В основном их, конечно, приводят встревоженные родители. На войне как на войне - тут не до учебы. И книжки они какие-то странные читают… Был случай, когда отец-пролетарий подрался с сыном, найдя у него "Майн кампф", потом сын объяснил ему свою позицию: "Россия - для русских, а Гитлер - это только изучение методики, ты же не станешь злиться на учебник истории". Они помирились, купили… бутылку водки, а мама прибежала ко мне в слезах. Приходят девушки: я люблю парня, он фашист, и я не знаю, как мне быть. Несколько раз приходили сами мальчишки, как правило, из тех, которые бывали у меня раньше, в младшем возрасте: хочу услышать еще мнение, точнее разобраться, родители достали, но ведь я понимаю, что правда - на нашей стороне…
У меня в кабинете на полке, запрятанные глубоко за литературу по детской и возрастной психологии, лежит с десяток националистических брошюр, которыми меня снабдили проникнувшиеся доверием подростки: "чтоб вы узнали и разобрались".
Масса ужасных историй, с тайными могучими организациями, с преследованиями, с избиениями и убийствами, в детективном стиле: "Вы не представляете, что творится. И никто из внешнего мира не представляет…" Девяносто процентов из всего этого, по счастью, воспаление героической фантазии. Люди в черном, супермен приходит на помощь… Но остаются еще десять процентов.
"Антифа" недоуменно и подозрительно смотрит на меня.
- Я знаю, там, где трансформаторная будка, я гуляю там с собакой.
- Не делайте этого, там опасно, - почти просит он. - Я хочу вас предупредить, я вам добра желаю!
Охохонюшки-хо-хо! Доброжелатель!
А кто тебе-то добра пожелает? В дворовой школе - тоска, все предметы - запущены еще с конца начальной школы, учитель вполне может раздраженно бросить классу: "Вы все дебилы, и судьба вас ждет соответствующая". Профориентации ноль, мысль, что работа может приносить не только деньги, но и удовольствие, в голове не ночевала. Единственная ассоциация на слово "творчество" (проверяла) - "народное, художественное". В семье разговоры о деньгах, которых всегда не хватает, и заклинания: "Сынок, ты только водку не пей, а то будешь как…". Ходил ли в кружки, в секции? В хор до третьего класса. А потом? Да там же за деньги все… Вранье, не все и не всегда! Но кто же тебе (или хоть твоим родителям) подскажет?
Они - обычные городские дети, подростки. Нормальные, психически и соматически относительно здоровые, никем не зомбированные. Но в любой день, при стечении обстоятельств, они могут убить. Искалечить. И искренне считать, что сделали они это не от собственной ненужности миру, от избытка никуда не направленной жизненной силы и агрессивности, а - "по идеологическим мотивам". И в любой момент любой из них, практически любой (чуть-чуть харизмы и совсем немного материальных ресурсов) может воспользоваться этими "мотивами" в своих корыстных, благородных, идеологических, религиозных, каких угодно целях. Идет война!
Но я же (лично я) должна что-то сделать? Я пытаюсь их "приручить". Обсуждаю "Майн кампф", труды "Аненербе", книги Головачева и Лимонова. Жду, когда дело дойдет до Ницше и Мальтуса. Не доходит. Чувствую себя так же, как много лет назад в зоопарке, когда подманивала и приучала к себе трусливого и озлобленного черно-бурого лисенка по кличке Шельма. Кто-то из них пугается и пропадает. Кто-то (самая любопытная часть) остается.
- Я хочу понять. Я привыкла молчать и хранить тайны. Это моя профессия. Ты это знаешь.
Долгая пауза. Потом кивок головой.
Картинка из серии "комические старушки": ноябрьская тьма. Мокрый снег. Железные ступеньки, облезлая жестяная табличка с черепом "Не влезай - убьет!" Полуседая тетка в длинном пальто (это я) сидит на подложенной картонке, рядом - лежит огромная лохматая дворняга и стоят десятка полтора темных фигур. Речь идет о том, кого именно надо немедленно уничтожить, чтобы у нас в России настало всеобщее счастье. Вариантов, как вы понимаете, несколько.
- А что вы скажете?
Я начинаю говорить. Я вообще-то неплохой лектор. И отнюдь не кабинетного толка. Доводилось читать и в лесу (для юннатов), и на берегу Белого моря (для студентов), и даже на борту МРС (малый рыболовный сейнер) на Дальнем Востоке (для рыбаков - чтобы знали, кого надо поймать). Но это место и контингент, пожалуй, самые экзотические.
