Зато когда облавы совпадали с хорошей погодой, они были весьма занимательны. Появлялась машина "скорой помощи", а то и две. Проведя визуальную разведку через бинокли с крыши здания МВД и других мест, и даже с паркового колеса обозрения, и видя кучки собравшихся вместе курителей анаши и игроков в джа, бейбут, альчики, секу, очко и т. д., из машины "скорой помощи" вдруг выскакивали в белых халатах здоровенные опера. А из-за углов - неизвестно откуда взявшиеся менты, - кто работая под бомжа, кто - под студента (на параллельной улице находился университет). Резво налетая на группы, они старались, чтобы их жертвы не скинули деньги, оружие или наркотики.
В такие моменты часто можно было видеть, как по реке Сунже, омывавшей эту улицу и отделявшей ее от парка Кирова, некоторые грозненские босяки вплавь уходили от преследования, а по Сунже плыли чемоданы, полные анаши (марихуаны), гашиша.
Во многих домах были катраны, называемые в Грозном "майданы", то есть места, где "катали" в карты и другие азартные игры. Содержатели притонов существовали за счет процента с выигрыша. В эти дома можно было зайти после закрытия магазинов и ресторанов, выпить бутылку водки и закусить, а то и "снять" женщину. Имена бандерш и барыг - двух родственниц тети Хани и старенькой бабы Розы, о которой когда-то слагались песни ("…зайду с мороза, забьет косяк мне Роза…"); Соломона, Руйноя, Гриши - были известны на весь Советский Союз, а заправляли ими самые авторитетные - Шурик Ашуров (по кличке Хули, у горских евреев - "бешеный", так названный за его нрав, потому что убил своего же двоюрного брата, когда тот стал на зоне работать на ментов) и Леня. Насколько известно, уехавший Шурик и нынче занимается в Израиле мафией, взимая дань с таксистов аэропорта Бен-Гурион.
А живший "на Париже" Гаррик, великолепно игравший на музыкальных инструментах и пользовавшийся успехом на чеченских и других национальных свадьбах, был заядлым курителем анаши, и как-то под кайфом поведал занятную историю о еврейских похоронах. У местечковых евреев своеобразный жаргон, и слова подрифмовываются. Однажды кто-то из уважаемый евреев, страдавший от зубной боли, обглотался по совету сочувствующих тем, что впоследствии сам он назвал "охуи…льно-усыпительным", и отключился. Все подумали, будто он умер. Женщины рвали волосы, валявшиеся аж на улице. Все оплакивали кончину доблестного Адона. Понесли его хоронить. А когда переходили по мосту через Сунжу около кинотеатра "Космос", кто-то из оркестрантов вдруг взял выше ноту, чем следует, - элементарно сфальшивил. Покойник не вынес такого надругательства над музыкой и почему-то проснулся. Его несущие со страху бросили тело, а уважаемый мертвый спросонья, после таблеток, безуспешно пытался понять, озираясь, что здесь вообще происходит. Осознав, он стал страшно ругаться; кто - кричал, а кто-то смеялся, и он с ними вместе. Эти похороны были отпразднованы веселым застольем на улице и встречей соседа "из потустороннего мира".
…В тех притонах никогда не спрашивали ваш паспорт и в розыске вы или нет. Плати деньги - живи. Только будь осторожен и не наведи ментов. А если нужно оружие или куда-то сдать краденое, то тебе устроят и это.
У тети Хани в одном из домиков жил освободившийся тогда с "малолетки", а впоследствии ставший известным вором в законе, Султан Даудов, со своей женой - карманницей Розкой Сатабаевой. Позже он был убит в Балашихе.
Всесоюзного масштаба воров в законе было тогда только двое. Вася "Бриллиант" (настоящее имя - Владимир Бабочкин) - и Вася "Бузулуцкий". Второй был родом из Грозного и жил по улице Павла Мусорова, около остановки "Почта", разбомбленной позже войной.
Вася (а точней, его мама, так как сам он редко бывал на свободе) жил в одноэтажном покосившемся домике. Из старых воров-грозненцев были известны Рубик, Князь (Руслан Гайсанов, умерший в "крытой" Владимирской тюрьме), Эмиди "Старый". А молодой - Хусейн Слепой (Ахмадов) - был намного юней их, и вором стал в 1985-м году на Пятигорской "Белой Лебеди", где курд Джамал (Тбилисский) специально "загрузил" его воровским именем, чтобы 18-летний Хусейн пришел в зону (он подымался туда на взросляк с Георгиевской "спецмалолетки") и там "остановить" Гому, который пришел с Вологодской "крытой", назвавшись вором, и имел с Джамалом конфликт.
Хусейн пришел на зону в Наур, в мой 14-й отряд. Через полгода он освободился, а еще через годы виделись мы на воле.
