Что такое любовь двух молодых? Как правило, это все-таки нечто очень далекое от реальных представлений о семье, ее трудностях, ее великой социальной миссии в воспитании детей, об обязанностях друг перед другом. В этой любви – очень большое "хочется" и совсем маленькое "надо". А люди, которые имеют опыт семейной жизни, прекрасно знают, что в семье все наоборот: на долю "хочется" выпадает не так уж много, зато "надо" бывает сплошь и рядом. Как же такое ответственное дело, как создание семьи, поручать людям неопытным? Ошибки – и трагические – здесь почти неизбежны. Вот тут-то и должен подключиться опыт старших, который поможет многое предотвратить, исправить, вовремя поддержать, укрепить. Важно лишь одно: никакого самодурства! Это должна быть школа доброты и деликатности, школа подлинной человечности чувств и отношений.
Должна быть, а как бывает на самом деле?
Вспоминается мне один случайно подслушанный разговор. В парке под большим деревом, кроме меня, спасались от дождя двое влюбленных. Они говорили, смеясь и перебивая друг друга, не слишком заботясь о том, что их кто-то услышит. "Как странно, – вдруг сказала девушка. – Твоя мама мне будет свекровь, а моя тебе – теща. А я… сноха или как там еще? Невестка? Ну и словечки, кто их только выдумал? – Она поморщилась: – Не хочу быть снохой!" "И не надо, – засмеялся парень, – ты будешь дочкой. А мамы у нас будут мамами – и никаких тещ!"
Взявшись за руки, они запрыгали через лужи, и весело было смотреть на них. Потом мне стало грустно: "Мамы – и никаких тещ"? Такого, наверное, и не бывает.
А вот читаю письма, удивляюсь и радуюсь: оказывается, бывает!
"Кому свекровь, а для меня – родная мамочка. Подруги завидуют мне" (М. Корякина, Челябинск).
"Моя теща – самая лучшая женщина на свете. Я зову ее мамой" (Ю. Кошелев, Волгоград).
"Мне хочется рассказать о своем зяте, хотя трудно его так называть – скорее это редкий родной сын" (И. Школьникова, Одесса).
"Доченька, ласточка моя – вот кто у меня Надюша, выбрал же сынок мне такое утешение на старости лет!" (А. Семенова, Липецкая область).
Читать эти письма – истинное наслаждение, потому что в них – оцененная по достоинству человеческая доброта. И чувство благодарности – как хорошо, что на него не скупятся люди: "Спасибо ей за то, что она есть…", "Как холодно на свете без таких людей…", "Все-все готова для нее сделать…", "С ней так хорошо, что даже лучше, чем хорошо!"
"Ей… она… для нее…" – речь всё о женщинах.
…Все чаще встречаю я сейчас женщин деловых, энергичных, знающих и умелых. И все реже – добрых, умеющих сопереживать, понять без слов, утешить и вдохновить другого – словом, таких, о ком написаны эти письма, лежащие передо мной.
Мне стало любопытно: а кто они, эти счастливые женщины?
Читаю в одном письме: "Моя свекровь – малограмотная женщина – вырастила восемь детей…" В другом: "У моей тещи двое сыновей, трое дочерей, сама она образования получить не смогла…" В третьем: "Она всю жизнь работала – не до учения ей было, – пятерых детей растила без мужа…"
Интересно получается… Я стала раскладывать письма в две стопки: "ученые" и "неученые". И – к моему величайшему удивлению! – вторая стопка быстро росла, а в первой так и не набралось больше пяти писем.
Наверное, наша целеустремленность, увлечение своим делом заставляют предельно сосредоточиться на нем – иначе ничего не достигнешь! А потом еще хозяйство, быт – на него уходят последние силы. И выходит: рядом живущие люди с их волнениями и заботами отодвигаются на какой-то дальний план, в суете перестаешь их понимать, да и сам становишься им, в общем-то, безразличен…
Те простые женщины, наверное, умеют к каждому отнестись по-матерински, утолить жажду ласки, внимания и вызвать к себе ответные добрые чувства. Но разве нам, образованным, это не нужно? Нужно, и еще как!
С одной стороны, каждый из нас все больше жаждет самого избирательного личностного внимания, и эта потребность будет расти, потому что мы делаемся сложнее, развитее, а значит, чувствительнее, ранимее. А с другой стороны, мы, погруженные в пучину бесконечных (разумеется, важных и неотложных!) дел, сами все больше теряем способность удовлетворять эту потребность: наше общение становится суше, стандартнее, примитивнее, нам не до тонкостей!
А рядом с нами растут дети. И для них наши семейные отношения – школа общения, уроками которой они волей-неволей будут руководствоваться всю жизнь. Что же они усвоят в этой школе? Какой язык общения мы им передадим? Боюсь, что дальше минимума он не пойдет: "Здравствуйте – до свидания – спасибо – пожалуйста – уступи тете место, сними шапку…" А увидеть огорчение в глазах сестренки, почувствовать усталость в походке матери – кто этому научит?
