Новый тяжелый удар поразил нас. Тем самым нанесли удар по движению, которое не делало ничего незаконного, а только пыталось раздавить голову еврейской ядовитой змее. Последняя попытка этого народа встать с колен и разбить еврейские рабские цепи молодой кровью, была подавлена румыном, румынским министром внутренних дел. Все это происходило под бурные аплодисменты евреев внутри страны и за рубежом!
Также на этот раз их жажда разрушения накатывалась на нас как приливная волна. Они хотели задушить нас любой ценой. Они не брезговали никакими средствами, чтобы уничтожить нас, никакой низостью, пусть даже мы были абсолютно невиновны. Даже до наших камер доходили грязные еврейские листки, которые яростно атаковали нас и издевались над нами и над правдой. Но мы сидели в камерах, скрежеща зубами, и никак не могли сопротивляться этим нападкам. Мы ничего не могли ответить этим мошенникам.
Мы сидели между голыми стенами тюрьмы в четырех стенах нашей камеры и бессильно смотрели, как на нас обрушивалось оскорбление за оскорблением, обвинение за обвинением, одно подлее и неслыханнее другого.
Мне было ясно, что наше положение очень тяжелое. Организация распущена! Дома опечатаны, всюду проходят обыски. Широкая общественность полностью сбита с толку. Истерический крик еврейских газетенок и тяжелые обвинения, которые евреи выдвигали против нас, привели к тому, что некоторые люди стали принимать это подлое и бесстыдное вранье за истину.
К этому добавлялась беда пребывания в тюрьме: холод, сырость, отсутствие света, воздуха, одеял. Потребовались многочисленные ходатайства и просьбы, пока мы получили немного соломы, чтобы расстелить ее на деревянных нарах, и несколько циновок, чтобы повесить их на покрытые льдом стены камеры.
Так начался для нас новый 1931 год в тюрьме. Я и теперь повел моих новых товарищей в тюремную церковь и показал им икону Архангела Михаила. Я показывал им в этой тюрьме все, что напоминало мне о моем заключении семь лет назад. Это были тяжелые дни тюрьмы, и для этих товарищей тоже, но они должны были отвечать только лично за себя, и это была небольшая ответственность. Собственно, все атаки были направлены на меня. Я видел, как над нашими головами собирались темные тучи. Я видел, как враждебный мир, на этот раз со всей низостью и бесцеремонностью, на которую он только был способен, снова нападал на нас, чтобы изо всех сил навсегда сбросить нас в бездну.
Ввиду этих дьявольских махинаций и бесчеловечных нападок я нашел единственную крепкую опору в моей вере в Бога. Но за стенами тюрьмы мои товарищи очень старались правильно просветить дезориентированное еврейской прессой общественное мнение. Одновременно Фэникэ Анастасеску, который верно и непоколебимо следовал за мной уже много лет, попытался улучшить наше положение в тюрьме и добиться для нас некоторого улучшения условий заключения.
Ниже вы можете увидеть, в чем меня обвиняли:
"Ордер на арест номер 194.
Принимая во внимание акты уголовных дел Корнелиу Зеля Кодряну, адвоката из Ясс, в возрасте 31 года, которого обвиняют в том, что он пытался предпринять действия против нынешней конституционной формы государственного правления и с помощью организованного объединения "Легион Архангела Михаила" – "Железная Гвардия" проводить агитацию, которая могла бы угрожать общественной безопасности, так как целью этой агитации было внедрение диктатуры, которая должна была быть установлена в определенный им самим момент путем применения насилия, к чему участники этого переворота соответствующим образом готовились и обучались как с помощью военных упражнений, приказов, директив и обращений, так и с помощью публикаций, афиш, значков, докладов, организованных встреч и общественных собраний. Принимая во внимание, что в Статье 11 Часть 2 Закона о пресечении новых преступлений против общественного порядка и безопасности в этом случае предусмотрены денежные штрафы от 10 000 до 100 000 лей и тюремное заключение от 6 месяцев до 12 лет, учитывая, что проведенные расследований предоставили серьезные доказательства вины Корнелиу Зеля Кодряну, и чтобы помешать вышеназванному обвиняемому заранее сговориться со свидетелями, а также по причинам общественной безопасности, мы в интересах следствия считаем совершенно необходимым, чтобы вышеназванный обвиняемый до дальнейшего распоряжения находился в следственной тюрьме.
Этот ордер выдан в согласовании с прокурором Ал. Прокопом Думитреску и в соответствии со статьей 93 Уголовного кодекса.
По вышеуказанным причинам мы отдаем приказ всем органам общественной государственной власти согласно законному определению арестовать обвиняемого Корнелиу Зеля Кодряну и препроводить его в государственную тюрьму Вэкэрешти.
Выдано 30 января 1931 года.
Судебный следователь:
Штефан Михеску.
Уголовное дело номер 10/1931".
