Мы двигались дальше. Даже ночью люди стояли на платформах и ожидали нас. В Фокшанах нас ждало более тысячи человек. Было три часа ночи. С четырех часов пополудни они стояли и ожидали нас. Все упрашивали нас, чтобы мы хотя бы на один день остались в Фокшанах. На поезд поднялась делегация, которую возглавлял Кристаке Соломон. Они вошли в мое купе, и Соломон мне сказал: "Раз уж нам не было позволено своими глазами увидеть процесс здесь в Фокшанах, то мы теперь просим вас, чтобы вы здесь у нас сыграли свадьбу. Утром 14 июня вы должны быть здесь. Все уже подготовлено".
Я обещал, что точно 14 июня прибуду в Фокшаны. Успокоенно и радостно делегация вышла в Мэрэшешти.
Наконец, утром мы смертельно усталые прибыли в Яссы. На перроне нас ждали студенты. Они взяли нас на плечи и в триумфальном шествии пронесли нас по улицам до здания университета. Там жандармы образовали оцепления. Мгновенно масса прорвала их и ворвалась в университет. Они внесли нас в актовый зал, где профессор Куза произнес речь. Затем масса снова разошлась спокойно и в полном порядке.
Мы тоже отправились по домам. С волнением я заметил мой домик на Цветочной улице, из которого я восемь месяцев назад в последний раз пошел в город, и в который больше не вернулся. На следующий день я уехал в Хуши. На пороге дома мать встретила меня. С плачем она прижалась к моей груди.
Через несколько дней мы заключили брак в мэрии Хуши.
Моя свадьба
13 июня я вместе с моими родителями, братьями, сестрами, с моей невестой и ее родителями поехал в Фокшаны, где нас гостеприимно встретил генерал Макридеску. Вечером появился комитет, который готовил свадьбу, и сообщил, что все было в лучшем порядке. Из окрестностей и других городов тридцать тысяч гостей прибыли на свадьбу в Фокшаны. Ночью ожидали прибытия дальнейших гостей. Все Фокшаны были готовы радостно принять всех гостей.
Следующим утром мне привели лошадь. Я запрыгнул в седло и проскакал мимо дома моей невесты. Затем я во главе кавалькады проскакал из города в ближайший лес. Вдоль всей дороги с обеих сторон стояли люди. В великолепно украшенной повозке следовали свидетели во главе с профессором Кузой и генералом Макридеску. Затем прибыл воз с невестой. Его тянули шесть прекрасных быков, и он весь был украшен цветами. Повозки с гостями на свадьбу следовали за ним. В свадебном кортеже было 2300 украшенных цветами повозок, карет и автомобилей, гости ехали в национальных костюмах. Я уже проскакал семь километров от города и прибыл в лес, а последние повозки и машины свадебного поезда еще не покинули город.
Церковное бракосочетание прошло в лесу перед примерно сотней тысяч человек. После церковной церемонии последовали народные танцы, игры и увеселения. Затем общий свадебный пир начался на природе. Каждый принес с собой еду. Хозяева из Фокшан прекрасно позаботились о приезжих гостях.
Цветное пестрое великолепие румынских крестьянских костюмов и румынских крестьянских повозок, радостное действо с его воодушевлением и его суетой было снято на пленку. Через несколько недель фильм о моей свадьбе показали в Бухаресте. Показать его удалось только дважды, так как министерство внутренних дел сразу конфисковало его. И фильм, и негатив были сожжены.
К вечеру свадьба закончилась в обстановке большого воодушевления и братского согласия десятков тысяч ее гостей. Еще той же самой ночью я с женой и несколькими товарищами поехали в Геркулесовы Бани. Мы жили у старых знакомых и оставались там две недели.
Однако Моца уехал в Яссы и с несколькими студентами начал копать землю для фундамента нашего дома. Инженер Григоре Бежан подарил нам этот участок под застройку.
10 августа я был крестным в Чорешти под Фокшанами на крестинах ста детей, которые появились в это время на свет в районе Путна.
Собственно, крестины должны были происходить в Фокшанах. Но чтобы предотвратить их, правительство ввело в Фокшанах осадное положение. Потому мы отправились в Чорешти. Все же, после многих преград нам удалось, наконец, окрестить сто детей. При этом нас опекало множество штыков.
К новой работе
Вскоре после этого я вернулся в Яссы, чтобы бок о бок с товарищами помогать при строительстве нашего дома. Мы не отказались от нашего старого плана и хотели при любых обстоятельствах создать себе собственный дом. Также нужно было заниматься жесткой организацией и сбором всей молодежи. Обе эти деятельности по воле судьбы были прерваны почти на целый год.
