- И этот Токкэ согласен в Россию ехать? В деньгах нуждается?
- То-то и оно, что в деньгах у него нужды нет, и о России ему еще никто не говорил. Я, сударь мой, так рассчитал, будет ваше на него согласие, тогда и разговор поведем, а пока все в вашей воле.
- За осторожность, мой друг, спасибо. Главное, чтоб государыне нового портрета захотелось. Поговорю с ее величеством при случае. Впрочем, если Токкэ этот государыне не покажется, все равно в накладе француз не будет. Заказчиков в Петербурге множество найдет.
- Нет, Иван Иванович, он от короля отпуск получить будет должен. Тут каждый месяц на счету будет. Заказчиков у него и во Франции предостаточно.
* * *
Париж. Приемная маркиза де Мариньи. Де Мариньи, Жюбер, Токкэ.
- Господин маркиз, вы посылали за королевским советником господином Луи Токкэ?
- Да, Жюбер. Но я к тому же просил вас подготовить господина живописца к нашему разговору.
- Я выполнил ваше поручение, Ваше сиятельство, и, надеюсь, успешно.
- Каким образом?
- Что за идея? Причем тут разговор двух дам?
- Ваше сиятельство, я позволю себе ввести вас в некоторые подробности жизни этой семьи.
- Если в этом есть необходимость.
- Судите сами, Ваше сиятельство. Господин королевский советник женился на дочери своего учителя господина Натье.
- И что же? Такой брак среди художников, насколько мне известно, - вещь обычная.
- О да, как у всех ремесленников и артистов. Но мадам Токкэ, а в прошлом мадемуазель Мари-Катрин-Полин Натье, не только намного моложе своего супруга: Токкэ женился пятидесяти с лишним лет. У нее литературные амбиции.
- Вы находите в этом нечто удивительное? Может быть, для любой другой страны, но не для Франции же.
- Без сомнения. Только мадам Токкэ занимается жизнеописанием близких ей художников. Она закончила биографию отца и теперь обратилась к мужу. В результате мэтр очень считается с ее мнением и советами.
- Ах, так. Они недавно женаты?
- Еще нет десяти лет, но он за это время подошел к порогу старости, а она - к расцвету всех своих возможностей.
- Значит, вы были правы в вашем маневре, Жюбер. И что же решила госпожа Токкэ?
- Прежде всего моя супруга сумела ее заинтересовать Россией. Мадам полна нетерпения увидеть русский двор.
- Не хотите же вы сказать, что мэтр собирается ехать в этот Богом забытый край с женой?
- Вот именно, ваше сиятельство. Без мадам мэтр вообще не тронется с места.
- Это ее условие?
- Боже сохрани, его собственное. Но в данном случае мадам согласна на поездку. Весь вопрос в условиях - дешево это русскому двору не обойдется.
- Но русский двор никогда и не боялся расходов.
- Тем лучше, Ваше сиятельство. Вы предупреждены и, с вашего разрешения, я могу пригласить господина Токкэ.
- Да, конечно, просите.
- Господин королевский советник, его сиятельство маркиз де Мариньи ждет вас. Прошу!
- Господин маркиз…
- Умоляю, мэтр, без церемоний! После того как вы подарили мне такой прекрасный мой портрет, вы для меня посланец Аполлона, и это я должен приветствовать вас первым.
- Вы меня смущаете, Ваше сиятельство! Ваша снисходительность и доброта не знают границ.
- Напротив, очень даже знают. Вы составляете исключение, мэтр, но сегодня я принужден вас просить об одолжении, которое одинаково нужно королю, Франции и мне.
- Если это в моих силах, господин маркиз…
- Иначе я не стал бы к вам обращаться, Токкэ. Я знаю, как дорожите вы своим положением во дворце и насколько оно способствует вашим успехам. И тем не менее - российская императрица выразила желание быть изображенной кистью несравненного Токкэ. Она обратилась к нам с просьбой помочь убедить вас принять ее приглашение. И мы присоединяемся к ее просьбе.
- Я бесконечно польщен вниманием русской императрицы, но Петербург…
- Вы хотите сказать, слишком далеко, и вы не верите, что там живут знатоки живописи, достойные вашего таланта?
- Вы читаете мои мысли, Ваша сиятельство.
- Это нетрудно. Но примите во внимание, мэтр, что дорогу в Петербург до вас проделывали десятки, если не сотни ваших французских собратьев по искусству. И все они вполне благополучно возвращались на родину, разбогатевшие и довольные тем почетом, которого они удостаивались при русском дворе. Вас же касается личное приглашение.
