История одного гадания
Однажды я был знаком с одним гадальщиком, который истинно верил в то, что он делал. Изучив старую китайскую философию, он искренне поверил в то, что можно предсказать будущее задолго до того, как стал заниматься этим делом. В юности он работал у одного богатого даймио, но впоследствии, подобно тысячам других самураев, он оказался в затруднительном положении в результате социальных и политических изменений эпохи Мейдзи. Именно тогда он стал предсказателем странствующим уранайя путешествующим пешком из города в город и редко возвращающимся домой (реже одного раза в год) с выручкой от своего путешествия. Будучи предсказателем, он достиг сносных успехов в основном, я полагаю, из-за своей абсолютной искренности и особой осторожной манеры, которая внушала доверие. Он придерживался старой системы: использовал книгу, известную английским читателям как "Йи-Кинг", а также набор колодок из чёрного дерева, которые можно было бы расположить так, что они сформировали любую из китайских гексаграмм; а кроме того он всегда начинал своё гадание с искренней молитвы богам.
Сама система, которой он придерживался, работала безотказно в руках мастера. Он признался, что допустил несколько ошибочных предсказаний; но утверждал при этом, что эти ошибки были совершены целиком и полностью из-за его собственного непонимания определенных текстов или диаграмм. Чтобы отдать ему должное, я должен упомянуть, что в моём случае (а гадал он мне четыре раза) его предсказания были исполнены так точно, что я стал бояться их. Вы можете не верить в гадания и даже презирать их с высоты собственного интеллекта; но почти в каждом из нас прячется нечто от врождённого суеверного чувства; и некоторые странные обстоятельства могут вызвать само это чувство и породить самую безрассудную надежду или страх удачи или неудачи, напророченной вам каким-нибудь предсказателем. На самом деле увиденное вами будущее вполне может разочаровать вас. Представьте себе результат того, что вам сообщено знание чего-то неизбежного, того, что произойдёт с вами в течение следующих двух месяцев, какого-нибудь ужасного несчастья, от которого вам не защититься!
Когда я впервые увидел его в Изумо, это был уже пожилой мужчина разумеется, ему было далеко за шестьдесят, но выглядел он гораздо моложе. Затем я встретил его в Осака, в Киото и в Кобе. Несколько раз я пытался убедить его провести наиболее холодные месяцы зимы под моей крышей так как он обладал исключительными знаниями традиций и мог бы оказать мне неоценимую услугу в прямом смысле слова. Но отчасти из-за того, что привычка путешествовать стала его второй натурой, частично из-за его цыганской любви к свободе я никогда не мог удержать его около себя более двух дней подряд.
Каждый год он ездил в Токио обычно поздней осенью. Затем несколько недель он бродил по городу, из района в район, и снова исчезал. Но во время этих непродолжительных поездок он всегда навещал меня; принося долгожданные известия от людей и из мест Изумо принося также какой-нибудь замысловатый небольшой подарок, как правило, религиозного назначения, из какоголибо известного места своего странствия. По таким случаям я мог беседовать с ним по несколько часов. Иногда разговор шёл о странных вещах, увиденных или услышанных им в течение его последнего путешествия; иногда разговор переключался на старые легенды или верования; иногда мы просто говорил о гадании. В последнюю нашу встречу он рассказал мне о точной китайской науке гадания, которой он, к сожалению, никогда не был в состоянии овладеть.
– Любой, кто владеет этой наукой, – уверял меня он, – может, например, не только сообщить вам точное время, когда рухнет любая опора или балка этого дома, но даже сообщить вам направление разрушения и все его последствия. Лучше всего я смогу вам объяснить, что я имею в виду, рассказав следующую историю.
"Это история об известном китайском предсказателе, которого мы в Японии называем Шоко Сетсу, и она написана в книге "Байква ШинЕки", книге гаданий. Будучи всё ещё очень молодым человеком, Шоко Сетсу получил высокий пост благодаря своей учёности и заслугам; но он отказался от него и стал жить в одиночестве, чтобы посвятить всё своё время учёбе. Многие годы после этого он жил один в хижине в горах; посвящая всё своё время обучению без огня зимой и без прохлады летом; записывая свои мысли на стене своей комнаты в отсутствие бумаги; и используя только лишь черепицу в качестве подушки.
"Однажды в период сильной летней жары его одолела дремота; и он лег отдохнуть, подложив себе под голову черепицу. Едва он заснул, как по его лицу пробежала крыса, это заставило его вздрогнуть и проснуться. Разозлившись, он схватил черепицу и бросил её в крысу, но крыса ускользнула от удара, а черепица разбилась. Шоко Сетсу печально смотрел на кусочки своей подушки и упрекал себя за вспыльчивость. Затем вдруг он заметил на только что разбившейся глиняной черепице какие-то китайские символы значились они на изломе между верхней и внутренней поверхностями. Посчитав это очень странным, он собрал кусочки и тщательно изучил их. Он обнаружил, что вдоль линии разлома внутри глины ещё до обжига черепицы были написаны семнадцать символов.
