– А теперь разберёмся, как нам быть. Я в весьма затруднительном положении, не знаю, в какой класс его сажать. Шестилетнего ребёнка, если он развит и знает программу, я как директор имею право определить во второй класс. Но в третий и четвёртый не имею права, это решает департамент или министерство. А мальчик заслуживает находиться в восьмом или девятом классе. Вы вообразите себе – шестилетний ребёнок поступает в школу не в первый, а прямо в девятый класс! История образования не знает подобного случая… Ей Богу, не знаю, как быть…
Директор крайне озадачен.
– А вы не беспокойтесь, – сказал мальчик, – посадите меня в первый класс.
– Как?! – воскликнул директор, – на это я не имею морального права!
– Почему? Мне это будет очень полезно, я не спешу взрослеть. Только у меня к вам большая просьба.
– Какая просьба? – отозвался директор.
– Определите меня в класс Алексея Александровича.
Лицо директора засияло.
– Значит, вы всё-таки решили вернуться в школу? У вас же педагогический талант! Вы же феномен, как этот мальчик! Значит, вы согласны?
– Утверждающий богат, – проговорил мальчик как бы про себя.
– Да… – нехотя произнёс Алексей Александрович и укоризненно посмотрел на мальчика.
Тот улыбался и шептал:
– Утверждающий богат… Утверждающий уже на Пути…
Директор вызвал завуча.
– Алексей Александрович не уходит из школы. Дайте ему первый "А" класс и зачислите этого мальчика тоже в первый "А"!
Завучу это распоряжение директора не понравилось, на лице появилась кислая мина, и она сухо произнесла:
– Хо-ро-шо…
Стоило ей скрыться за дверью, директор преобразился в поэта и, уже не предупредив своих слушателей, начал читать стихи с многозначительными движениями правой руки. Рука напоминала мальчику плавное движение хвоста персидского кота, когда тот, чем-то очень довольный, разгуливает по комнатам.
Стихи были прекрасны. Мальчик и Алексей Александрович наградили поэта заслуженными аплодисментами.
Они попрощались с директором и собирались уходить, но он остановил их у дверей.
– Алексей Александрович, вы не ответили мне… Стихи, которые я хочу посвятить вам, вы принимаете?
Алексей Александрович смутился, чуть покраснел. Сразу не нашел, что сказать. И пока он соображал, мальчик произнес вместо него:
– Эти стихи ему очень нужны. Как вы прекрасно в них говорите:
Надо в жизни найти
Долгое дело,
Да такое, чтоб не было
Делу предела…
– Ты даже запомнил мои стихи? – порадовался директор. А Алексей Александрович застенчиво произнес: "Спасибо вам".
***
Прошло три дня, как начались занятия в школе. Вечером, когда Алексей Александрович собрался готовить конспекты завтрашних уроков, к нему нагрянул мальчик.
Он был чем-то недоволен, стоял у порога, подбоченившись и насупившись.
– Что ты с нами творишь? – сказал он строго.
– В чём дело?! – не понял причину упрёка Алексей Александрович. – Входи…
Мальчик остановился посередине комнаты.
– Разве не понимаешь, что ты отупляешь детей своими уроками?
– Как?
– Как-как! – передразнил мальчик. – Садись! – и он указал Алексею Александровичу на кресло.
Тот повиновался.
– А теперь делай, что я тебе скажу. Произнеси слово "мама"… Ну, делай… Сколько раз открыл рот? Отвечай! Значит, сколько в слове "мама" слогов? Скажи!
– Зачем ты заставляешь меня это делать?
– А ты зачем заставляешь всех нас это делать.
– Я же должен научить вас читать?
– Чтобы потом мы возненавидели чтение? Ты знаешь, какой сейчас век? Скажи!
– Двадцать первый… Сам не знаешь, что ли?
– Но так, как ты нас учишь, учили двести, триста, пятьсот, тысячу лет тому назад. Тебе это понятно?
Мальчик достал из кармана палочки.
– Держи! – и протянул Алексею Александровичу три палочки. – Сосчитай, сколько у тебя палочек?
– Три…
– Дай мне полный ответ: "У меня в руке три палочки". Повтори!
– Слушай, не надо со мной играть…
– Отними одну палочку… Сколько осталось?
– Что тебе от меня нужно?
– Чтобы ты понял: нельзя дурачить детей.
– Видишь, сколько методических пособий я накупил! Я делаю всё, как надо, как в них написано, от них не отхожу!
– Потому и вредишь нам. Что значит, надо? Кому надо – тебе или детям, или твоему завучу?
– В этих книгах же опыт…
– В них опыт учителей, а не детей. Взрослые, которые пишут эти шпаргалки, больше заботятся о самих себе, чем о жизни детей! А ты другой, тебе надо делать всё наоборот, всё по-другому. Твои бывшие ученики до сих пор восхищаются тобой!
