А теперь свершается последний аккорд Педагогики Корчака: жизнь его была Любовью к детям, и смерть тоже будет проявлением Любви к ним.
Я сопровождаю его и детей в своём траурно-торжественном воображении, как они направляются по варшавским улицам на вокзал.
Оттуда в товарных вагонах их отправят в Треблинку на сожжение, уничтожение в газовых камерах.
День 5 августа 1942 года.
В колонне двести детей. Дети одеты празднично. Они ещё не знают, что их ждёт. Они улыбаются.
Впереди идёт Януш Корчак с двумя детьми - самыми маленькими.
Над колонной развивается зелёное знамя с четырёхлепестковым золотым цветком клевера. Клевер - цветок счастья, надежды, любви.
Очевидец говорит: "Корчак объяснил сиротам, что их ждёт приятное событие - поездка в деревню. Наконец-то они могут покинуть стены отвратительных душных комнат, чтобы отправиться на луга, поросшие цветами, к источникам, где можно купаться, в село, где много ягод и грибов. Он велел детям получше одеться… Когда я встретил их на Гусиной улице, дети шли весело, с песней, Корчак нёс на руках двоих - самых маленьких, они тоже сияли, а Корчак рассказывал им что-то смешное"…
Воображаю это шествие, которому суждено свершить переворот педагогического сознания: искрой Великой Педагогической Любви сжечь старое сознание, в котором так много недоверия и неуважения к детям, так много насилия и принуждения, и дать возгореться костру, несущему Свет Возвышенного, Классического, Божественного Педагогического Сердца и Разума.
Товарный вагон загружают детьми.
Вот и комендант-гестаповец, ответственный за загрузку и отправление эшелона. Разыскивает ли он в толпе обречённых людей врача Корчака? Наверное, думает, что несёт ему радостную весть.
Дети уже погружены в вагон. Корчак поднимается последним.
В это время подходит комендант-гестаповец.
- Не вы ли написали "Банкротство маленького Джека"? - обращается он к Корчаку.
- А разве это как-то связано с отправкой эшелона? - отвечает Корчак.
- Нет, просто я читал вашу книгу в детстве. Хорошая книжка. Вы можете остаться, доктор!
- А дети? - спрашивает Корчак.
- Невозможно, детей отправят…
Остаться без детей?
Бросить их одних в беде?
Зачем же тогда он родился?
Зачем же тогда, будучи 29-летним, отказался от личной жизни, от семьи, чтобы создать большую семью с детьми беспризорными, брошенными?
Зачем же тогда он, фронтовой врач русской армии, в лазарете написал книгу "Как любить Ребёнка"?
А что скажет царь Матиуш Первый о своём родителе?
Нет, такому не бывать.
Жизнь его была Любовью к детям, и он примет смерть вместе с детьми, Любя их.
- Вы ошибаетесь… - говорит он гестаповцу. - Вы ошибаетесь… Дети прежде всего…
И он поднимается в товарный вагон.
Двери вагона с шумом закрываются.
Эшелон трогается и ускоряет ход.
А ветер рассеивает по всему миру завещание Педагога, чтобы, у кого есть уши, услышали:
"Растёт новое поколение, вздымается новая волна. Идут и с недостатками, и с достоинствами; дайте условия, чтобы дети вырастали более хорошими! Нам не выиграть тяжбы с гробом нездоровой наследственности, ведь не скажем мы василькам, чтобы стали хлебами. Мы не волшебники - и не хотим быть шарлатанами. Отрекаемся от лицемерной тоски по совершенным детям. Требуем: устраните голод, холод, сырость, духоту, тесноту, перенаселение! Это вы плодите больных и калек, вы создаёте условия для бунта и инфекции: ваше легкомыслие и отсутствие согласия. Внимание: современную жизнь формирует грубый хищник (хомо рапакс): это он диктует методы действия".
Укрепление веры
В начале семидесятых годов мы приступили к новому этапу нашего масштабного эксперимента - с участием многих учителей из разных регионов Грузии. Новое заключалось в том, что мы направляли весь педагогический процесс на воспитание личности каждого школьника через зарождение и развитие в нём мотивов нравственности и познания. У нас было своё определение подхода к личности: Ребёнок раскрывает свою личность в той мере, в какой мы направляем его к осознанию своей неповторимости, необходимости и своего предназначения в том едином целом, в котором он существует: это жизнь.