И символы эти гласили следующее: "В Год Кролика, в чётвертый месяц, в семнадцатый день, в час Змеи, эта черепица, служившая подушкой, будет брошена в крысу и разобьётся". И надо же – предсказание действительно исполнилось в Час Змеи в семнадцатый день четвёртого месяца Года Кролика. Шоко Сетсу был этому очень удивлен. Он взглянул на кусочки черепицы ещё раз и обнаружил печать и имя производителя. Тут же он покинул свою хижину и, взяв с собой кусочки черепицы, поспешил в соседний город в поисках того, кто её сделал. Он отыскал этого человека в течение дня, показал ему разбитую черепицу и спросил его об истории её изготовления.
Тщательно осмотрев черепки, мастер сказал:
– Эта плитка была действительно сделана в моём доме; но символы в глине были написаны стариком предсказателем который попросил разрешения написать что-нибудь на плитке до её обжига.
– Вы знаете, где он живёт? спросил Шоко Сетсу.
– Раньше он жил недалеко отсюда, – ответил гончар, – и я могу показать тебе путь к дому. Но я не знаю, как его зовут.
Дойдя до дома предсказателя Шоко Сетсу появился на пороге и попросил разрешения говорить со стариком. Ученик-слуга любезно пригласил его войти и проводил его в квартиру, где несколько молодых людей занимались учёбой. Как только Шоко Сетсу занял своё место, все молодые ученики поприветствовали его. Затем тот, кто впервые обратился к нему, поклонился и сказал: "Мы спешим сообщить вам печальную новость: наш хозяин умер несколько дней назад. Но мы ждём вас, так как он предсказал, что вы придёте сегодня в этот дом и в этот самый час. Вас зовут Шоко Сетсу. И наш учитель приказал нам дать вам книгу, которая, по его мнению, вам пригодится. Вот эта книга – пожалуйста, примите её".
Шоко Сетсу был скорее не удивлен, а восхищен ею; так как книга была рукописью самого редкого и самого ценного качества она содержала все секреты науки предсказания. Поблагодарив молодых людей и должным образом высказав своё сожаление по поводу смерти их учителя, он вернулся назад в свою хижину и сразу же начал спрашивать книгу о своей собственной судьбе: Книга поведала ему, что на южной стороне его жилища в определенном месте около одного из углов его дома его ждёт большая удача. Он начал копать в указанном месте и обнаружил кувшин, содержащий столько золота, что он мог бы стать очень богатым человеком".
Такова была рассказанная им история.
Мой старый знакомый ушёл из жизни так же одиноко, как и жил. Прошлой зимой, пересекая горный хребет, он попал в снежную бурю и сбился с пути. Много дней спустя его обнаружили стоящим у сосны с небольшим вещевым мешком за плечами. Он являл собой настоящую ледяную статую руки его были сложены и глаза закрыты как в медитации. Возможно, ожидая окончания бури, он заснул от холода, и его занесло снегом, пока он спал. Узнав о такой странной смерти, я вспомнил старую японскую пословицу: – "Уранайя миноуйе ширазду": то есть – "Предсказатель не знает своей собственной судьбы".
Шелкопряды
I
Как-то раз я был озадачен странной фразой: "бровь тутового шелкопряда" – встретившейся мне в одной старинной японской или скорее китайской пословице. Целиком она звучала так: "Женская бровь тутового шелкопряда это топор, который разрубает мудрость мужчины". Поэтому я обратился к своему другу Ними, который сам держит шелкопрядов, чтобы тот объяснил мне, что это значит.
– Возможно ли это, – в изумлении воскликнул он, – что вы никогда не видели бабочки тутового шелкопряда? Бабочка шелкопряда имеет очень красивые брови.
– Брови? – спросил я в изумлении.
– Ну называй их как знаешь, – ответил Ниими; – но поэты называют их бровями. Подожди немного, я тебе покажу".
Он вышел из гостевой комнаты и вскоре вернулся с белым бумажным веером, на котором сидела сонная бабочка тутового шелкопряда.
– Мы всегда храним несколько бабочек для выращивания, – сказал он; – эта только что вышла из кокона. Она не может летать, конечно: никто из них не может летать. А теперь посмотри на её брови.
Я посмотрел и увидел, что антенны бабочки, очень короткие и пушистые, были так изогнуты над двумя бриллиантовыми точками на бархатной головке, что выглядели как действительно прекрасная пара бровей.
Затем Ниими подвел меня к шелкопрядам.