Альбатрос» обходится ненамного дешевле, чем весь этот отель.