- Ваше сиятельство, разрешите, я добавлю к вашим убедительным доводам несколько своих разъяснений, которые очевидны для вас как государственного деятеля, но могли не приходить в голову нашему достопочтенному мэтру.
- Охотно передаю вам слово, Жюбер.
- Господин Токкэ, я просто хочу напомнить, как важны сейчас для нашей с вами Франции добрые отношения с Россией. Франция вступила в войну, и притом на стороне Австрии. Удача не во всем сопутствует нашим войскам. Позиция России приобретает тем большее значение, и вы, мэтр, волей-неволей становитесь посланником доброй воли нашего короля.
- Вы возлагаете слишком большие обязанности на простого художника, господа. Я польщен, но так ли многое я сумею сделать?
- Достаточно многое, господин Токкэ. Поверьте, господин Жюбер не преувеличивает. К тому же он должен еще вам сказать, чего именно ждет от вас русская императрица.
- Полагаю, императорского портрета, Ваше сиятельство.
- Не только. У русской императрицы есть свои странности, мэтр. Она очень красивая женщина.
- Мне довелось видеть ее портреты.
- Постарайтесь выслушать до конца господина Жюбера, мэтр.
- О, простите мне мою бестактность!
- Так вот, мэтр, мне остается повторить: императрица была красивой женщиной, и несмотря на ту огромную власть, которой она облечена, это остается для нее главным. Она хочет нравиться и, как нелепо это ни звучит, она хочет кружить головы.
- Но особы, облеченные в порфиру, продолжают, при желании, кружить головы независимо от возраста. Так мне, по крайней мере, всегда казалось.
- И вы правы, мэтр. Но тщеславие Елизаветы состоит в том, чтобы нравиться без порфиры, и вы должны это иметь в виду. На ваших портретах она должна быть прежде всего ослепительной красавицей, которая бы нравилась самой себе.
- Ее следует просто обманывать: никаких следов возраста, господин Токкэ.
- Насколько же молодой она должна казаться, Ваше сиятельство?
- Все зависит от вашего чувства меры и такта, дорогой Токкэ. Что-то вам может подсказать ее нынешний фаворит господин Шувалов, хотя он слишком дипломатичен, чтобы себя выдать.
- Жюбер, вы забыли главное лицо интриги - вице-канцлера Михаила Воронцова. Думаю, мэтр, его имя вам следует запомнить в первую очередь. И помните, Елизавета настолько боится возраста, что в последнее время перестала появляться на людях при дневном свете. Она предпочитает проводить дни в личных покоях за закрытыми занавесками и показываться лишь при свечах - в придворном театре или придворном маскараде. Ваши портреты должны вернуть ее к жизни. Иначе…
- Иначе, Ваше сиятельство?
- Ее может сменить ее наследник, который безусловно благоволит Пруссии и видит в императоре Фридрихе единственного кумира.
- Ваше сиятельство, я постараюсь не обмануть вашего доверия, но…
- О, у вас есть но, мэтр!
- Я всего лишь обыкновенный человек, Ваше сиятельство, со всеми вытекающими из моего скромного положения и состояния следствия. Благодаря вашему благословенному покровительству, сегодня я могу зарабатывать в Париже, не покидая своей мастерской, до двенадцати тысяч ливров в год. Пускаясь в столь далекое и сопряженное со многими неудобствами путешествие, я должен иметь годовое содержание, увеличенное по крайней мере в два с половиной раза, причем выплаченным вперед. Какая гарантия, что по прошествии года русская императрица расплатится со мной с необходимой аккуратностью?
- Жюбер, мэтр прав: это условие надо поставить перед вице-канцлером. И это все?
- Нет-нет, ваше сиятельство, хотя все остальное - сущие мелочи, о которых тем не менее следует заботиться заблаговременно.
- Что же, говорите, Токкэ.
- К этим пятидесяти тысячам ливров годового содержания следует прибавить бесплатную квартиру в Петербурге со свечами, дровами и каретой. Было бы смешно мне там ее покупать.
- Вы неплохо подготовились к нашему разговору, мэтр.
- О, моя супруга очень предусмотрительна. Она сущий ангел, Ваше сиятельство, во всем, что избавляет меня от лишних хлопот.
- Вы намереваетесь ехать с мадам Токкэ?
- Само собой разумеется, господин Жюбер. Поэтому я прошу обеспечить мне хорошие условия путешествия - один я бы мог довольствоваться малым, но Мари-Катрин…
- У вас больше нет пожеланий, мэтр?
- Последнее - чтобы срок моей поездки был ограничен восемнадцатью месяцами. На больший я не могу согласиться.
- Тем лучше. Ваше пожелание совпадает с волей короля: через полтора года вы должны занять свои комнаты в Лувре.