Кэт ткнула его локтем в бок.
- А! - вскрикнул Рори.
Учительница немедленно переключила свое внимание на него. Все будущие матери и их несведущие бойфренды тоже повернулись к нему, словно впервые его заметив.
- Ах, да, - смущенно произнес Рори. - Много лет назад. Когда у меня родился сын.
- Вполне реальный опыт, - учительница всем своим видом выражала издевку. - Давайте посмотрим, что вы помните.
Рори подошел к учительнице и встал рядом с ней у стола. Все еще улыбаясь, она вручила ему чистую пеленку, коробку детских салфеток и тюбик с кремом.
- Большинство новорожденных детей страдают токсической эритемой, - сказала она.
Эти слова привели Рори в замешательство.
- Чистая пеленка - это хорошо, - продолжала она. - Но главное, чтобы ребенок содержался в чистоте постоянно. Начинайте.
Кажется, ничего трудного в этом не было. И Рори действительно вставал к сыну по ночам, пока Эли спала, предварительно выпив несколько стаканов (или, может быть, целую бутылку) чего-то белого и фруктового. Но он чувствовал некоторую уверенность в себе и попытался - перед тем, как перепеленать, - распрямить скорченного игрушечного младенца.
Внезапно у того отвалилась голова и осталась в руках у Рори.
- Блин!
Класс зашелся от хохота.
- Никогда не берите младенца за голову, - наставительно сказала учительница, к тому времени уже переставшая улыбаться.
- Я всего лишь хотел его распрямить, - оправдывался Рори, безуспешно пытаясь нахлобучить голову обратно. - Разумеется, в реальной жизни я бы никогда…
Наконец он кое-как справился с головой, зато тут же запутался с мокрой пеленкой, которая никак не хотела разворачиваться. Класс снова наградил его дружным хохотом. Учительница приняла разочарованный вид.
- Вот умора! - гоготал один из будущих отцов. - От этого чувака я просто тащусь! Прямо как в кино "Экзорцист"! Скоро голова начнет ходить по комнате и всех пугать! Прямо умереть и не встать! Умереть и не встать!
"Какая милая беседа в предродовом классе", - подумал Рори.
Он сделал еще одну попытку снять мокрую пеленку. На сей раз это ему удалось, и он увидел залитые водой пластиковый животик и приватные части младенца. Он деликатно помазал их детским кремом из тюбика (незаметно сдерживая дыхание, чтобы успокоиться), потом промокнул салфеткой и гордо улыбнулся. Потом приготовил новую пеленку, разложил ее на столе, поднял куклу, но та тут же выпустила ему в лицо струю воды.
Класс зааплодировал. Многие просто корчились от смеха.
- Между прочим, - сказала учительница, отсмеявшись, - свежая урина абсолютно стерильна и не приносит никакого вреда.
"О, да, - подумал Рори, - теперь я все хорошо вспомнил. Весь этот кошмар".
На этом занятия закончились. Учительница сообщила, что в следующий раз они будут обсуждать цвет содержимого горшочков и - в качестве особого блюда - встретятся с настоящим младенцем, шестимесячным отпрыском одной из матерей, которая в свое время посещала курсы.
В машине, по пути домой, Рори предпочел сфокусировать все свое недовольство на этой "встрече" с младенцем.
- Как это можно "встретиться" с младенцем? - вопрошал он. - Какой смысл они в это вкладывают? Что он будет делать? Стоять посреди нас с коктейлем в руке? Вести непринужденную беседу? Разговаривать о погоде?
- Может быть, он даст тебе некоторые указания относительно того, как его надо пеленать.
- Какая чушь!
Кэт внимательно посмотрела на него.
- Тебе совсем не хочется этим заниматься, правда?
- Разумеется, хочется! - энергично возразил он. - Все дело в этих дурацких курсах! В разговорах о мамашах, папашах, младенцах. Мы уже выросли из этого возраста.
- Нет, тебе не хочется этим заниматься, я теперь это ясно вижу. - Кэт говорила таким тоном, словно, наконец, поняла, кто он есть на самом деле. - Причем ты не виноват. Мне надо было все предвидеть заранее. Я ведь вынудила тебя сделать это. И вот теперь все открылось.
- Послушай, Кэт, успокойся. У тебя гормоны играют.
Она грустно улыбнулась.
- При чем здесь гормоны? Проблема не в них. Проблема в тебе и во всех твоих сомнениях.
Рори попытался взять ее за руку.
- Послушай, мы пройдем этот путь вместе.
- Сомневаюсь. Потому что у меня такое чувство, будто я совсем одна.
- Кэт, прекрати! Ты же знаешь, я терпеть не могу женщин с большими серьгами в ушах.
- У меня такое чувство, будто ты здесь, потому что… как сказать… просто потому что ты сознательный, или потому что у тебя останется чувство вины, если ты нас покинешь, или потому что я тебя поставила в безвыходное положение. Вот какое у меня чувство. Ты меня понимаешь?
- Слушай, давай прекратим этот разговор. Ни к чему хорошему он не приведет.
