- Интересно, но неосуществимо, - сказал Стив Бенсон, который работал инженером на фирме IBM. - Это небесное тело имеет диаметр почти миллион миль. Температура внутри него - более десяти миллионов градусов, а в ядре атомы водорода превращаются в гелиевый пепел. Поэтому твои слова - всего лишь поэтический образ. Солнце просуществует еще очень долго.
После второго роббера Софи Бенсон заметила: либо в доме Коллинзов холодно, либо она заболевает.
- Эл, поверни терморегулятор, - попросила миссис Коллинз.
Команда Коллинзов выиграла третий и четвертый робберы, и миссис Коллинз пожелала гостям доброй ночи с плохо скрываемым превосходством победителя. Эл Коллинз проводил их до машины, раздумывая о том, что, в конце концов, жизнь представляет собой странный процесс обособления и отчуждения. В городе это необыкновенное явление заметили бы миллионы людей; здесь же Стив Бенсон принимал душ, а его жена меняла рубец на платье.
Для апреля эта ночь была слишком холодна. Лужицы, оставшиеся после недавнего дождя, замерзли, а усыпанное звездами небо было так прозрачно, будто на дворе стояла середина зимы. Бенсоны приехали без пальто, и, пока они бежали к машине, Стив в шутку заметил, что Эл, возможно, был прав насчет солнца. Бенсон никак не мог завести машину, и Альфреду пришлось стоять, дрожа от холода, пока гости не уехали. Потом он посмотрел на наружный термометр: тот показывал всего шестнадцать градусов по Фаренгейту.
- Ну, мы разбили их в пух и прах, - заметила его жена, когда он вернулся в дом. Он помог ей прибраться, и, пока они занимались всем этим, она спросила, что он имел в виду под антропоморфизмом.
- Есть такое, примитивное понятие. Знаешь, в Библии сказано, что Бог создал человека по своему образу и подобию.
- Неужели? Должна тебе сказать, что в детстве я беспрекословно верила во все это. Что ты собираешься делать?
Он стоял у камина и подумывал о том, чтобы разжечь огонь.
- В апреле? Да ты, наверное, с ума сошел. Кроме того, я уже вычистила камин.
- Я завтра снова вычищу его.
- Знаешь, я пошла спать. Мне кажется, ты совсем рехнулся, если хочешь развести огонь так поздно, но я не собираюсь с тобой спорить. Ты сегодня в первый раз не завышал ставки - это приятная неожиданность.
Дрова были сухими, огонь излучал тепло, и на него было приятно смотреть. Коллинз никогда не упускал возможности понаблюдать за пляшущими языками, и теперь он, не спеша, смешал виски с водой и уселся перед камином, потягивая коктейль и припоминая все свои небольшие научные познания. Зеленые растения погибнут через неделю. После этого исчезнет кислород. "Как скоро?" - подумал он. Два дня… десять дней… Он не мог вспомнить, но не имел ни малейшего желания открыть энциклопедию и выяснить. Станет очень холодно, ужасно холодно. Он с удивлением заметил, что не ощущает страха, не испытывает вообще ничего, кроме легкого любопытства. Перед тем как лечь, он снова посмотрел на термометр. Температура опустилась до нуля. Войдя в спальню, он увидел, что жена уже спит. Он тихо разделся, положил на постель еще одно стеганое одеяло и улегся рядом. Она пододвинулась к нему. Почувствовав рядом с собой тепло ее тела, он вскоре уснул.
Говард Фаст
Все дело в размерах
Жена Герберта Куки, миссис Эбигейл Куки, обладала обостренным чувством общественного долга и справедливости. Пять поколений ее предков жили в Новой Англии, и все были преисполнены чувством общественного долга и справедливости - качествами, широко распространенными в Новой Англии еще с конца эпохи сожжения ведьм.
Она жила в красивом старом доме в колониальном стиле, стоявшем на участке в пятнадцать акров в Реддинге, штат Коннектикут; она запрещала опрыскивать сад любыми химикатами и занималась экологически чистым садоводством. Она твердо верила в перегной, органические удобрения, законность требований "новых левых" и, тихо живя со своими детьми-подростками (муж имел адвокатскую практику в Денбери), много раз жертвовала свое сердце и мелкие чеки на добрые дела. Она была привлекательной женщиной, еще не достигшей сорока лет, и всегда твердо выступала за гражданские права. Склонность к истерике ей совсем не была свойственна.
Одним прекрасным летним утром она сидела на заднем крыльце без навеса и лущила горох. Внезапно она заметила на полу мелкую движущуюся точку. Позже она утверждала, что точка была похожа на муху.
Хозяйка взяла мухобойку и прихлопнула ее. Потом она глянула на комочек, прилипший к мухобойке, и тут у нее началась настоящая истерика. Когда же к ней вернулось самообладание, она поблагодарила Бога, что дети были в дневном лагере, и, все еще не в силах унять рыдания, позвонила мужу.
- Я убила человека, - объявила она ему.
- Да ты что? Погоди-ка, - ответил он. - Возьми себя в руки. С тобой все в порядке?
- Все в порядке.
- А дети?
- Они в дневном лагере.
- Хорошо. Хорошо. Ты уверена, что хорошо себя чувствуешь?