"Мама, мама, смотри, как здесь смешно написано: "глаза кричали", разве могут глаза кричать?" – смеясь, спросила девочка лет шести. Она сидела рядом с мамой в электричке и заглядывала в книгу, которую та читала. Мать огорчилась: "Глупышка, читать ты уже научилась, а не знаешь, что глаза могут не только смотреть и плакать, но и говорить, и кричать, и о человеке могут рассказать: хороший он или так себе, глупый или умный, добрый или злой… И что он чувствует, тоже расскажут. Вот я сейчас по твоим глазам вижу: ты мне не веришь, так?"
Девочка удивленно подняла брови.
"А теперь ты удивилась: как, мол, это я узнала; а вот сейчас смутилась, верно? А ну-ка угадай, что тебе скажут мои глаза?" Девочка с любопытством уставилась на мать, а та сощурила глаза в ласковой улыбке. "Ты меня любишь…" – неуверенно протянула девочка. "А так"? – мать грозно нахмурила брови, хотя глаза ее продолжали смеяться. "Ты сердишься?.. Только понарошку!" – торопливо добавила девочка, и обе рассмеялись, довольные. "Давай еще так поиграем", – попросила девочка, но мать остановила ее: "Потом. Глазами надо разговаривать без слов, а мы с тобой разболтались что-то, другим мешаем". Остальное время они ехали молча, лишь иногда взглядывая друг на друга и улыбаясь – "разговаривали глазами".
Мы уклонились от темы? Нет! Вот письмо: "Зачем она мне – родня-то? – спрашивает Николай X. из Харькова. – Только и слышу: родню надо уважать, родню надо ублажать. Вот у меня есть Петро и Генка – друзья, девчонка есть хорошая – женюсь скоро, мать, отец, сестра – вот моя родня. Других прочих знать не хочу!"
Как претит этому молодому человеку меркантильный подход к родне! Не хочет он никаких родственных протекций, экономической и моральной зависимости от родственников – этим, признаюсь, он мне очень симпатичен. Но настораживает его категорическое: "Остальных прочих знать не хочу!" А мать "хорошей девчонки", самый близкий ей человек? А будущий муж родной сестры? Неужели и их "знать не хочу"? Да это же эгоизм чистой воды: дорожу только теми, кто мне самому нужен. Нет, так тоже не годится.
А что годится? И для чего вообще нужна в наше время родня?
Когда-то это понятие четко определяло: вот свои, остальные – чужие. И в мире насилия, где царил закон "человек человеку волк", это было необходимо. Так обеспечивалась защищенность каждого человека, и особенно ребенка, во враждебном и холодном мире. Но одна из давних, желанных целей человечества – построить мир, где "человек человеку друг, товарищ и брат". Вдуматься только – брат, то есть самый близкий, родной человек, с которым вырос, которого знаешь, как самого себя.
В сложнейшем деле воспитания нового человека родственные отношения должны, на мой взгляд, сыграть особую роль, отличную от прежней. Чужие люди вдруг становятся для тебя своими. Непривычно, неловко сначала; но, желая хорошего своему, постараемся полюбить тех, кто ему близок, почувствовать его чувствами.
Трудно? Конечно. Но – надо! По крайней мере надо очень постараться. И тогда родной дом для каждого ребенка станет той эмоциональной нравственной средой, очень индивидуальной, очень личной, в которой разовьется его чувство доверия и любви, сначала к своим близким, потом к землякам, к соотечественникам… чтобы с каждым можно было "разговаривать глазами".
Вы считаете это необязательным? Хватает дружеских связей, сослуживцев и "нужных" людей? И вообще эта идиллия маловероятна и выглядит слишком приторно?
А вы попробуйте вспомнить о брате не тогда, когда на даче надо делать забор, а просто так, ради него самого. Может быть, когда-нибудь такое будет не исключением, а правилом.
Пока же – пусть останется личным делом каждого.
Деньги в семье
Деньги – казалось бы, проза жизни: расчеты, подсчеты, счеты. А письма неожиданно говорят другое: "Тема эта весьма деликатна, касается порой и самых тонких струн души, и самого заветного, и самого больного" (Р. Сорокина, Москва).
Горький опыт… В молодой семье деньги делятся на "папины" и "мамины". И вот реплика любимицы отца, пятилетней Аллы, у которой младшая сестренка отобрала книжку и собирается ее разорвать: "Папа, не забирай у Оксаны книгу, пусть она ее рвет, ведь это мама купила…" (Г. Н., Николаев).
Или вот: "Отец не пьет, зарабатывает немало, но чуть что не по его, не приносит домой ни копейки. Вечно мать бегает по знакомым, выпрашивает пятерки и трешки – лишь бы дотянуть до своей получки. И постоянные попреки, скандалы. Я сначала переживала, а теперь знаю наперед, кто в семье что скажет. Боюсь самостоятельной жизни. Вдруг и у меня так же будет? Я ведь не знаю, как надо" (Татьяна Т., Черновцы).
Еще вариант: "У многих заведено: все деньги у жены, и она распоряжается ими, как ей заблагорассудится. Это опасно, если любовь матери слепа и не имеет границ или если женщину одолела страсть к вещам, к тряпкам, модным интерьерам и т. п. Да и просто противно, унизительно получать из рук жены "ежедневно на обед и папиросы", как мальчику на мороженое" (И. Н., Барнаул).