- Мне кажется, тебе не хватает мужества, чтобы пройти всю дистанцию до конца.
- Неправда.
- Мне кажется, что ты здесь вовсе не ради меня и моего ребенка. Если бы это было не так, то ты бы наплевал на мнение какой-то старой хиппи с курсов. Мне кажется, ты уже пакуешь чемоданы. И рано или поздно нас бросишь.
- Я жду этого ребенка с таким же нетерпением, как и ты!
- А я думаю, что ты похож на мою мать.
И он знал, что ничего худшего Кэт не могла сказать.
Уличное движение было просто сумасшедшим.
Велосипедисты напоминали косяки рыб, несущиеся по запруженным улицам нескончаемыми рядами. Она, конечно, ожидала увидеть нечто подобное в континентальном Китае, но только не это бесчисленное количество машин, не соблюдающих правила дорожного движения, постоянно жмущих на клаксоны, - даже когда все они стояли в заторах на перекрестках. А что будет, если и велосипедисты пересядут на машины?
Когда движение возобновилось, с их такси поравнялся грузовик, задняя часть которого представляла собой высокую проволочную клетку, где находились свиньи.
Причем свиней в ней было огромное множество, просто гротескное, раза в два больше, чем мог на самом деле вместить грузовик. Их туда побросали на головы друг друга, словно у них уже не было никаких прав или чувств, и их хозяин обращался с ними, как с простыми мешками с компостом. И теперь эти бедные животные с красными от ярости глазами боролись за жизненное пространство, наступали друг на друга, отчаянно вытягивали головы, чтобы глотнуть воздуха, орали от ужаса, и от этого крика у Джессики подводило живот.
Ей хотелось как можно скорее вернуться домой.
Картина разворачивалась совершенно не та, которая рисовалась в рекламных буклетах. Ничего похожего на Гонконг. Китай был грязным и жестоким. В Пекине было нечем дышать, в воздухе висела пыль и песок от постоянно наступающей пустыни Гоби. Если Гонконг был полон жизни, то здесь, казалось, каждому приходилось бороться за жизнь. Бороться, сражаться, царапаться, кусаться, наступать другому на горло без раздумий и жалости.
Старый таксист внимательно рассматривал Джессику и Паоло в зеркало заднего вида.
- Амейгуо? - спросил он.
Молодой переводчик, сидящий на пассажирском сиденье, отрицательно покачал головой:
- Ингуо. Они англичане, а не американцы.
Он пристал к ним на площади Тяньаньмэнь, когда они рассматривали взирающий на всех с эпическим бесстрастием огромный портрет Мао Цзэдуна, и в течение нескольких часов выполнял роль их переводчика, гида и сопровождающего лица одновременно. Он показал им Запретный город, древние аллеи и посещаемые туристами сувенирные зоны. С виду он был милым, симпатичным молодым человеком, который назвал себя Симоном и сказал, что он студент архитектурного института. Они спросили, как его зовут по-китайски, но он ответил, что им будет трудно произнести его китайское имя.
- Что вы делаете? - спросил он Паоло на ломаном английском языке. - Что вы делаете в Англии в качестве работы?
Паоло вздохнул и мрачно уставился в окно. Вначале он охотно отвечал на бесчисленные вопросы Симона, но время шло час за часом, а поток вопросов не иссякал.
- Он продает машины, Симон, - ответила за Паоло Джессика, а мужу шепнула: - Не стоит быть таким грубым.
- Да этот парень, наверное, работает в испанской инквизиции! - хмыкнул Паоло.
- Сколько денег зарабатываете? - невинно продолжал расспрашивать Симон, словно речь шла о погоде.
- Не твоего ума дело! - огрызнулся Паоло.
Симон повернулся к Джессике.
- Вы женаты? Или у вас партнерство? Или свободные отношения?
- Мы давно женаты, - ответила Джессика. Она подняла левую руку и показала ему обручальное кольцо. - Видишь?
Симон взял ее руку и внимательно осмотрел кольцо.
- "Тиффани", - сказал он. - Хорошее. Но "Картье", конечно, лучше. А как долго вы женаты?
- Пять… нет, шесть лет.
Симон задумчиво покачал головой.
- А где ваши дети? - поразмыслив, спросил он.
- Господи Иисусе Христе! - воскликнул Паоло. - Их здесь нет! Мы на отдыхе, парень!
- Нет детей, - сказала Джессика.
- Шесть лет, и нет детей? - удивленно протянул Симон.
- Да, вот так, - ответила Джессика. - Такая мы пара уродцев.
Она взяла мужа за руку и сжала ее, рассеянно посматривая при этом в окно на улицы китайской столицы.
Симон развернулся на своем сиденье и шепнул что-то водителю. Старик кивнул в знак согласия. Пробка между тем начала понемногу рассасываться.
Время утреннего приема закончилось, но Меган все еще приглашала сидящих в коридоре пациентов. В кабинет вошла Оливия Джуэлл.
- У тебя там сидит человек с собакой! - провозгласила она. - И все угощают эту собаку чипсами из пакета!
- Не волнуйся, мам. Надеюсь, тебя не укусили.