Дендре показалось, что атмосфера в мастерской внезапно наэлектризовалась волнением, страстью, что мечты превращаются в реальность. Голова у нее кружилась. Все, ради чего они трудились, о чем мечтали, тяготы, которые переносил Гидеон ради искусства, – все это было позади. Оба, художник и арт-дилер, были захвачены блестящим творчеством и опомнились лишь пару часов спустя, когда заплакала Эмбер.
Дендре вышла из оцепенения, когда Гидеон сказал:
– Познакомься с моей дочерью, Хэвер, она красавица.
Сказав об Эмбер все, что следовало, Сэвидж предложил:
– Такое событие нужно отпраздновать. Приезжайте ко мне на ужин. Я приглашу гостей, будет весело, но пока не будем ничего говорить о твоих работах и о том, что я собираюсь представлять твои интересы.
– Понимаю. Как скажешь, Хэвер. Мы с удовольствием приедем. Только если не найдем подходящую няню, малютку придется взять с собой, – предупредил Гидеон.
Тем вечером в особняке Хэвера на Шестьдесят пятой улице Дендре увидела другую сторону мира искусства: ухоженных, элегантных, умных женщин, невообразимо богатых. Красивых, интересных мужчин. Знаменитых художников, чьи самые маленькие работы продавались за сотни тысяч долларов; большие шли за миллионы. Эти люди жили в домах, стены которых были увешаны шедеврами; пользовались английской, французской и американской мебелью восемнадцатого века. В тот вечер они пили у Хэвера выдержанное шампанское, ели паштет из гусиной печени, икру, фаршированные голубиные грудки. Дендре чувствовала себя неуверенно: не знала, какой вилкой пользоваться; переживала по поводу своей прически, потрескавшейся кожи рук, сломанных ногтей, Эмбер, которую поместили в одну из пяти спален для гостей, но больше всего из-за Гидеона.
В тот вечер для нее было много сюрпризов. Начались они, едва их с Гидеоном ввели в дом. Выражение лица мистера Сэвиджа, когда тот приветствовал их, ясно сказало Дендре, что она не годится для той роли, какую он ей отводил. Она поняла, что выглядит слишком простой на фоне блестящего окружения, слишком скучной, особенно рядом с красивым, чувственно обольстительным Гидеоном и светским Хэвером. Молодой женщине хотелось умереть. Ее уверенность в себе рухнула.
Несколько человек тут же подошли к художнику; мужчины пожимали ему руку, женщины целовали, прямо в губы. Гидеон был на высоте положения, и Дендре поняла, что должна как-то добиться того же. Поймав ее смятенный взгляд, Гидеон сжал руку жены и, целуя в щеку, прошептал:
– Не волнуйся, дорогая. Ты лучше их всех, вместе взятых. Играй роль, это очень весело.
Это случилось, едва они вошли, и Дендре удивилась, когда Хэвер повел ее из гостиной в библиотеку. Она споткнулась, хозяин дома поддержал ее. Дендре извинилась:
– Прошу прощения, я не могла отвести глаз от Сутена и не смотрела под ноги. Вы будете представлять Гидеона, мистер Сэвидж?
Хэвер присел на край громадного стола в стиле Людовика Четырнадцатого. Достал сигареты и предложил Дендре.
– Я не курю, нам это не по карману, – сказала она не без вызова.
Хэвер не спеша закурил, потом ответил:
– Что ж, все будет зависеть от того, достигнем ли мы соглашения. И от тебя.
– От меня?! – воскликнула она.
– Да. Буду откровенен с тобой, Дендре. Если Гидеон и я придем к соглашению, я не потерплю никакого вмешательства с твоей стороны. Это будут деловые отношения только между нами, Гидеоном и мной. Пойми меня правильно. Я всегда буду принимать тебя как жену Гидеона, его музу, натурщицу серии «Влюбленная женщина» и уважать в таком качестве. В этой роли я готов помогать тебе, как только смогу.