Петр Вайль, авторитетный литератор, выпустил на русском языке прекрасную книгу "Гений места", о которой написано немало хвалебных рецензий. Тем обиднее наталкиваться и в ней на непростительные ляпсусы. Поди догадайся, в каких словарях искать такие словечки, как "бодега", "алтана", "ведута", "югендштиль". Зачем писать "кафедрал", когда есть русский эквивалент "собор"? Итальянское "скьявони" Вайль переводит как "славяне", хотя это словенцы, а "славяне" по-итальянски будут "слави". Бланш Дюбуа у него – "белый лес", хотя это скорее Белянка Лесная, если так уж хочется перевести на русский имя собственное, потому как дю буа значит "из леса", а Бланш – это французское женское имя. И таких "открытий" у П. Вайля хоть отбавляй, вплоть до названия послесловия, зачем-то написанного по-английски и почему-то толкуемого как "благодарность", хотя в английском Appreciation – это "оценка" (как и во французском, откуда оно пришло в английский язык).
Лет двадцать живет в Париже Борис Носик. Сам Бог велел ему поделиться своими впечатлениями об этом замечательном городе и его жителях. И он делает это увлеченно и интересно в книгах "Прогулки по Парижу. Левый берег и острова" и "Прогулки по Парижу. Правый берег". Но сколько же и у него совершенно диких ошибок! Он сплошь да рядом перевирает имена собственные, причем даже очень известные. В. Жискар д'Эстен у него просто "д'Эстен", хотя главная часть этой фамилии – Жискар, а д'Эстен – лишь поздняя добавка. Известные философы Ля Боэси и Гельвеций, бард Брассенс у него Боэти, Эльвесиюс, Брассанс. Видимо, у этого автора проблемы со слухом; Носик тоже без всякой нужды вбрасывает в оборот без перевода или хотя бы объяснения такие слова, как "петанк" (игра в шары), "маршан" (торговец), "мовез репутасьон" (дурная репутация), "отель партикюлье" (частный особняк) и так далее. Он любит толковать французские слова, вместо того чтобы просто перевести с помощью словарей, и у него "дух" превращается в "душу", а "относиться спесиво", оказывается, значит "смотреть, обозревать" (!).
Такими играми занимается и Георгий Гачев. Этот славный культуролог взял да и "перевел" французский глагол verser не с помощью эквивалента "наливать", а приписав ему совсем иное значение – "вращать" (хотя у французов для этого есть другой глагол – tourner), и на этой выдумке выстроил ученую концепцию "вращабельности" Версаля (Независимая газета). Знаток наук!
Уж сколько раз твердили миру, что "будировать", если верить французским словарям (словечко-то оттуда), значит "дуться", "сердиться", а вовсе не "будоражить", как думают многие наши грамотеи! Еще В.И. Ленин разъяснял это товарищам по партии, однако и нынче они нет-нет да и "пробудируют" какой-нибудь вопрос. Но зачем в эту компанию затесался прекрасно владеющий
русским языком Олег Табаков? В книге "Моя настоящая жизнь" он вдруг поведал о "будировании сомнений". Хорошо хоть еще не стал "довлеть над чем-нибудь", как это делают очень многие наши образованны, путая "удовлетворять" с "давить".
Может быть, действительно завести в "Литературной газете" специальную рубрику и регулярно демонстрировать наиболее вопиющие примеры прегрешений против родного языка, особенно когда они совершаются именитыми гражданами? А то уже совсем невмоготу стало "великому и могучему" от канцелярита, варваризмов, элементарной безграмотности, от всякого сора и вздора (Литературная газета. 2000. № 48).
4. Объясните название приведенной ниже публикации. Как ее заголовок связан с основным содержанием? Согласны ли вы с авторской оценкой заимствований? Назовите положительные и отрицательные стороны заимствований, аргументируйте свое мнение конкретными примерами.
Гастарбайтеры языка
Наверное, каждому случалось пожалеть о падкости нашего языка на иностранные словечки, из-за которой мы, как малые дети, тащим в рот всякую гадость. Еще ладно, когда чужое слово приходит с новым понятием – не переводить же, как Карамзин, иноязычные словечки по частям (тем более что запросто может не получиться: ньюсмейкер превратится в значащего совсем не то новодела, реанимация - в какое-то непонятное переодушевление, а инаугурацию одним словом и вовсе не перевести). Но ведь часто нахальный чужак лезет на место, у которого есть законный, живой и здоровый владелец. Вот, скажем, вошел в последние годы в наш язык имидж (уже и родственничков за собой потащил – имиджмейкер, имидж-реклама и т. д.) – а чем он, спрашивается, лучше давно существующего в языке образа?