Со всех сторон мы теперь получали поддержку. Семья Моруцци подарила нам сто тысяч лей. Генерал Кантакузино пожертвовал нам три вагона цемента. Румыны из Америки послали нам изрядную сумму в 400 000 лей. Даже из самых отдаленных деревень крестьяне посылали нам свою лепту. Теперь все эти дары поступали нам, так как наше движение стало известно в самых широких слоях населения и пользовалось там большой популярностью. Особенное воодушевление вызывали наши фотографии, которые показывали студентов и студенток во время работы. Это было что-то совсем новое, чего еще до сих пор не видели. Наши действия вызывали такое большое воодушевление и согласие в Яссах, что даже чиновники приходили к нам после окончания своей работы, сбрасывали свои пиджаки и работали руками. Они хватались за лопаты, кирки или носилки с бетоном и помогали. Во время этой работы встречались студенты из Клужа, Бессарабии, Буковины и Бухареста. Под руководством Моцы Братства креста, наши боевые союзы учеников средних школ, возникли во многих городах. Теперь молодые люди и школьники прибывали из всех частей страны и приступали к работе. Здесь их соответствующим образом обучали, после чего они покидали наши трудовые лагеря строго дисциплинированными и хорошо организованными.
Два года, богатых борьбой, богатых перенесенными совместно страданиями, привели к великому чуду: эти два года восстановили великое духовное единство народа, которому всегда мешала неспособность старшего поколения присоединиться к большой общности народа.
Теперь к работе приступило новое поколение. Трудовые лагеря, служившие благу отечества, содействовали этому духовному единству народа, укрепляли и освящали его.
Опасности, угрожающие политическому движению
Национальный порыв был сильным по всей стране. Я не думаю, что когда-то на румынской земле было движение с таким единодушным воодушевлением. И, все же, с "Лигой" оно не могло на самом деле прогрессировать. Не хватало соответствующей организации. В первую очередь, не было единого плана борьбы. Помимо этого, так как движение исключительно быстро стало народным, возникла новая опасность: в него прокрадывались всевозможные темные и опасные элементы.
Движение никогда не погибает по вине его внешних противников. Всегда его сбивает с ног внутренний враг. С движением происходит то же, что и с отдельным человеком. Из тысячи человек, вероятно, только один умирает от внешних обстоятельств и несчастных случаев. Большинство людей умирает от внутренних ядов. Они гибнут в отравлении.
После процессов в Вэкэрешти, Фокшанах и Северине в движение вошел любой, кто захотел. Принимали всех. Некоторые приходили, чтобы помочь своим делам, другие приходили просто, чтобы обманывать. Они инкассировали ежемесячные взносы, продавали все возможные листовки и пожинали займы. Где только эти люди появлялись, они дискредитировали все движение. Другие, в свою очередь, приходили, так как видели у нас соответствующую область для политической деятельности и надеялись получить выгодную политическую должность. Они начинали враждовать друг с другом внутри движения и предъявлять взаимные жалобы. Один пытался навредить другому. Каждый хотел быть руководителем или, по меньшей мере, стать членом парламента. У других были, пожалуй, добрые намерения, но сами они были недисциплинированны и не подчинялись приказам. Повиноваться кому-то, было для них невыносимым. Они противились подчиняться их руководителям и распоряжениям. Каждое распоряжение ими подробно обсуждалось вплоть до бессознательного состояния. В конечном счете, каждый давал указания, как ему вздумалось, и действовал по собственному усмотрению.
Еще были люди, которые демонстрировали свою добрую волю, но были не в состоянии включиться в движение. Если они все же пробовали, то взрывали всю общность. Другие – это прирожденные интриганы. Где бы они ни появились, своими нашептываниями и хвастовством они разрушают единство и сплоченность движения и уничтожают его сплетнями и подозрениями.
Другая категория людей – те, которые одержимы идеей фикс. У каждого есть своя особенная идея, и он твердо убежден в том, что нашел ключ ко всем проблемам. Теперь они изо дня в день ничего другого не делают, как убеждают других в неповторимой ценности собственной персоны. У некоторых, в свою очередь, есть газетная болезнь, они страдают, так сказать, от "газетной мании". Они любой ценой хотят быть редакторами газет или, по крайней мере, видеть свое имя напечатанным под статьей в газете. Другие ведут себя внутри общности так, что везде, где они появляются, они всегда компрометируют всю борьбу движения и разрушают веру в него. И, наконец, есть и такие, которым просто платят, чтобы они затевали интриги, наблюдали и шпионили, и дискредитировали любой подъем движения.
Какой большой тщательностью и вниманием должен обладать руководитель, принимаясь за дело, чтобы справляться со всеми этими расходящимися элементами, которые подчиняются его руководству. Сколько работы по обучению ждет его. Как он неутомимо, изо дня в день должен стоять на страже! Без этого каждое движение будет безвозвратно потеряно.
Профессор Куза, однако, совсем не был энергичным руководителем. Он смотрел на эти вопросы и факты абсолютно отчужденно. Его лозунг звучал: "В "Лигу" может войти каждый и оставаться в ней, пока он хочет и может".