- Да. Я немного переволновалась…
- Я не ослышался - ты сказала, что убила человека?
- Да. Я немного переволновалась… Да. О Боже мой… да.
- Пожалуйста, возьми себя в руки, слышишь, Эбби? Я хочу, чтобы ты взяла себя в руки и рассказала мне, что же произошло.
- Я не могу.
- Кого ты, по-твоему, убила? Грабителя?
- Нет.
- Ты вызвала полицию?
- Нет. Я не могу.
- Почему? Эбби, с тобой все в порядке? У нас в доме нет оружия. Как ты могла убить кого-нибудь?
- Пожалуйста… пожалуйста, приезжай. Прямо сейчас. Пожалуйста.
Через полчаса Герберт Куки примчался к дому, выскочил из машины и обнял свою все еще дрожащую жену.
- Что же все-таки случилось? - настойчиво спросил он.
Она молча помотала головой, потом схватила его за руку, провела на заднее крыльцо и показала на мухобойку.
- Ну и что, мухобойка как мухобойка, - нетерпеливо сказал он. - Эбби, какая муха тебя укусила?
- Посмотри на нее повнимательнее, - попросила она, снова пускаясь в слезы.
- Перестань плакать. Перестань!
Придя к убеждению, что у жены нервное потрясение, он решил, что лучше во всем потакать ей, поднял мухобойку и внимательно рассмотрел ее. Он разглядывал ее долго, а потом прошептал:
- Боже мой!.. Это же черт знает что такое! - Потом, не поднимая глаз, сказал жене: - Эбби, дорогая, в верхнем ящике моего стола лежит увеличительное стекло. Принеси-ка его, пожалуйста.
Она зашла в дом и вернулась с лупой.
- Только не проси меня смотреть, - простонала она.
Герберт осторожно положил мухобойку на стол и поднес к ней лупу.
- Боже мой, - вновь прошептал он, - Боже всемогущий! Провалиться мне сквозь землю! Помимо всего прочего, это белый человек.
- А что это меняет?
- Ничего… совсем ничего. Только… Боже мой, Эбби, он всего полдюйма ростом. Превосходно сложен, удар не смял его, голова, волосы, черты лица… голый, в чем мать родила…
- Не надо больше. Я убила его. Разве этого мало?
- Возьми себя в руки, дорогая.
- Я думала, это муха. Я заметила его краем глаза. Заметила и сразу прихлопнула. Меня сейчас стошнит.
- Прекрати. Ты убила не человека. Не бывает людей ростом в полдюйма.
- Меня сейчас стошнит.
Она побежала в дом, а Герберт Куки принялся исследовать мухобойку дальше.
- Черт побери, - вполголоса проговорил он. - Самый настоящий человек. Пять пальцев, правильные черты лица, светлые волосы… красивая козявка. Представляю, чем ему показалась мухобойка… как стальной плитой прихлопнули. Помяли немножко…
Бледная, но теперь уже в большей степени владеющая собой, Эбигейл вернулась на крыльцо и сказала:
- Все рассматриваешь этот ужас?
- Это не ужас, Эбби.
- Нельзя ли как-нибудь от него избавиться?
Герберт оторвался от лупы и задумчиво посмотрел на жену.
- Неужели ты этого хочешь?
- Хочу.
- Эбби, это самое загадочное происшествие в нашей жизни, а может, и в истории всего человечества. Я имею в виду, что людей ростом в полдюйма не бывает.
- А у нас тут кто?
- Совершенно верно, - согласился Герберт. - Кто он такой? Откуда он взялся? Думаю, ты понимаешь, что я имею в виду? - сказал он мягко и кротко.
- Что именно? - спросила она, и в ее голосе послышались холодные нотки.
- Я - юрист, Эбби. Я - работник суда; Это моя жизнь, и я не могу позабыть об этом.
- А я - твоя жена, но об этом ты, похоже, уже забыл.
- Вовсе нет. Ты не сделала ничего плохого. Ничего. Клянусь своей юридической карьерой.
- Продолжай.
- Но у нас здесь лежит труп. Он всего полдюйма ростом, но это все равно труп. Нам придется вызвать полицию.
- Зачем? Все кончено. Я убила беднягу. Мне и так придется жить с камнем на душе. Тебе этого мало?
- Не драматизируй, дорогая. Мы не знаем, что это такое. Может, ты прихлопнула насекомое. Мы знаем только, что это - некое подобие насекомого.
- Дай мне посмотреть в лупу!
- Ты действительно хочешь?
- Сейчас я спокойна.
Он передал, ей лупу, и она взглянула сквозь нее.
- Это не насекомое, - заметила она. - Что скажут дети? Ты же знаешь, какие они… Помнишь, когда ты хотел отравить кроликов, которые погрызли наш салат…
- Детям не надо знать об этом. Я позвоню начальнику полиции Брэдли - когда-то я оказал ему услугу.
Брэдли сидел в своем кабинете и смотрел на мухобойку.
- Никак не могу собраться с духом и отделить его от мухобойки, - пожаловался Герберт. - К тому же я забыл дома увеличительное стекло.
Шеф полиции неторопливо вынул из ящика стола лупу и поднес ее к мухобойке.