* * *
Д. Дзыговбродский: – Даже если захватят Донецк, даже если захватят Луганск, то будет партизанское движение. И они никак с этим не справятся, потому что никто им не простит, что маленького десятимесячного Арсения убило украинскими минами. Никто не простит им ту бедную женщину, которую разорвало украинскими авиаракетами в Луганске 2 июня. Это простить невозможно.
А. Караулов: – В клочья, на куски на глазах у всех.
Д. Дзыговбродский: – Сейчас все едину Украину в Донецке и Луганске ненавидят. Так, как ненавидели нацистскую Германию. Власти до сих пор повторяют, что у них единая Украина, что все украинцы. Да нет единой Украины. Народ уже разделили на свидомых украинцев и на ватников и колорадов. Так называемые ватники и колорады ведь не простят, что их сделали такими, обесчеловечили.
* * *
М. Ципко: - Очень много ребят, которые стоят, действительно, до последнего, готовые умереть.
Ирина Чалина, экономист, г. Дружковка, Донецкая Народная республика: – Да, это "Душман", это "Зеленый", это "Медведь". Они стояли у горы Карачун, город Славянск. В городе Дружковка есть могила, Саур-могила. Это самая высокая точка в Донецкой области. И там мемориальный комплекс, где они держали оборону, и держат ее до сей поры.
А. Караулов: – А что, украинская армия нападала на мемориал? Они пошли уничтожать могилы погибших в 1941–1945 годах?
И. Чалина: – Для них ничего святого нет, особенно 1941–1945 годы.
А. Караулов: – И мемориальный комплекс нужно было защищать?
И. Чалина: – Да, нам нужно было защищать мемориальный комплекс.
А. Караулов: – Это такая принципиальная акция была для Киева? "Разобьем мемориал, потушим вечный огонь"?
И. Чалина:– "Потушим вечный огонь" – это принципиальный акцент. Но еще надо учесть, что это самая высокая точка в Донецкой области…
А. Караулов: – Деды и прадеды этих ребятишек, возможно, тоже воевали в 1941–1945 годах. Я о киевских ребятах.
И. Чалина: – Да. А они пошли тушить вечный огонь.
* * *
Я. Лантратова: – Еще очень интересный вопрос, что будет с этими детками. Мои добровольцы рассказывают о том, что маленькие детки в очень тяжелом психологическом состоянии зачастую прибывают.
А. Караулов: – И какие они, эти детишки?
Я. Лантратова: – Они стоят посреди лагеря в Крыму и кричат волонтерам: "Моих родителей убили, вы не знаете, когда они приедут и вернутся?"
А. Караулов: – "Моих родителей убили, скажите, когда они вернутся?"
Я.Лантратов: – Этому ребеночку было пять лет. Маленький совсем. Но он уже все помнит. Просто отправляли, лишь бы детей спасти. Порой даже матери не всегда успевали выехать вместе с детьми.
А. Караулов: – Картины, которые мы последнее десятилетие видели только в художественных фильмах о войне, повторяются сегодня каждый день?
Я. Лантратова: – Да, все повторяется. Сколько убито детей, никто не может сейчас посчитать. Даже на официальном сайте украинской Администрации есть цифры о том, что десятки детей убиты. Я сейчас помогаю выехать одной женщине. Они ополченцы. Муж погиб. Кто-то из соседей испугался и донес, потому что доносительство стало процветать. Есть, к сожалению, такое.
* * *
А. Караулов: – Скажите, действительно поставлена урна перед входом в горсовет в Краматорске?
Д. Дзыговбродский: – Да.
А. Караулов: – Обычные избирательные урны, кидайте ваши доносы. Найдем семьи ополченцев, расстреляем публично. Найдем георгиевскую ленточку – пять лет тюрьмы по новому закону Украины. За ленточку георгиевскую. Стоят урны, и "Люди, пишите ваши доносы"?
Д. Дзыговбродский: – Естественно, подлецы есть всегда. Но это не удивительно, потому что еще весной были открыты прямые линии СБУ, прямые линии прокуратуры, где говорилось "Звоните, сообщайте о сепаратистах".
А. Караулов: – Анонимно, пожалуйста, и еще и вознаграждение получите. Стучите на своих.
Д. Дзыговбродский: – Вознаграждение сразу же начали назначать в Одессе.
