Юнг говорил о том, что углерод – преобладающий химический элемент в человеческом организме – бывает черным, если он находится в виде угля или графита, а когда он пребывает в алмазе (т. е. кристаллическом углероде), он становится "кристально чистым, как вода", и этим подчеркивается то, что глубочайшим значением черного является затемнение и зарождение во тьме.
Да и без магии любой материалист скажет, что именно черный уголь и черная нефть дают всю палитру радующих глаз цветов. В самом деле, черный сохранил все цвета живущих когда-то цветков и растений. То есть черный цвет самым тесным образом связан со скрытой энергией природы. И безусловно, – природы человека, его бессознания. Как отметила Элизабет Бремон, "черный – это цвет нашего бессознания, то есть всего того, чего мы не знаем сами о себе".
И правда, вряд ли кто-то знает происхождение черного юмора или мотивы доводов пессимиста, который все видит в черном цвете. Так же, как не знаем мы законов черного рынка – рынка нелегального, оппозиционного и по цвету рынку "белому", социальному. Не можем мы знать и причин возникновения черных списков, куда попадают отверженные (черные овцы), не знаем и законов черной магии или черной мессы.
"…Бред, сумасшествие, смерть и есть вот эта совершенно черная чернота!" – писал Владимир Набоков. В этом же ряду стоят рассуждения Томаса Манна: "…В сияющей сфере гения тревожно соприсутствует демоническое начало, противное разуму, …существует ужасающая связь между гением и темным царством". И наверное, только гений пубертата мог извлечь из меня эти – ужасающие веру и разум – строки явно демонического волеизъявления:
Браунинг появился в руках
как-то само собой,
Кровь уж стучит в висках -
И ты ли судьбой,
судьба ли тобой…
И годы или века?
Пальцы сжаты в агонии -
предохранитель снят…
Указательный вроде свободен…
Свободен курок -
черный взгляд!
Ослепляюще черным неизреченным глаголом называли средневековые алхимики свои искания философского камня. Согласно Генону, черное олицетворяет все предварительные ступени, соответствующие "схождению в ад" как итогу (или искуплению) всех предыдущих этапов. Так, черная Мать-земля – Диана Эфесская – изображена с черными руками и черным лицом, что напоминает о черных отверстиях пещер и гротов. Это может относиться и к черной женщине, вроде той, что появляется в валлийской истории о Парцифале; подразумевается тот же смысл – наиболее низкое положение, – как и в случае воды.
Для магических текстов черной магии (в отличие от заговоров белой магии) всегда было характерно усиленное нагнетание черного цвета. Так, например, в латышском заговоре говорится: "Черный мужик с бабой едут по черной дороге, черные глаза позади… У черного мужика черные лапти на ногах, черные чулки, черная сорочка, черные штаны, черная куртка, черный конь, черное седло, черная узда, черный батог…"
Артемида (Диана Эфесская)
Артемида защищает женщин и детей, облегчает страдания умирающих, ассоциируется одновременно и с рождением, и со смертью. Во многих мифах Артемида представляется мстительной и жестокой. Губительные функции Артемиды связаны с ее архаическим прошлым – владычицы зверей.
Ассоциация же черного цвета со смертью в хроматизме объясняется непознаваемостью будущего. Будущее – это небытие. Так, по крайней мере, считали наши прародители, посыпая тела умерших красной охрой для их возрождения в будущем. И если нам никогда не удастся заглянуть в будущее, то вряд ли удастся осознать и то, что находится за гранью смерти. Поэтому и то и другое ассоциируется у человека с сублиматом черного цвета, который включает в себя все то, что принципиально никогда не может быть осознано в силу его оппозиционности белому цвету сознания.
Нередко в мифах черный цвет сопоставлен с опасной, инфернальной стихией, с иррациональностью и непознаваемостью будущего времени. С мистическим влечением к женскому лону. "Дщери Иерусалимские! Черна я, но красива…" Еще Виктор Гюго и Рихард Вагнер отмечали прямую близость черного цвета и материнского начала (рождение из черного и ночь как мать зарождения).
Вообще говоря, магию как функцию женского бессознания уже Фрезер называл "черной нитью". Черные вороны, черные голуби и черное пламя фигурируют во многих мифах и легендах. Все они являются символами черной, оккультной или бессознательной мудрости, как замечает Керлот.
Модель Наоми Кэмпбелл на обложке журнала Soon International Magazine.
Существует связь между черным цветом и сексуальной привлекательностью. У африканского племени ндембу женщины с очень черной кожей высоко ценятся как любовницы, но не как жены. У арабов выражение "чернота глаз" означает возлюбленную, "чернота сердца" – любовь. Любовная страсть покрыта темнотой и тайной; стало быть, черное может символизировать нечто сокровенное и страстно желаемое. Этого же значения придерживался Шекспир в "Отелло":
Ты для того ль бледна, как белый лист,
Чтоб вывести чернилами "блудница"?
В "Лукреции" Шекспир еще более актуализировал смысл этого цвета:
На черных крыльях похоти хмельной…
Стефан Цвейг видел в противоречии черного цвета и общепринятой морали белого "черный флаг аморализма".
Часто черный цвет ассоциируется с пустотой и горем. С сексуальностью Черной Девы (действительно, в пережиточных обществах этнографы встречались с такой магической характеристикой женского "низа", как чернение половых губ, чтобы больше понравиться).
Как характеризовал моду начала XIX века Гёте, женщины ходят теперь исключительно в белом, а мужчины в черном. Как поглощающий все цвета спектра, черный цвет великолепно сказывается на состоянии организма, объединяя в себе все их лечебные свойства. Поэтому он может использоваться и как общеукрепляющее средство для поправки ослабленного здоровья. И, как писал Дехлеви,
Выпью только для того,
Чтоб взбодриться, не хмелея,
Все равно от черных кос
Неизбежно опьянею.
Туфелька от Лабутен
Обувь этой марки – сексуальные и идеально сконструированные туфли. Их всегда можно отличить по красной подошве. Дизайнер Кристиан Лабутен начал свою карьеру с создания туфель для танцовщиц кабаре, вот откуда любовь маэстро к высоким, почти стриптизерским каблукам.
И в этом смысле можно согласиться с утверждением Элизабет Бремон о том, что черный представляет собой образ хаоса. Вместе с тем следует помнить, что хаос и физически, и метафизически характеризуется максимумом энтропии, а черный цвет – как "скрытая энергия", например, бессознания – являет собой максимум негэнтропии, то есть максимальные возможности для восстановления жизненной энергии, которая в нем заключена.
В рассуждениях о душе человеческой Платон наделил черным цветом именно эту, бессовестную, ее часть, которая (вопреки традициям общества) неистово добивается своих низменных желаний. В хроматизме эта бессовестная часть души человеческой, или, как ее определил Платон – "друг наглости и похвальбы", – несет семантику всех телесных потребностей, то есть того, что Фрейд обозначил бессознательным, а мы – бессознанием.
Психология черного цвета
С этих позиций легко понять, почему психология цвета утверждает, что лица, выбирающие черный цвет и ставящие его на первое место (среди ахромных), находятся в оппозиции к обществу. Испытывают явное отвращение к происходящему. Проявляют негативизм, конфликтность, агрессивность в сочетании с деструктивной и импульсивной тенденциями, демонстрируют четкую позицию протеста. Так, де Боно связывает черный цвет с негативизмом и искренней убежденностью в том, что "никогда в жизни ничто не может складываться так, как надо".