– А сколько тебе лет, Стив? – полюбопытствовал Клинг. – Шестьдесят восемь?
– Шестьдесят девять, – поправил его Карелла.
– Немало. Но ты неплохо сохранился, Стив, ничего не скажешь. Ты отлично выглядишь.
– Веду здоровый образ жизни, – пояснил Карелла.
Наконец они добрались до «Райского уголка». Их встретил характерный для всех бильярдных шум – стук шаров, катящихся по зеленому сукну. Они подошли к будочке у входа. Это был самый обычный сигаретный киоск. Внутри, перед набором выключателей для освещения столов, сидел лысый человек. Он даже не взглянул на пришедших. Выдвинув ящик кассы, он сосредоточенно считал деньги.
Когда лысый человек сосчитал последний цент, Карелла обратился к нему:
– Удачный день?
– Соmmе ci, comme ca [9] , – сказал лысый. – Если вам нужен стол, придется подождать. Все занято.
– Стол нам не нужен, – успокоил его Карелла.
– А что вам нужно?
– Человек по имени Фрэнк Абельсон.
– Зачем?
– Мы из полиции, – сказал Карелла и показал свой значок.
– Что он натворил?
– Хотим задать ему несколько вопросов, – уклончиво ответил Карелла.
– Насчет чего?
– Так, одно дело.
– Какое?
– Самое обыкновенное.
– Это не по поводу...
– По поводу чего?
Лысый вдруг встревожился.
– Так, пустяки.
– Что все-таки у вас произошло?
– Да ничего. Меня зовут Финк. Лысый Финк. Смешное имя, да?
– В высшей степени, – сказал Карелла.
– Оно что-нибудь говорит вам?
– Что?
– Да имя мое! Лысый Финк, слыхали о таком?
– Нет.
– Разве вы не знаете этого парня из восемьдесят седьмого участка? Вроде бы вы оттуда.
– Оттуда. Какого парня?
– Роджера Хэвиленда. Знаете его? Клинг бросил взгляд на Кареллу.
– А как же, знаем.
– Ну и... Неужели вы ничего друг другу не говорите? Я хочу сказать, у вас это не заведено?
– Не понимаю, – отрезал Карелла.
– Вы как... делитесь или нет?
– Делимся чем?
– Наваром.
– Каким наваром?
– Кончайте меня разыгрывать, – сказал Финк. – Вы что, первый день в полиции?
– Ты платил Хэвиленду? – спросил Карелла.
– А как же!
– За что?
– Азартные игры. Кости.
– Держишь притон?
– Что-то вроде этого. Хэвиленд разрешил. Он сказал, что с полицией неприятностей не будет.
– Хэвиленда больше нет, – сказал Клинг.
– Серьезно? – Финк обалдело разинул рот.
– Вполне.
– Понимаю. Значит, вы теперь вместо него. – Финк передернул плечами. – Я не против. Мне все равно, лишь бы меня оставили в покое. Условия те же?
– Не совсем, – сказал Карелла.
– Мы что, мало платим?
– Не в этом дело.
– А в чем?
– Азартных игр больше не будет.
– Чего, чего?
– Не будет азартных игр.
– Это в честь чего же?
– Новая администрация!
– А, вот оно что! Некрасиво получается. Вы сами затеяли разговор, а потом в кусты.
– Говорил ты, Финк, – напомнил Карелла, – а мы внимательно слушали.
– Какая разница! Деловые люди так не поступают. Вам что, не нужна доля Хэвиленда?
– Нет.
– Кончайте шутить, ребята.
– Какие тут шутки! – сказал Карелла. – Азартным играм конец и точка. Ищи себе другую дыру.
– Чтоб вас всех... – с отвращением произнес Финк.
– Где Абельсон?
– За третьим столом. Только он не любит, когда ему мешают.
– Значит, нам сильно не повезло, – сказал Карелла, и они с Клингом двинулись к третьему столу. Там в гордом одиночестве катал шары человек в белой рубашке и голубой куртке с закатанными рукавами. У него была темная шевелюра с залысинами и пронзительные карие глаза. Хотя он играл, сам с собой, шары он закатывал вслух.
– Шестого в угол! – возвестил он и ударил. Шестой полетел в угловую лузу, а шар-биток остановился в дюйме от тринадцатого шара.
– Тринадцатого в середину, – снова возвестил Фрэнк.
– Фрэнк Абельсон? – осведомился Клинг.
– Он самый.