Процесс 27 февраля 1931 года
Пятьдесят семь дней эти обвинения беспрерывно обрушивались на нас. Вся эта подлость распространялась газетами и листовками в городах и деревнях. У нас не было ни малейшей возможности защищаться и возражать. Никакого луча надежды. Никто не мог защитить нас и раскрыть еврейский заговор, целью которого было окончательно уничтожить наше движение, и разоблачить весь этот позорный маневр. Мы видели, как органы власти, прокуратура, полиция безопасности и этот господин Кэлинеску, заместитель министра внутренних дел, бросал нас евреям как добычу в глотку, чтобы они издевались над нами, сидевшими в тюрьме и не имеющими никакой возможности защищаться. При этом все эти господа по результатам расследования очень хорошо знали, что мы были абсолютно невиновны. Они очень хорошо знали, что не нашли склада боеприпасов, оружия и чего-то похожего. Все же они стали соучастниками этих первых подлых нападок. Так как, все же, дело касалось безопасности государства, их проклятым долгом и обязанностью было бы своим обращением успокоить общественность. В этом обращении нужно было сообщить народу, что рассказы о том, что при расследовании нашли склад оружия или что-то в этом роде, не соответствуют истине, и поэтому никак нельзя утверждать об опасности гражданской войны. Но ничего подобного не произошло!
Так обстояли дела, когда наш процесс был назначен на пятницу, 27 февраля. Часть наших адвокатов считала, что нам следовало бы отложить весь процесс, так как настроение в данный момент исключительно неблагоприятно для нас. Нам нужно было потребовать свидетелей, по крайней мере, сотрудников службы безопасности нужно было заслушать в качестве свидетелей и вынудить их под присягой рассказать всю правду.
Мы отказались от этого предложения. Без каких-либо свидетелей мы предстали перед судьей. Председателем суда был господин Буиклиу, его помощниками были судьи Соломонеску и Костин. Обвинение представлял прокурор Прокоп Думитреску. Нашими защитниками были: профессор Антонеску, Михаил Мора, Нелу Ионеску, Василиу Клуж, Моца, Гырняца, Корнелиу Джорджеску и Ибрэиляну.
Теперь слушатели и судьи ждали, пока им представят тяжелые доказательства нашей вины. Ждали бомб, складов боеприпасов, экразита, динамита, складов оружия и многого другого.
Но ничего не было предъявлено. Вообще ничего.
Через полчаса после нашего допроса вся комедия провалилась.
Наконец, мы получили слово. Теперь мы могли говорить, и весь гнев, который за эти два месяца час за часом накапливался в нас, и все, что буквально душило нас, теперь беспрепятственно вырвалось из нашей груди. Все заросли лжи жалко разлетелись перед правдой. Наши адвокаты защищали нас блестяще.
На следующий день процесс продолжился. Приговор заставил себя ждать еще несколько дней.
В назначенный час последнего дня процесса нас снова привели в суд. Здесь, наконец, огласили долгожданный приговор: мы все были единогласно оправданы!
Полные радости мы вернулись в тюрьму. Здесь мы быстро собрали наши пожитки и ждали приказа об освобождении. Между тем, наступило восемь часов вечера, потом девять часов, уже одиннадцать часов ночи. Напряженно вслушивались мы в каждый шаг. Наконец, мы заснули на наших узелках.
Мы напрасно ждали также второй день. Только на третий день мы узнали, что прокурор подал апелляцию против оправдательного приговора, и что до повторного допроса и заключительного процесса нам придется оставаться в тюрьме.
Тяжело и бесконечно медленно проходили дни.
Новое заключительное слушание по нашему делу по апелляции прокурора было назначено на пятницу, 27 марта 1931 года, в апелляционном суде. Дни становились все более невыносимыми. Наконец, наступил час, когда нас снова в закрытом полицейском автомобиле привезли в Дворец Правосудия.
Господин Аслан был председателем суда. Наши защитники снова усердно исполняли свой долг и успешно отбивали все обвинения прокурора Гики Ионеску. Его обвинительная речь была ничем иным как цепью оскорблений и сплошной ненависти.
Снова приговор отложили на несколько дней. Снова нас отвезли в Вэкэрешти. Мы ждали. Наконец, мы вновь предстали перед судом. Приговор огласили: единогласно оправдать!
После 87 дней за стенами тюрьмы нас, наконец, освобождают. Все инстанции оправдали нас. Никакой нашей вины не нашли. Но кто накажет теперь тех, кто месяцами так подло оскорблял нас? Кто привлечет к ответственности этих господ за несправедливость, удары и страдания, которые нам довелось перенести за это время?
Прокурор все никак не мог успокоиться. Вновь он подал протест. Наконец, все дело попало на рассмотрение Верховного суда, кассационного отделения Верховного суда. Но и здесь тоже нас единогласно оправдывают.