Ницше и Мальтуса - к черту. Чистая биология, здесь я сильна и уверена в себе. Кажется, это называется социал-дарвинизм. В каждом поколении рождается и вырастает сколько-то молодых людей, предназначенных погибнуть на баррикадах. Это нужно для выживания и в идеале для экспансивного развития данной популяции. Это можно назвать любым термином, но это нельзя отменить. Люди сложнее зверей. Этому стремлению можно придать фантик. Идеологический, классовый, религиозный и т. д. Король Артур отправлял своих рыцарей на поиски Грааля. Крестовые походы решали европейскую проблему избыточности молодых самцов в сражениях с жителями мусульманских стран. Я рассказала, что подобное происходило в Египте, на Палестинских территориях, в Грузии, в Каракалпакии… Если продолжить в будущее, открыть космос и организовать Свободный Поиск, то получится Максим Каммерер из фильма "Обитаемый остров", который долетит, шлепнется и все равно ринется на первую подвернувшуюся баррикаду. Флибустьеры, ушкуйники, "Народная воля", казанские уличные войны времен моей ранней юности, хулиганствующие стаи молодых ворон, подростковое группирование у павианов…
Слушают, развесив уши, встряхивая головами, чтобы лучше уложилось. Прямо слышу треск: пытаются встроить приводимые мною примеры и обобщения в уже имеющиеся в мозгах конструкции.
Неожиданное и даже капризное возражение от одной из черных фигурок в огромных ботинках:
- Что же, это все только для самцов? А нам, девушкам - что же? Киндер, кюхен, кирхе? У нас - не так!
Можно списать на эмансипацию, внутренне усмехаюсь я. Но если вспомнить кое-какие эпизоды из Ветхого Завета, полотно Делакруа "Свобода на баррикадах", Софью Перовскую, то картина получается несколько сложнее…
Я говорю: не позволяйте никому собой манипулировать. Ищите интересное занятие, смысл. Свое, собственное. Кто предупрежден, тот вооружен.
Они говорят: где же его взять?
Разница между "фашистами" и "антифашистами" для меня почти незаметна. Вопрос выбора: кого надо "мочить в сортире"? Я говорю: ты понимаешь, зло неспособно к созиданию. Только разрушение. Все, что в мире создано, воплощено - это намерения и деяния добра.
- Я понимаю, - говорит фашист. - Всех хачей и черных замочить. Тех, которые перед Западом преклоняются, прибить. И строить нашу Россию - русскую и православную. Воплощать - это вы красиво сказали.
- Я понимаю, - говорит антифашист. - Убить всех фашистов. Тех, которые не понимают демократии и что все равны, прибить. И строить нашу Россию - свободную и демократическую. Воплощать - это правильно.
Я опасаюсь: что же будет, если они узнают, что я - "и нашим, и вашим"?! Однажды выясняется: они знают, у них разведка во "вражеском" лагере. Я покупаю баллончик с краской и пишу на трансформаторной будке: "Да здравствуют молодые павианы! Всех видов и расцветок!" Через некоторое время внизу появляется смайлик со свастикой. И чуть позже - смайлик со знаком "антифа".
Это наши дети. Если мы будем искать "зло" вне нас, объяснять его чьими-то происками, то это зло так и останется с нами.
Глава 11
Воспитывать или не воспитывать?
- Может быть, хоть вы, доктор, на него повлияете. Митя же мальчик все-таки, ему обязательно нужно…
Я с недоумением, ничего не понимая, посмотрела на восьмилетнего симпатичного пацана, который с живым интересом осваивал коллекцию трансформеров, оставленную у меня в кабинете отъехавшим на Запад благотворителем. Как я должна повлиять на этого вполне благополучного на вид ребенка? Что именно, обусловленное его половой принадлежностью, ему "обязательно нужно"?
- А не могли бы вы прояснить свою мысль, - начала я, проследив направление взгляда Митиной мамы. Взгляд ее упирался в мужа, пришедшего вместе с ней.
Коротко стриженый блондин, муж и отец, насупившись, сидел на банкетке. На его красивом лице застыло выражение детского упрямства: а вот и не буду я есть эту вашу кашу!
Ага! - быстро сообразила я. - Разборки между мужем и женой, и ребенок как разменная монета в их отношениях. Вот, теперь она его к психологу притащила. Впрочем, то, что он согласился прийти, это все-таки очко в пользу ребенка…
- На что именно повлиять? - отреагировала я, уверенная, что проблема семьи мне уже ясна.
- Андрей полностью устранился от воспитания Мити. Принципиально, - объяснила женщина. - Когда я прошу его хоть в чем-нибудь меня поддержать или хотя бы оспорить мое решение, он всегда говорит одно и то же. Сначала: "оставь его в покое", а потом: "делай как знаешь". А ведь у Мити сейчас наступает такой сложный возраст. Ему нужно участие именно отца, мужчины. Вы не подумайте, у меня с сыном хорошие, доверительные отношения, но иногда он задает такие вопросы, на которые я просто не знаю, как ответить…
Обыкновенное дело, - подумала я. - Сначала превращает отношения мужчины с ребенком в площадку для предъявления своих претензий к мужу, а потом удивляется, что Андрей сбежал с этой площадки. Понятно, что ребенок тут совершенно ни при чем…