– Я же не могу каждый раз ломать программу? Я обязан нести детям то, что положено…
– Разве ты сам не лучшая, живая, творческая программа? Неси детям самого себя, чтобы они безмерно полюбили тебя; тогда полюбят они и знания. Это есть мудрость, но написано ли о ней в твоих пособиях?
Алексей Александрович впал в отчаяние.
– Пойми, я не учитель, а литератор, да ещё студент…
– Ты остаёшься отрицающим, так ты никогда не станешь учителем.
– Я и не хочу им быть!
– Но ведь ты уже назначен учителем! Тебе доверили первый "А", двадцать восемь детей! Можешь ли ты их обмануть, оправдывая себя тем, что ты не учитель?
Мальчик прошёлся взад-вперёд по комнате, остановился перед ним и произнёс, казалось бы, про себя:
– Как мне сделать тебя утверждающим… Как сделать тебя утверждающим…
– Я не хочу быть учителем. Разве это отрицание?
Мальчик успокоился, даже улыбнулся ему как маленькому.
– Тогда вот что, – тихо сказал он, – бросай завтра же школу и меня тоже забирай из школы. Зачем мне учитель, который не верит в себя?
– Тебе и не нужна школа. И какой я учитель для тебя! – грустно прошептал Алексей Александрович.
Мальчик подошёл ближе и погладил его по голове.
– Милый, хороший мой, учитель нужен всем.
Говорил он это ласково, как маленькому.
– Хочешь, расскажу тебе сказку? Закрой глаза, вот так… И слушай.
Мальчик продолжал гладить его по голове, а Алексей Александрович почувствовал, что тает.
– Сказка о тебе. Жил-был маленький мальчик, это ты… – Алексей Александрович сразу превратился в маленького Лёшеньку. – И у него, то есть у тебя, в сердце хранилась жемчужина света. Он иногда доставал её из себя, клал на ладонь, любовался её сиянием и возвращал обратно. Кто вложил в него жемчужину, он не знал. Но зато чувствовал, что жемчужина тянула его к людям. Ему хотелось нести всем дары от своего дара. Мама иногда спрашивала его: "Сынок, кем ты будешь, когда повзрослеешь?" Он отвечал: "Дарителем света". Мама улыбалась. "Умница ты мой", – говорила она. Но он пока был маленьким, и ему нужна была помощь взрослых, чтобы повзрослеть. А учителя и воспитатели помогали ему – каждый по-своему. Кто ногой наступал ему на сердце, кто бранил его, кто унижал, кто вселял страх, кто – "червячка" недоверия, кто сыпал соль злобы на открытые раны сердца. И жемчужина его покрылась копотью, мраком и забвением. Шли годы, он взрослел и всё больше забывал о своём даре – о жемчужине, излучающей свет. Мама могла бы напомнить ему о ней, но она ушла в Небеса. Постаралась выявить в нём жемчужину только одна учительница, которую он полюбил, но она не успела этого сделать, ибо тоже ушла в Небеса. Так стал он взрослым, а покрытая сажей и мраком светящаяся жемчужина осталась в нём как камень непонятной грусти. Не видя в себе дара для людей, он счёл себя ненужным, человеком без Пути. Но в один прекрасный день прилетела к нему птичка. Села ему на плечо и запела. Она принесла ему весть о сокровище, которое хранится у него в сердце… Но захочет ли он понять птичий язык и обретёт ли веру в себя? Тогда копоть и тьма рассеются, и свет его жемчужины достанется многим, особенно детям…
Алексей Александрович вместе с маленьким Лёшей стоит под каштановым деревом.
На плече Алексея Александровича сидит птичка и чирикает.
К ним по очереди подходят образы их воспитателей и учителей, каждый кается и приносит свои извинения. Алексей Александрович и маленький Лёша в знак прощения улыбаются им.
Последней приближается пожилая учительница и склоняет перед ними голову: "Каюсь… о прощении молю…" – шепчет она.
Алексей Александрович и Лёшенька улыбаются ей тоже, прощают, хотя не знают, за что она молит прощения. По щекам учительницы скатываются крупные слезы, они падают на землю и превращаются в зеркало. Алексей Александрович с Алёшей вглядываются в него: школьный коридор, на дверях классной комнаты табличка "2 "А" класс". Лёшенька с мамой стоят перед этой учительницей в коридоре. Она злобно смотрит на маму и бросает ей в лицо: "Ваш ребенок – тупица!"
Мама краснеет.
"Из него человека не получится", – повышает голос учительница. Мама бледнеет.
"На вашем месте я сдала бы его в детдом", – злорадствует учительница.
Стук сердца мамы слышен по всему коридору, по всей школе.
"Ой…" – тихо произносит мама и падает на пол.
"Мама, мама", – кричит Лёшенька.
Бегут учителя из других классов: "Что случилось?"
Учительница невинным голосом объясняет всем: "Я рассказывала ей, какой у неё чудный мальчик, и вдруг она…"
Маму из школы увозят в больницу, а оттуда – на кладбище.
Маленького Алексея (его больше никто не будет звать "Лёшенька") отправляют в детдом…
Зеркало разбивается.