До настоящего момента они возлагали все надежды на Национально-крестьянскую партию. Они думали, что, если их партия получит в свои руки власть, то она принесет им справедливость. После того, как они восемь лет страдали, боролись и верили в эту партию, они испытали ужасное разочарование: они видели себя преданными и обманутыми. За очень звучным именем "Крестьянская партия" стояло еврейство со своими интересами. "К румынскому крестьянину с еврейскими зубами", так метко назвал румынскую Национально-крестьянскую партию профессор Куза. У любого сжималось от боли сердце при взгляде на крушение веры в сердцах крестьян, когда теперь через восемь лет им пришлось понять, что их обманули.
Так мы скоро снова были в Берештах. Оттуда мы на машине вдоль Прута поехали в Рогожены. Тут меня ожидало более двухсот всадников. Штефан Морару и старик Коса привели их.
"Мы должны скакать до Днестра", сказал один.
"Конечно, мы так и сделаем", ответил я ему. В первый раз ко мне при этом пришла мысль проскакать по всей Южной Бессарабии, от Тигины вниз до Аккермана (Четатя-Албэ, буквально "Белая Крепость", ныне Белгород-Днестровский).
По возвращению в Яссы, эта мысль занимала меня день и ночь: как ты это устроишь, чтобы проскакать верхом всю Бессарабию вплоть до устья Днестра, чтобы продвинуться до Черного моря. Единственная проблема ломала мне голову: что нужно сделать, чтобы власти не мешали нам? Что ты должен делать, чтобы не вступать в конфликт с государственной властью и армией?
Тогда у меня родилась следующая мысль: я решил создать новую национальную организацию, которая должна была бороться с еврейским коммунизмом. В этой большой национальной организации "Легион Архангела Михаила" должен был образовывать как бы становой хребет. Она должна была охватывать помимо всех партий также другие боевые молодежные организации. Мы надеялись, что таким путем мы захватим Бессарабию.
В зале для заседаний нашего дома я обсудил этот вопрос с легионерами. Мы искали подходящее имя для этой новой организации. Некоторые предлагали дать ей имя "Антикоммунистическая фаланга". Другие, в свою очередь, называли другие имена. Тут Крынгану произнес: "Железная Гвардия"!, "Garda de Fer". Конечно, именно таким и должно было быть ее имя!
Теперь мы приступили к подготовке этой антикоммунистической акции. Когда я говорю "коммунист", я в первую очередь всегда подразумеваю еврея.
Чтобы получить разрешение на марш по Бессарабии и избежать столкновений с местными властями, я попросил аудиенции у тогдашнего министра внутренних дел Александру Вайда-Воевода. После Ионела Брэтиану он был вторым видным политиком, с которым я встретился. Наша беседа продолжалась три полных часа. Я сразу понял, что министр был абсолютно неверно проинформирован как о нас, так и о еврейском вопросе. Он рассматривал еврейскую опасность неправильно. Он считал нас радикальными антисемитскими путаниками, которые хотели решить еврейский вопрос битьем окон. Я попытался ясно изложить ему, как мы видим еврейский вопрос. Я показал ему, что решение еврейского вопроса это проблема жизни или смерти для румынского народа. Я показал ему, что количество евреев в нашей стране стало прямо-таки разрушительным, и что евреи затопляют и подавляют румынское среднее сословие в румынских городах. Я кратко представил ему пропорции численности евреев и христиан в нескольких городах, например, в Бельцах, Кишиневе, в Черновцах и в Яссах. Я указал на большую еврейскую опасность в школах. Здесь подрастает чуждый народу правящий слой. Здесь извращается румынская культура и готовится ее полное уничтожение. Затем я указал на пути, которые мы хотели бы использовать для решения еврейского вопроса.
Министр внутренних дел понял меня с первой минуты и сразу догадался, о чем шла речь. Но хотя человеку такого высокого уровня как Вайда-Воевод не понадобилось много времени, чтобы понять суть вещей, я все равно не думаю, что он когда-нибудь поймет нас полностью. Это все равно так: глаза 1890 года видят иначе, чем молодые глаза 1930 года. Есть воззвания, мероприятия и безмолвные приказы, которые слышат и понимают только молодые люди, так как они направлены только к молодежи. У каждого поколения есть свое определенное задание в этом мире. Поэтому у Вайда-Воеводы, пожалуй, тоже не было полного доверия к нам. Я получил разрешение на нашу большую поездку верхом по Бессарабии. Однако, само собой разумеется, я должен был пообещать позаботиться о полном спокойствии и порядке.
Несколько дней спустя я написал воззвание ко всей молодежи страны.
Беспорядки в провинции Марамуреш
В то же самое время началось большое движение в провинции Марамуреш. Эта часть страны – область, над которой смерть распростерла свои темные крылья. Также и здесь евреи проникли в деревни. Румыны и здесь тоже живут в еврейской кабале. Ввиду еврейского нашествия они удаляются все дальше и исчезают медленно и постепенно. Им теперь приходится свои унаследованные от отцов имения, которые со дней основателя Молдовы, воеводы Драгоша Водэ, были в руках их предков, оставлять жадным еврейским зубам. Никакое правительство не заботится о них. Никакой закон их не защищает.
