Завтра всем расскажи в гимназии, что твой отец был пьян. Слабый коньяк! Расскажи.
С е р г е й(становясь все угрюмее) . Зачем же я буду рассказывать?
С т о р и ц ы н. Эх, жаль, что твои балалайки ушли!(Садится и смеется.) Сережа, а коньяк-то действует?.. Странно. Налей-ка еще, Сережа, завтра я куплю тебе балалайку.
С е р г е й. Не надо мне балалайки. Спать бы ложился, папа.
С т о р и ц ы н(наливает и пьет) . Надо! Милый ты мой Сережа, бедный ты мой мальчик…(Опускает голову и задумывается, Сергей молча смотрит на него.) Что?
С е р г е й. Ничего. Спать иди.
С т о р и ц ы н. Оставь! Сережа, мальчик, скажи, ты, наверное, влюблен в кого-нибудь, а?
С е р г е й. Да, как водится.
С т о р и ц ы н. Да?
С е р г е й. Да.
С т о р и ц ы н. Но какой я!.. конечно, конечно. Я уже и забыл совсем, что ты мальчик…
С е р г е й. Ну, не совсем.
С т о р и ц ы н. И что ты теперь как раз переживаешь ту пору, когда расцветают цветы. Налей. Я сегодня всю дорогу вез цветы, а их бросили в угол. Кому мешают цветы? Кто может ненавидеть цветы так, чтобы бросить их в темный угол? Мои цветы.
С е р г е й. Папа, кто эта княжна, которая бывает у нас? Гордая очень.
С т о р и ц ы н(машет рукой) . Не надо.(Пьет.) Вздор! Почему у меня не завешены окна сегодня? Странно. Я их сам завесил. Теперь мне кажется, что вся улица смотрит на меня… Ну – смотри! Что? Хорош? Ага!
С е р г е й. Завесить, папа? Я завешу.
С т о р и ц ы н. Вздор!(Наклоняясь к сыну.) Так кто же она, Сережа, говори. Гимназистка?
С с р г. с й. В этом роде.
С т о р и ц ы н. Цветы, цветы… Ну и как, Сережа, ты счастлив, скажи. Ах, брат, я так хочу, чтобы ты хоть немного был счастлив, бедный ты мой мальчик. Забудь ужасы этого дома, скажи мне как другу, что ты хоть немного узнал это… это…(Нежно и мечтательно улыбаясь.) Понимаешь? Фу, я пьян.
С е р г е й. Мы с нею живем, папа.
С т о р и ц ы н. Что-о?
С е р г е й. Не беспокойся, мы принимаем меры. Не пей больше, это глупо. На тебя противно смотреть! Зачем ты мне делаешь такое лицо? Ты не смеешь делать такое лицо, я маму позову.
Сторицын перестает смотреть на сына и смеется, пьяно грозя пальцем.
Не умеешь пить, так не надо, никто не просит. Я маму позову.
С т о р и ц ы н. Сережа? А что, если мы поедем с тобой туда? Понимаешь – куда все ездят? А? Вот будет штука капитана Кука. Откуда это: штука капитана Кука? Сергей! Я требую! Приобщи меня к твоему ничтожеству, к великой грязи мира сего… Унизь меня, Сергей, унизь.
С е р г е й. Оставь, пожалуйста, надоело. Ты пьян!
С т о р и ц ы н. А я требую! Вези меня, куда сам знаешь. Свали меня на площадь, как падаль, грязный мусор… улыбка божества! Городовой, в участок профессора… как его… Сторицына!… Ага! Давай руку, Сережка.
С е р г е й. Убирайся от меня. Ты пьян. У, как напился, противный!
С т о р и ц ы н. К дьяволу на рога его, Сторицына!.. болтуна!.. красавца! На колени, Сторицын, перед низким лбом, а иначе…(Вдруг страшно бледнеет и хватается за грудь, прежним голосом.) Постой!.. Сердце! Воды!
Падает в кресло, хрипя.
С е р г е й(не смея подойти) . Папа! Ты пьян. Папа! Встань!
В двери отчаянный стук и голоса.
Занавес
ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
У профессора Телемахова вечером следующего дня, то есть в понедельник. Часов около одиннадцати; на дворе дождь и сильный ветер. Кабинет-приемная Телемахова. Судя по крупным размерам комнаты, по тяжелым пропорциям дверей и окон – квартира находится в одном из казенных зданий. Потолок белый, почти без орнамента; обои светлые, мебель темная. Два дивана и кресла обтянуты дешевой кожей или клеенкой под кожу. Книг много, но обилие их не так заметно, как у Сторицына, благодаря строгому порядку. Несколько физических приборов, небольшая электрическая машина. Полное отсутствие чего-либо, предназначенного для украшения или хотя бы для смягчения прямых, тяжелых и четких линий.