Личностью является не тот человек, кто ничего не делает и не хочет сделать со своим неотёсанным характером и скудным духовным миром, а тот, кто творит в себе характер как подарок людям, осознаёт свою исключительность среди людей, творит свой духовный мир.
Януш Корчак и Василий Александрович Сухомлинский, а также наш опыт помогли нам дать содержательную характеристику педагогическому общению. Мы пришли к выводу, что общение педагога, учителя с детьми, учениками должно быть:
естественным ("каждый предстаёт такой, какой он есть"), непринуждённым, дружелюбным, поощряющим творчество и мысль ("чтобы парили высокие мысли"), равноправным ("как человек с человеком"), доброжелательным, "благоговеющим перед духовным богатством - мыслями", взаимопонимающим, сорадующимся, сострадающим, сопереживающим, чутким, деловым, умеющим сотрудничать, возвышающим, уважающим, утверждающим, устремляющим, ценящим, вдохновляющим, одухотворяющим…
В педагогическом общении не допускаются:
грубость,
оскорбление,
завышение тона над другим,
раздражение,
пустословие,
верховенство,
угроза,
ложь,
фальшь,
корысть,
насмешка,
издевательство…
Мы тогда уже пользовались понятиями: духовность, любовь, вера, радость, но их не афишировали. Официальная педагогика их не признавала (и не признаёт) в качестве своих категорий. Даже слово радость является чуждым для педагогической науки. Но при разработке нового поколения программ и учебников, а также педагогических процессов, мы эти понятия принимали за основу, как часть нашего педагогического мировоззрения. Это так же, как говорил Песталоцци: "Мысля любить и любя мыслить". Из этого мы сделали вариации: "Воспитывая любить и любя воспитывать", "Уча любить и любя учить".
В основу наших новых разработок заложили также принцип свободного выбора. Говорили о гуманности, о гуманном подходе. Особым качеством второго этапа эксперимента стала для нас личность учителя и воспитателя. Мы уже твёрдо знали, что учитель реформирует школу, но он может и деформировать её. Участникам эксперимента мы объясняли, какую они играют решающую роль в том, чтобы педагогический процесс был вдохновляющим, возвышающим. Тогда мы и сформулировали систему педагогических аксиом:
Любовь воспитывается любовью,
Доброта воспитывается добротой,
Честность воспитывается честностью,
Духовность воспитывается духовностью,
Нравственность воспитывается нравственностью…
Мы готовили и учили учителей, но учились и сами. Я упорно упражнял себя в общении с детьми разного школьного возраста, совершенствовал своё искусство ведения уроков.
Дети экспериментальных классов - их было несколько тысяч - всё больше и больше радовали нас: специальные опыты и общие наблюдения подтверждали воспитанность детей в духе благородства, развитые способности и глубокие познания.
Мы каждый год меняли программы - расширяли, дополняли, ибо этого требовали всё более возросшие способности и интересы детей. В своём свободном творчестве учителя фейерверком открывали новые способы и приёмы, что их воодушевляло.
Я любил бывать на уроках учителей - городских, сельских, и как пчела перелетает с одного цветка на другой и собирает нектар, так я собирал открытые ими новые приёмы и способы. Я научился сразу находить с незнакомыми мне детьми общий язык, и получалось так, как будто мы давным-давно знаем и дружим друг с другом. Это облегчало мне проводить показательные уроки для учителей и при этом самому обогащаться опытом. Я чувствовал, что обретаю какое-то внутреннее состояние духа, которое твердило мне: я свершаю своё предназначение, свою миссию. Я всё глубже познавал своё призвание, и, независимо от того, что возникало множество осложнений с властями и учёными, я был счастлив. Я свершал свою судьбу. Это чувство не покидает меня до сих пор и, надеюсь, не покинет уже никогда. Оно - источник моей веры. Я верил, и это помогало мне перенести многие удары: предательство друзей, нападки власти, критику в местной прессе, недобрые намёки со стороны партийных органов. Это только со второй половины восьмидесятых годов опасность постепенно спала и высшие партийные органы даже начали интересоваться нашим "буржуазным" опытом.
Но самым большим достижением этого периода было не то, что власть начала относиться к нам лояльно и даже с интересом, а то, что мы подтвердили для себя истинность мудрости Иоганна Генриха Песталоцци:
"В любви Ребёнок находит вдвое больше источник роста".