Как-то раз шел я от университета по Интернациональной улице и на углу Краеведческого музея увидел стоявших там и что-то оживленно обсуждавших Робика и Князя. Последний имел вид завсклада (хотя основная его профессия была - карманник, щипач) и держал на руке барсетку. Мне было всего года 23, и те люди под 50 были мне любопытны: они рассказывали о ГУЛАГе, "сучьей войне", когда по заданию НКВД была спланирована война, и бывшие воры (начавшие работать на администрацию и Главное управление НКВД "суки") тогда перебрасовались даже на вертолетах из зоны на зону, - такие, как широко известные Ваха Джабраилов и Саня Пивоваров, - и убивали (сжигали на кострах) воров в законе. Последние раньше жили отдельно воровскими бараками. У Вахи Джабраилова была в зоне рассечена топором голова, и умирал он на поселке Калинина в сильнейших мучениях от головных болей. Разговор как раз шел об этом.
Затем стали ругать молодежь, как и свойственно старикам. Мол нет никаких понятий, молодежь несознательная. Дела делают (кражи и прочее), в куражах закрывают рестораны и веселятся по Северному Кавказу, на Черном море, в Москве, угощают девиц, а внимания бедолагам, терпигорцам, которые находятся в заключении, не уделяют. Сами ж попадут туда и прочувствуют, что такое неволя, каково находиться без грева. Нет чтобы сделали деньги, купили сигареты, чай, наркотики, водку и загнали бы все это в зону.
Вдруг что-то в их лицах изменилось. Пропала былая вальяжность, чрезмерная уверенность. Тон разговора стал ниже. Тут я увидел идущего в нашу сторону невысокого мужичка в коричневом костюме в полоску, с рыжими волосами, зачесанными назад. На вид - пролетарий завода "Красный молот", трудяга. Подошедший обратился с позиции старшего брата: "Ну чего стоите? О чем речь?". Князь и Рубик, слегка запинаясь, взялись объяснять:
- Да, Вась, понимаешь… Молодежь пошла ныне не та: отмороженная, не греет…
- А вы-то знаете, чего делать?
- Конечно!
- Ну идите и делайте, - сказал им Вася. - Кому надо, тот подтянется. Кто выбрал этот путь. А нет - так у него и жизнь другая.
"Мужичок" обратился ко мне: - А ты что с ними стоишь?
- Да вот интересно, слушаю воров.
На это он совсем просто ответил:
- Ну я ж тоже вор.
Так и произошло мое знакомство с известным всесоюзным вором в законе Васей Бузулуцким, позже убитым ФСБ в Питере, в больнице для заключенных Гааза.
После знакомства мы все вчетвером поехали к нему домой, где мать угостила нас чаем. Вася рассказывал: мать бранится и волнуется, что, засыпая, он держит руки скрещенными на груди, будто покойник. На груди у него с молодости была наколотая "портачка" - оскал барса - в знак презрения к властям.
Так при жизни этот вор в законе болел только судьбами осужденных, разборками, выступая в роли этакого третейского судьи, и ничего не имел. А после смерти был похоронен в Питере, и в благодарность от всего криминалитета России получил великолепный памятник.
Глава 26. Психология террора
В продолжении разговора о действиях подразделения ФСБ, руководимого Тасом, подобных всем этим отстрелам, взрывам жилых домов и на транспорте или угрозам жизни людей, вспомню такой пример. Еще весной 1996 года у главного входа в гостиницу "Балчуг", после того, как "вор в законе" Шакро задолжал несколько сот тысяч долларов, и самому пришлось скрываться за границей после попытки вклинить своего коммерсанта Иосифа в нефтяной бизнес, Шакро не учел, что этим заденет "большую кормушку" Кремля и охраняющие ее спецслужбы. Тот незначительный для него долг он перевел с отдачей на Иосифа, но тут вопрос состоял куда в большем, чем деньги.
Поэтому Тас, получив информацию, что Иосиф находится в "Балчуге" на переговорах с кем-то, подъехал туда, тогда еще - с Максом, и, приставив на глазах охраны и входящих в гостиницу пистолет "Стечкина" к голове Иосифа, прямо под козырьком парадного входа, продиктовал послание к "Шакро", а Иосифу сказал: "Деньги забудем, а тебя простим!".
"Простить" - на слэнге ОПГ значит убить, - дабы не употреблять это слово, которое при записи может истолковываться как "угроза убийства" и навлечь уголовное наказание. А Иосиф, принявший асфальтно-бледный цвет, хорошо это знал.
В то время еще это подразделение следило за открытиями в области науки; на удивление непосвященных, среди прочего, и за психологией. Встречаясь с ведущими учеными в этой области, ознакамливались с работами, проводя консультации, особенно по такому разделу в этой области науки, как "Психология террора".