- Вот именно. Здесь ведь что важно - чтобы народ в готовности был с каждой главой ознакомиться, сразу что к ней относится припомнил да в уме держал. Отделения - непростые. Сразу посмотреть - не разберешься. В них должно изъявить гнусность пороков и славу добродетели. Отсюда и название - "Торжествующая Минерва". Мы с Михайлой Матвеевичем так постановили: объяснительные стихи к маскераду херасковские, а хоры - мои. Машины и всяческие аксессория театральный машинист господин Бригонций сделает.
- Итак, первыми пойдут провозвестники торжества с огромною свитою. С ними трубачи, литаврщики, чтобы народ собрать.
- Москвичей чего собирать. От них в какой тайне ни держи, все равно сбегутся. С ночи места занимать будут, никаким морозом или дождем не разгонишь.
- Верно, Михайла Матвеевич. Только без вступления никак нельзя. Подобно театру.
- Не спорю, не спорю, Александр Петрович. Это я только про москвичей. Любопытней, кажется, народу не сыщешь.
- Так вот перед первым отделением несен должен быть знак Момуса, бога насмешки, который ничему веры не дает, над всем потешаться норовит, каждому помыслу противустоит. Отсюда и наименование отделения - "Упражнение слабоумных". Вы что здесь, господин Волков, предложить можете?
- Для начала музыкантов, кукольщиков во множестве, всадников на деревянных конях в том смысле, что по виду едут, а на самом деле с места сдвинуться не смогут. За ними верхом Родомант - храбрый дурак и чтоб паж косу его нес преогромную.
- И непременно Панталоне со служителями в комическом платье. Панталона в портшезе нести можно, чтобы с важностию по сторонам раскланивался.
- Панталона можно. Далее дикарей множество.
- Место для арлекина.
- А вот еще Александр Петрович задумал: быка с приделанными на груди рогами, на быке - человек, а у человека в груди окно, чтобы держал он модель вертящегося дома. Объяснить такую аллегорию нетрудно. Момус, видя человека, смеялся, для чего боги не сделали ему на грудях окна, сквозь которое бы в его сердце можно было смотреть; бык смеялся, для чего боги не поставили ему на грудях рогов и тем лишили его большой силы, а над домом смеялся, отчего нельзя так его сделать, что если худой сосед, то его поворотить на другую сторону.
- Не мудрено ли?
- В стихах все разъяснить можно. Да и государыня пожелание высказала, чтобы сразу критиканов осмеять. Для примера.
- Что ж, коли на то воля ее императорского величества, господину Волкову остается только талант свой приложить.
- Сделаю, что смогу, ваше превосходительство. Тут и второе отделение не проще - "Смех и Бесстыдство". Бахусом представленные.
- И что же? Для начала ведь решили мы, чтобы картину везли. На картине - пещера Пана, в ней нимфы, сатиры, вакханки в буйном веселии, сатиры на козлах, свиньях и обезьянах.
- А за картиной - пьяный Силен на осле в окружении сатиров. За ним на быке толсторожий откупщик, бочка с корчемниками, целовальники, стойка с питием, за стойкой - чумаки с балалайками да в конце хор пьяниц.
- Тут уж Никита Юрьевич все подсказал. Видал он шествие Всешутейшего и Всепьянейшего собора государя императора Петра Великого. Народ тогда больно веселился.
- И здесь веселиться будет. Пьяницам у нас всегда почет. Не знаю, у какого еще народа поговорка такая быть может: пьян да умен - два угодья в нем.
- С третьим отделением вся надежда на картину - "Действие злых сердец". Тут и ястреб, терзающий голубя, и паук, спускающийся на муху, и голова кошачья с мышью в зубах, и лисица, давящая петуха. Можно за ней хор музыки пустить, чтобы музыканты разными животными наряжены были да несогласно играли.
- Зато в четвертом картина простая - маска со змеями, кроющимися в розах и надписью "Пагубная прелесть" и означать она должна "Обман".
- Зато за нею цыгане и цыганки с песнями и танцами, пляшущие колдуны, ворожеи, дьяволы и сам Обман в лице аферистов и пустых прожектеров. Государыня особенно настаивала, чтобы прожектерство осудить. От него, по ее мнению, лишь смешение мыслей у народа наступить может.
- Подумать бы, как Обман от Невежества отличить. Невежеству и его посрамлению у нас пятая картина посвящена будет.
- Отделение, хотели вы сказать, Александр Петрович, потому что картины живописной тут на деле никакой - одно изображение черных сетей, нетопыря и ослиной головы с надписью "Вред непотребства". Господин Волков придумал, чтобы за знаком четверо как бы замерзших змей отогревали, хор слепых друг дружку вел, Невежество на осле ехало, а за Праздностью и Злословием топа ленивых плелась.
