– Тогда плыви! – сказал он, направляясь к ней с распростертыми объятиями.
Мэг же пятилась назад и визжала:
– Да уйди же, Питер! Прекрати, ты весь мокрый!
Раздосадованная такими детскими выкрутасами Питера, Мэг побежала от него прочь по берегу. Но Питер, без труда догнав ее, стал тянуть ее в воду.
– Я серьезно, Питер, прекрати! Удивившись, он отпустил ее.
– Значит, ты серьезная девушка. Куда же девался твой прежний боевой дух, когда ты спускалась по канату вниз?
Мэг сперва не поняла, о чем он ведет речь, но затем вспомнила, как однажды в детстве Миранда вернулась домой до нитки промокшая, с самым заговорщицким видом. Наверное, он от кого-то услышал о шальной проделке ее сестры и решил, что это была она, Мэг.
– Надо поменьше слушать разные досужие разговоры!
– А я и не думал слушать сплетни! – ответил он с издевкой в голосе. – Мне вовсе не нужно слушать чужие разговоры. – Смеясь, Питер быстро схватил ее и прижался к ней мокрым телом.
Мэг слишком явно и близко почувствовала его плоть, поэтому единственным ее желанием было сейчас как-нибудь вырваться из его объятий.
– Тогда ты тоже была в одежде, так почему бы тебе и сейчас не искупнуться?
Питер, должно быть, знал о том, как Миранда упала в воду и как Мэг ухитрилась тайком пронести сухую одежду прямо под носом миссис Гитлер.
Мэг закричала уже всерьез:
– Питер! У меня нет с собой другой одежды. Да отпусти же меня, ты, идиот несчастный!
Он отпустил ее и, повернув к себе, поцеловал взасос.
Это взбесило Мэг. Ей очень хотелось оттолкнуть его от себя, но она хорошо помнила еще со времен дядюшки Седрика о том, что, если замереть в тот момент, когда к тебе пристают, это все скоро кончится и тебя не будет мучить стыд. Поэтому Мэг стояла не двигаясь.
Питер отпустил ее и заглянул в лицо.
– Мэг?
Но девушка обрадованно спросила:
– Ты больше не пойдешь купаться? Можно пробежаться по пляжу, тогда ты быстрее обсохнешь.
Опустив руки по швам, он ответил уныло:
– Мэг, давай жить вместе. Пожалуйста. Это… очень важно.
Она засмеялась в ответ:
– И вообще здесь очень холодно. Я лично собираюсь побегать.
Повернувшись, она трусцой побежала по мокрому песку в направлении Клоджи. Ей совсем не было холодно, но тело ее как будто бы горело не столько от смущения, сколько от какого-то страха. Если Питер не побежит за ней, значит, его поцелуй был действительно серьезным. А это надо было понимать как окончание их дружбы.
Мэг обернулась и едва сдержала всхлипывающий вздох облегчения, когда увидела семенящего сзади Питера. Поравнявшись друг с другом, они бежали, улыбаясь. Значит, все было в полном порядке.
– Почти обсох, – пытаясь отдышаться, сказал он, направляясь назад к оставленной одежде.
– Просто восхитительно! – сказала она, перенимая высокопарную манеру Джойс Гренфелл.
К ним подбежала собака и начала прыгать около голых ног Питера. Задыхаясь, тут же подбежала хозяйка собаки и стала извиняться. Это была женщина средних лет, укутанная в шарф и перчатки.
– Извините. К ноге! Извините, пожалуйста, – сказала она, отталкивая в сторону собаку. – Боже мой, да вы храбрецы. Неужели не холодно?
В этот момент Мэг взглянула на Питера, наблюдая за тем, как он отвечал:
– Совсем не холодно, иногда, я бы даже сказал, тепло.
– Молодцы, просто молодцы.
Питер и Мэг бежали вприпрыжку. Когда они вместе добрались до своей одежды, Питер, серьезно глядя ей в глаза, заявил:
– Послушай, я должен извиниться перед тобой. Давай все забудем!
Мэг чувствовала, что ее лицо залилось краской: она вовсе не была настроена на откровенный разговор, и, кроме того, ей вовсе не хотелось говорить о собственных чувствах.
Но Питер не унимался:
– Боже мой, Мэг. На дворе 1965 год. Я тебя поцеловал.