В начале июня 1930 года телега, запряженная двумя лошадьми, остановилась перед моим домом в Яссах. Два священника, один крестьянин и его сын спустились с нее. Я попросил их войти. Они представились: священник Ион Думитреску, священника Андрей Беринде и крестьянин Никоарэ.
"Мы приехали на телеге из Марамуреша", сказали они, "и ехали две недели. Мы оба священники в Борше, один православный, другой греко-католический.
Мы приехали, потому что не можем больше смотреть на бедствие наших сограждан-румын наверху в Марамуреше. Мы отправляли меморандум за меморандумом. Обращались во все мыслимые инстанции. В парламент, в правительство, к министрам, в регентство. Все было напрасно. Мы не получили ответ ни с той, ни с другой стороны. Теперь мы больше не знаем, что нам делать. Мы отправились в путь и целых две недели ехали сюда в Яссы, чтобы попросить румынских студентов не оставить нас в беде. Мы говорим от имени многих тысяч крестьян из Марамуреша. Они все на грани отчаяния. Мы – их священники, и мы не можем закрывать глаза на то, что видим каждый день. Наш народ гибнет. Это разрывает наше сердце".
Они несколько дней прожили у меня, а потом я им сказал: "Я вижу только одно единственное решение: мы должны объединиться и придать им новое мужество. Они должны знать, что они в своей борьбе не одиноки. Они должны знать, что мы боремся с ними, на их стороне и для них. Их судьба зависит от нашей победы".
Я послал Баню и Еремеиу в Марамуреш. Они должны были организовывать крестьян. Позже я послал еще Савина и Думитреску для поддержки. Тысячи крестьян из Борши и близлежащих долин вступали в наше движение.
Евреи тут же почуяли неладное. Они увидели опасность национального пробуждения румынского крестьянина и начали нас провоцировать. Когда они увидели, что это не приносит результатов, они прибегли к сатанинскому средству насилия: они подожгли Боршу и завопили, что ее подожгли румыны! Сразу еврейские газеты завыли как по команде. Они требовали принять строгие меры против румын, которые-де не постеснялись устраивать погромы в двадцатом веке.
На обоих священников евреи нападали, насмехались и били. Их протащили несколько километров и хотели побить их камнями. Наконец, обоих священников арестовали как агитаторов и подстрекателей и посадили в тюрьму в Сигету-Мармацией. Савина, Думитреску и дюжину крестьянских руководителей тоже арестовали и бросили в тюрьму в Кымпулунге.
Еврейские газеты "Adevarul" и "Dimineatza" открыли настоящий ураганный огонь лжи и подлости против арестованных, особенно против обоих священников. Они сидели в тюрьме и не могли защищаться. Все наши протесты, телеграммы, меморандумы и т.д. не имели ни малейшего успеха. Их просто заглушали крики, ругань и угрозы евреев.
Марш в Бессарабию
20 июля 1930 года
Для большого марша, который мы хотели предпринять по Бессарабии, я в журнале "Земля предков" опубликовал следующий маршевый приказ:
"Товарищи!
1. Мы хотим отправиться в поход и перейти Прут под звуки старого румынского гимна объединения. Мы хотим посетить деревни между Прутом и Днестром. Мы хотим принести им наши песни. Мы, легионеры, хотим создать доброе братство с потомками Штефана Великого и Святого!
2. Марш продлится целый месяц.
3. Мы будем маршировать семью сильными колоннами с дистанцией между ними по 20 километров.
4. Прут переходим одновременно в семи точках. Крайняя правая колонна направляется к конечному пункту Четатя-Албэ, а крайняя левая на Тигину.
5. Весь марш проводится в пешем порядке, от Прута до Днестра.
6. День выступления – 20 июля. Отправляемся ранним утром. Час перехода Прута будет объявлен дополнительно".
Когда евреи узнали, что мы хотим идти в Бессарабию, чтобы растормошить национальную совесть румын, еврейская пресса устроила целый ураган нападок на нас: клевета, ложь, подстрекательство и угрозы наваливались на нас целый месяц.
Атаки с той же силой были направлены также против министра внутренних дел Вайда-Воеводы. Евреи требовали, чтобы Вайда немедленно подал в отставку с поста министра внутренних дел. Больше того! Его вообще нужно было "выбросить за борт", так как он, видите ли, осмелился разрешить нам, молодым румынам, марш по Бессарабии.
И все это потому, что мы хотели принести слово одобрения, утешения и надежды нашим братьям по ту сторону Прута. Экономически и политически Бессарабия полностью находилась в еврейских руках. Всякая попытка со стороны румын разбить эти рабские цепи, любое, пусть даже самое тихое посягательство на это темное господство Иуды сразу наказывается как преступление.