* * *
Я. Лантратова: – Женщина, у которой детям годик, четыре годика, пять лет и восемь лет. Так вот ночью, когда они спали, бомба попала в дом. Осколком зацепило четырехлетнюю девочку. И когда машина скорой помощи ехала, то она попала под обстрел. После этого какими-то судьбами ребенок очутился в реанимации в Запорожье. Вот сегодня эта женщина звонила и говорит: "Я не знаю, что мне делать. Нас выгоняют из больницы, нам нужно где-то жить, куда-то ехать".
А. Караулов: – С больным ребенком, причем не долечившимся, понятное дело. Мы, россияне, помогаем вывести в Крым, в Запорожье больных детей. Раненых осколками выкидывают из больницы. Хорошо, что не расстреляли семью. Семьи ополченцев в Краматорске и Славянске расстреливают.
Людмила Байдалова, официальный представитель Луганской народной республики: – Это так.
А. Караулов: – Весь мир смотрит на публичные расстрелы без суда и следствия, включая детей, которых тоже расстреливают – несовершеннолетних детей ополченцев, командиров, – и весь мир по-прежнему этого не видит?
Л.Байкалова: – Выходит, что не видит. Или не хочет видеть. Им так выгодно – не видеть.
А. Караулов: – Я жизнь прожил, и не мог представить себе, что мемориал с вечным огнем, где могила дедушек тех, кто на этот мемориал нападает, чтобы его уничтожить (это я об украинской армии), могилы их дедов, этот мемориал надо защищать с оружием в руках. Там лежат погибшие с обоих сторон. Надо защищать вечный огонь, чтобы новые фашисты (еще раз подчеркну, что родственники их, возможно, там, на горе) вечный огонь не потушили бы. И за это погибают снова.
Могилу деда своего идут разрушать внуки!
Л.Байкалова: – Ценности нивелированы изначально у целого поколения этих внуков.
А. Караулов: – То есть дед этих внуков, который боролся с фашизмом, преступник? И так говорят внуки?
Л.Байкалова: – Меня потрясает все вообще в этой истории от А до Я. Поэтому я здесь.
Я же сама из Донецка.
* * *
А. Караулов: – Там, на Юго-Востоке, людей режут на органы?
Д. Дзыговбродский: – Да. Умирающих точно. Тяжелораненых, причем тяжелораненых даже со своей стороны.
А. Караулов: – Налажен черный рынок?
Д. Дзыговбродский: – Да.
А. Караулов: – Куда отправляют органы?
Д. Дзыговбродский: – Кто больше заплатит.
А. Караулов: – Объясните. Почка шесть часов живет в специальном растворе, взятая как донорский орган.
Д. Дзыговбродский: – Не зря постоянно курсируют авиарейсы в Днепропетровск, потом дальше в Европу. Какой сейчас грузопоток идет.
А. Караулов: – То есть бизнес "люди на органы" – это реальность, это не миф, и он сейчас процветает?
Д. Дзыговбродский: – Да. Это процветало на любой войне, которую развязали США.
А. Караулов: – Да, в Югославии это тоже было.
Д. Дзыговбродский: – Это уже доказано много раз. Нет ничего удивительного. Это то же самое, что происходит на Украине.
Людей режут на органы. Еще у живых людей забирают органы.
А. Караулов: – Ну, а теперь Донецк. Причем, ситуацию в Донецке будет комментировать Юрий Михайлович Лужков. Что сегодня происходит в осажденном городе? Возможна ли в Донецке крупномасштабная гуманитарная катастрофа? Доносы в урну, публичные расстрелы без ордера, следствия и суда. Детей расстреливают публично.
Владимир Енишерлов, главный редактор альманаха "Наше наследие", лауреат государственной премии России: – А это представить себе в двадцать первом веке в Европе абсолютно невозможно.
А. Караулов: – Царская семья погибла, детей расстреляли. Сто лет с лишним мы уже об этом говорим.
В. Енишерлов: – Слава богу, об этом как-то говорят. Знаете, пора бы научиться.
А. Караулов: – Здесь расстреливается семья, еще раз – трое ребятишек.
В. Енишерлов: – И не одна. Я вспомнил испанских детей. Помните, как Советский Союз вывозил из Испании тоже тысячи детей. Очень похожая ситуация. То есть России уже приходится повторять. Как-то история развивается по спирали. И конечно, потрясающая девушка из Президентского Совета, которая очень подробно рассказывает, как они организуют эту помощь. Это настоящая работа.