- Шестое отделение, думается, Михайла Матвеевич, едва ли не самое важное - "Мздоимство". Было оно, есть и будет в России, и все же уместно подчеркнуть, что ее императорское величество терпеть его более не намерена.
- Большое облегчение от того народ российский почувствовать должен, потому и отделению следует быть разнообразному - на все случаи жизни. Как там у вас, господин Волков, предполагается? На знаке, знаю, художники изобразить Гарпию взялися - птицу великую с человечьей головой, вокруг крапива, крючки, денежные мешки и изгнанные бесы.
- О том мы с господами живописцами уже толковали. Надпись еще они сделают: "Всеобщая пагуба".
- А далее что решили?
- С ябедников и крючкотворцев начнем. Они знамя понесут с одним словом: "Завтра", в том смысле, что ничего сразу решать не хотят. За ними особы замаскированные на крючьях тащить будут взяточников, обвешанных крючками. У сочинителей ябед своя толпа. Им положено идти с сетями, соседей своих стравливая и опутывая. А под конец хромая Правда на костылях еле тащиться будет, а сутяги и аферисты ее в спину тугими денежными мешками толкать.
- Отлично, господин Волков, отлично. Лишь бы лицедеи ваши все хорошо разыграли.
- Разыграют, не беспокойтесь, Александр Петрович. Я и актеров своих привез да из крепостных трупп немало народу набрали. Должно хватить.
- Смотрите! А ежели нехватка какая, тут же его сиятельству князю Никите Юрьевичу сообщайте. Он с деньгами жаться не будет.
- Премного благодарствую. Главное для меня, чтобы часу на репетиции хватило. За неделю такого действа не сгоношишь. Где там!
- Ну, уж тут как кривая вывезет. Мы сами себе не хозяева.
- И то подумайте, Александр Петрович, как седьмое отделение представлять.
- Да, тут у нас мир навыворот.
- "Превратный свет", Михайла Матвеевич, а под знаком - на нем летающие звери четвероногие и лицо человеческое, вниз обращенное, над ним надпись: "Непросвещенные разумы".
- Получится ли как задумали, господин Волков?
- Должно, хоть и непросто все. И то сказать, сначала хор в вывороченных одеждах, за ним музыканты верхами, кто на быках, кто на верблюдах. За музыкантами кареты - одну слуги в ливреях везут, внутри лошадь разлеглась, другую модники потянут с обезьяной внутри. Два люльки на колесах - старика спеленутого грудное дитя кормит и за старушкой с куклой девочка с розгой. Свинья преогромная на розах - это в следующей колеснице, за нею музыканты в обличье козлов и певчие - ослов. А в конце Химера - ее расписывать будут маляры и славословить рифмачи верхом на коровах.
- Лучше, полагаю, не придумаешь!
- Под конец же восьмое отделение над спесью глумиться станет.
- Простите, господа, не уразумел, панно здесь какое будет?
- Картина такая: павлиний хвост, окруженный нарциссами, а под ним зеркало с надутою харею да надписью: "Самолюбие без достоинств". А в последней, девятой, изображение "Мотовство и бедность". На знаке - опрокинутый рог изобилия, из которого золото течет, а кругом фимиам курится. Отсюда и надпись: "Беспечность о добре".
- Ваш хор здесь, Александр Петрович? Лучше Сумарокова никому тему сию не сочинить, уверен.
- Хор мой, а певчие в платье, обшитом картами всех мастей. За ними Фортуна, счастливые и несчастливые игроки и нищие с котомками.
- Вот, пожалуй, и все, что вам знать следует, Дмитрий Григорьевич. В апофеозе живописи места нет. Тут уж господин Бригонций расстараться должен: колесница Венеры с Купидоном, колесница Юпитера, окруженная аркадскими пастухами, богиня Астрея, знаменующая пришествие на землю Золотого века, обращенная к пиитам, увенчанным лаврами, Парнас с музами, колесница Аполлона, а в заключение - поселяне со своими орудиями, жгущие в облаках дыма военные пушки.
- Как же, Александр Петрович, вы о группе Минервы забыли в окружении всех наук и художеств. За ней колесница Добродетели, вокруг старцы в белоснежных одеждах с лавровыми венками, отроки с зеленеющими ветвями, хоры и оркестры. И только за ними - гора Дианы, озаренная лучезарными светилами.
- Ни уму, ни воображению такое представить подлинно невозможно!
- Все возможно. Дал бы бог вёдро, да чтоб никто порядка не сбивал. А так - коли пришла пора Золотого века, отметить ее достойно следует. Пусть народу навсегда запомнится.