Однако при более внимательном рассмотрении выясняется, что тут еще неизвестно, кто кого обижает. Взять хотя бы ту же пару имидж – образ: ведь первое из них заменило второе далеко не во всех его значениях. Можно даже сказать – только в тех, в каких почтенному русскому слову образ неловко было и употребляться.
Имидж – это образ, искусственно созданный и не то чтобы заведомо ложный, но совершенно не обязанный соответствовать хоть чему-то в действительности. Вот этот-то малопочетный смысл абориген образ и уступил гастарбайтеру имиджу, сохранив за собой иные, более престижные значения.
Примерно те же отношения связывают и многие другие русские слова с их как бы непереведенными иностранными синонимами. Личность - это нечто яркое и неординарное, это звучит гордо, а если нужна нейтральная стилистическая окраска, то лучше сказать индивидуум или персона (последнюю можно употребить еще и в ироническом смысле). Писатель - это творец, пророк и учитель народа, а если речь идет о человеке, зарабатывающем на жизнь составлением текстов – безотносительно к масштабу дарования, – то это литератор. Битва - это нечто серьезное и драматичное, даже если говорится в переносном смысле, а выбор слова баталия означает, что говорящий относится к обозначаемому им конфликту с иронией. Гонор - качество совсем иное, нежели честь. О паре разведчик – шпион как-то уж и напоминать неловко.
На что несерьезно слово призрак - обозначаемого им объекта, быть может, и вовсе в мире не существует. Но все же и оно как-то реальней, солидней импортного фантома - им обозначают только то, чего уж точно нет, даже если считать, что вообще-то привидения существуют. А, к примеру слово контора - само гастарбайтер, но поселилось в наших краях давно, обзавелось авторитетом, и заниматься своей основной работой – обозначать помещение для умственной и бумажной работы – ему прискучило. И вот обязанность эта спихивается на только что прибывшего из английского языка новичка – офис. А контора предпочитает теперь означать (пока только в разговорном языке, но лиха беда начало) собственно фирму или организацию (обыкновенно ту, в которой трудится говорящий).
Есть, пожалуй, только один пласт лексики, где все обстоит наоборот: названия криминальных и прочих социально не одобряемых занятий. (Собственно, тут тоже все как у людей – известно же, что в легальной сфере иммигранты занимаются всякой черной работой и медленно выбиваются в люди, зато преступный бизнес прибирают к рукам моментально). Рэкетир звучит куда благопристойнее вымогателя, киллер явно профессиональнее убийцы (а тем более – мокрушника), и даже давно обрусевший бандит серьезнее и солиднее исконного разбойника, которому в утешение осталась только его роль в фольклоре. А поскольку в русском мировоззрении набивание мошны явно ближе к занятиям криминальным, чем к достойным, то и коммерсант с бизнесменом куда респектабельнее купца.
В общем, пусть иностранные слова лезут к нам и дальше. Черной, скучной, неблагодарной работы в нашем языке хватит на всех (В. Глаголев. Итоги. 2000. № 4).
5. Определите, какие функции выполняют заимствованные слова в следующих фрагментах текстов:
Конечно, работа будет самая простая, Олег сразу предупредил, что речь может идти только о должности оператора-рецепциониста (если по-русски – девушки, отвечающей на телефонные звонки и переключающей абонентов на нужные линии) или – если очень повезет – офис-менеджера (опять же, если перевести на понятный язык, человека, отвечающего за наличие в конторе бумаги, скрепок и картриджей для принтеров) (А. Маринина. Городской тариф).
Ирочка была типичным представителем менеджеров первой российской сборки. В агентство регулярно приходили преподаватели по деловому этикету психологии, корпоративной этике и прочие проводники в мире бизнеса. Совещание – брейнсторминг, юбка – до середины колена, очки – часть имиджа, служебный роман – секи/ал харрасмент, совет другу – консалтинг (Маша Трауб. Глянец).
Ну до чего же эти новые бизнесмены быстро набрались красивых слов: проект, программа, маркетинговые стратегии, позиционирование. От всего этого Шурика Вилкова буквально мутило (А. Маринина. Пружина для мышеловки).
Я не могу сдаться. Я не умею сдаваться. Я survivor, по-русски нет нормального подходящего слова. Выживленец, вот как надо перевести, но это звучит нелепо. Нелепо, зато точно – я всю жизнь потратил на то, чтобы выжить, и выжил… (А. Кабаков. Всё поправимо).
Олег принял их [деньги. – В.К., В.Ч.] не пересчитывая.
– Слушай, старик, тебе работа нужна? Такая тема… Словом, нам сейчас нужен будет человек на должность хаускипера,
– Кого-кого?
– Хаускипера. По старинке – начальника АХУ.
– По старинке ничуть не лучше.
– Ну, снабжение, понимаешь? Начальник административно-хозяйственного управления. Порошки-салфетки… ну что там по хозяйству бывает…
Митя был сбит с толку поворотом событий и словом "хаускипер>>.